Палата была на четвертом этаже, а на втором был клуб, где каждый вечер крутили кино. Охота пуще неволи: по углам подушки привязывал веревки, садился на это импровизированное сиденье, обвязывался и опираясь одной рукой «съезжал» по ступенькам вниз в клуб. Хуже было с подъемом — подымался спиной вперед, отталкиваясь поправившейся левой ногой.
Должны были делать еще одну операцию. Марго сказала:
«Откажись от операции, я тебя возьму домой, будем ухаживать». Договорилась с главврачом: 26 апреля 1945 года была комиссия, 30-го выписали.
1 Мая Марго накрыла стол, собрались друзья, соседи — праздник! А у Абрама рука в гипсе, нога не разгибается, под левой рукой костыль и говорить не может — заикается…
2 Мая дочка достала машину и повезла показывать Тбилиси. Подъехали к вокзалу. Решил посмотреть. Выполз. Никакой мысли не было. Подошел к кассе. Никого. Праздник. Достал документы. И выписал билет!
На этот день! 2-го мая!
Марго ни в какую: Нет! Нет! Пусть билет пропадет!
Абрам был уверен, что родители погибли. Сказал: «Съезжу, выясню, поклонюсь могилам и вернусь». — И верил, что так и сделает. По-видимому, у Марго были какие-то виды на Абрама: дочь невеста, а женихов война прибрала… На дорогу понадавали продуктов, пятьсот рублей денег. Поехал. В этот день, 2 мая, пал Берлин. Кругом был праздник, ликование.
От станции Тростянец до Ободовки двенадцать километров. Увидел почтальона, подошел. Тот спросил: «Ты чей?». — «Спиваков». — «Твои батьки живы!». — Он и не надеялся. — «Сидай!». — А он не может. Почтальон взял его на руки, как ребенка, и посадил на подводу. По пути встретились две женщины. Не узнали: «А говорили — ты убит!».
В войну дом и сарай Спиваков разобрали на дрова, и они жили у деда, все в одной комнатке. Подъехали. Отец стоял на террасе. Увидел. Крикнул жене: «Мит гебрахт Абраму-ле!» (Привезли Абрамчика!). — Мать потеряла сознание… С подводы сняли на железную койку, так и занесли в комнату. Набежали соседи, облепили дом: «Гикумен фун енер велт!» (Вернулся с того света!)
Домой вернулся, как в кино: 9 Мая 1945 года, «В шесть часов вечера после войны» — был такой фильм.
Девушки праздновали Победу отдельно, приготовили вареники, достали бутылку вина. Кто-то крикнул: «Абрам вернулся!» — немая сцена. Как в «Ревизоре». Прибежали, смотрят в окно.
Врач посоветовал: «Больше ходи. И разговаривай сам с собой».
Стал по утрам провожать девушку на работу, вечером встречать с работы. Звали ее Броня. Пошли слухи. Ее отговаривали: инвалид, калека, ложку ко рту поднести не может, брюки расстегнуть… К тому же сумасшедший — сам с собой разговаривает.
Расписались, как тогда говорили, 1 января 1947 года. И шесть десятилетий живут в счастливом браке. До ста двадцати им.
…А осколки еще долго выходили из раненого тела.
Последний — через сорок лет…
Спивак Абрам Семенович, 1923 года рождения, награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, памятными и юбилейными медалями. Репатриировался в Израиль в апреле 1990 года.
День рождения — 7 ноября!
Рая родилась в Нежине, но вскоре родители перебрались в Харьков, где отец работал на знаменитой до сих пор кондитерской фабрике «Красный Октябрь» (теперь просто «Октябрь»). Несмотря на то, что Харьков еще был в то время столицей Украины — город был, и отчасти остался, вполне русским. В 1930 году Рая поступила в русскую школу № 13 на улице Карла Маркса. Училась хорошо, сделалась активной комсомолкой и уже в 9 классе ее избрали секретарем комсомольской организации школы. Вместе с «должностью» к ней перешли и бумаги, в одной из которых она с удивлением прочла, что все школы-новостройки, возведенные в эти годы, получали одинаковый номер — 13, вероятно в пику существующему предрассудку. Новое время!
В субботу, 21 июня, в школе устроили бал по случаю окончания учебного года. Вечером бал, утром война! В последних числах июня Рая со своими комсомольцами отправилась рыть окопы в район станции Марефа под Харьковом. Там, на окопах, рано утром 3 июля услышала выступление Сталина: «Братья и сестры!». — После этого выступления многие родители кинулись забирать детей. За Раей и ее группой никто не приехал и 7 июля они пешком добрались до станции и на паровичке вернулись в Харьков. Здесь райком комсомола распределил девушек по госпиталям.
В первых числах сентября отца Раи, Исаака Марковича, призвали в армию и отправили на фронт. И он сгинул. Ни письма, ни похоронки. В конце концов удалось выяснить, что он пропал без вести в декабре 1944 года во время второго освобождения Харькова. Никаких следов найти не удалось. Ему было сорок два года…
Числа 10–12 сентября Рая с матерью, младшим братом и семьей маминого брата эвакуировались. Куда везут, не знали. Ехали месяц, все на восток и на восток, в Сибирь. На одной из станций близ Пензы Рая ухитрилась отстать от поезда: пока стояла с котелком в очереди за кипятком — поезд тронулся. Ей было уже шестнадцать лет, вполне самостоятельная девушка. Пошла к коменданту, сообщили по линии и через два дня, уже в Новосибирске, догнала своих.
В Красноярске их принял дальний родственник. Он жил на правом берегу Енисея, их поселили на левом, на промышленной стороне Красноярска, где размещались промышленные предприятия города и эвакуированные с запада заводы. Поначалу Рая работала библиотекарем в эвакогоспитале № 428, помогала ухаживать за ранеными, писала письма тем, кто не мог этого сделать сам. Но ей казалось, что для Родины, в этот тяжелый час, она делает мало и она перешла работать на военный завод им. Малышева, эвакуированный из Харькова. Проработала три-четыре месяца, Ленинский райком комсомола объявил мобилизацию девушек и Рая была призвана в армию.
Она была комсомольской активисткой и ее сразу назначили комсоргом 10-го ОЗАД (Отдельный Зенитно-Артиллерийский Дивизион). Прибыли под Сталинград в город Камышин. Камышин уже бомбили и в одной из бомбежек Рая была ранена в правую ногу. Их еще не успели обмундировать и так, в туфельках, лежала в медсанбате. Но тут всех девушек собрали и стали отправлять в Забайкалье. Рая не хотела расставаться с подругами и попросту сбежала из медсанбата. Никакой справки не взяла.
Прибыли в Читу в ЗАБВО (Забайкальский Военный Округ), в 873 зенитно-артиллерийский полк. Здесь, вместо четырех треугольников замполитрука она получила, на недавно введенные погоны три лычки сержанта и ее назначили командиром отделения. Некоторое время она была наводчицей орудия, но вскоре ее, как наиболее грамотную, перевели на СОНю (Станция Орудийной Наводки). Станция была английская, мощная, поражала своим оформлением, теперь бы сказали дизайном, работать на хорошо изолированном от излучения осциллографе было одним удовольствием. В обязанности Раи входила обработка полученных данных и их передача в 750-й авиаполк, стоявший неподалеку Станция действовала в радиусе 60 километров и размещалась в районе, где не было высоких сопок — вблизи маньчжурской границы, откуда постоянно проникали группы японских солдат, совершали диверсии, убийства. Нередко залетали и самолеты Квантунской армии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});