Люди, окружившие помост, зароптали громче. Можно было понять, что терпеть далее они не намерены.
- Так давайте же все как один отдадим свои голоса нерушимому блоку под руководством! - громко призвал мужчина.
Толпа зарукоплескала. Мужчина продолжил речь, время от времени заглядывая в бумажку, которую держал в руке.
- Группа "Елки-Моталки!" - донеслось с правой стороны.
Четверо парней в кожаных куртках выскочили на помост. Каждый взял по микрофону на длинном шнуре и почти засунул его себе в рот.
- Елы-палы!! - закричал один из певцов.
Крик его заглушил на миг оратора из левой толпы.
- Елы-ы-ы!! - подхватили трое других парней. Оркестр грянул во всю мощь. Обличителя на левом помосте совсем не стало слышно...
Понаблюдав за митингующими, Кухтик слез с подоконника, отошел в глубь комнаты и уселся перед телевизором. Показывали рекламу. Толстый в клетчатой рубашке по имени Анкл Бенц опять жрал свои макароны. Потом весь экран заняла картинка с видом столицы. Кухтик узнал тот большой дом, возле которого они с Беней когда-то грелись у ночных костров, спасая демократию. Вслед за этим перед ним возник Первый Демократ. Кухтик уже подзабыл, как тот выглядит. Он порадовался, что рядом нет Надькиного отца, который точно начал бы орать, поскольку до сих пор не мог спокойно вспоминать про борьбу за трезвость.
Первый Демократ стал говорить речь. Он вспоминал перековку и убеждал Кухтика, что хочет, чтобы всем жилось лучше. Кухтик тоже хотел бы, чтобы всем лучше жилось. В этом у них не было расхождений. Оратор говорил, что сейчас всем живется плохо. Кухтик и с этим был полностью согласен. Первый Демократ заявил, что знает, как все поправить. Правда, не сказал, кто мешал ему сделать это раньше. Больше ничего путного Кухтик от него не услышал.
Демократа сменил симпатичный кучерявый парень с добрым и умным лицом. Он сказал, что грядут выборы и что намерен предложить жителям свою программу. Кухтику стало интересно. Но кучерявому не дали ничего сказать каких-то два кретина. Вынырнув неизвестно откуда, они запели частушки. Оба голосили, сидючи на заборе, который тянулся вдоль раздолбанной сельской улицы.
Первый, подбоченясь, вывел:
На заборе я сидю,
На Григория глядю!..
Второй подхватил:
Сидя на заборе, я
Выберу Григория!
Про кого они пели, Кухтик не понял. Может, про кучерявого. Но это вряд ли. Не стал бы человек с таким умным лицом подбирать себе в дружки таких остолопов.
Сам кучерявый больше не появился. Дураков на заборе сменил мужчина в ярко-желтом кителе. Погон и орденов на кителе не было, но выглядел мужчина воинственно. В руке, словно шпагу, он держал тонкую школьную указку. За спиной его висела карта. Точно как та, на которой Кухтик когда-то не смог отыскать страну Америку.
- Всех задавим! - грозно сказал мужчина. Он выпятил губу и, не глядя, стал через плечо тыкать указкой в карту.
- И этих... И этих... И этих...
Так продолжалось минуты две. Затем, видимо утомившись, грозный мужчина бросил указку на стол.
- Всем крышка! - заявил он. - Однозначно!
Кухтику стало не по себе. К счастью, желтый в кителе скоро пропал, и на экране раскинулось широкое зеленое поле.
По полю брели две коровы. При ближайшем рассмотрении одна из них оказалась быком. Крутолобый производитель остановился, пожевал жвачку и повернулся к корове. Она томно глянула на него и спросила человеческим голосом:
- Кого выбирать-то будем, Вань?
Бык, немного помолчав, ответил:
- Голосуй за Ивана, Мань. Он мужик справный. Хороший мужик!
- Ты у меня самый хороший, - сказала корова и прильнула к бычьей шее.
- Нет, Мань. Он - лучше, - вздохнув, произнес бык...
На этом передача закончились. Экран мигнул, появилась женщина в махровом халате и сообщила Кухтику, что с тампонами "Тампакс" он не пропадет...
* * *
Кампания по выборам президента развивалась стремительно. Большая Елка едва успевал читать рапорты своего штаба. Судя по отчетам, рейтинг возрастал. (Елка уже выучил это слово и больше не вздрагивал, когда его произносили.) У Толстолобика же, наоборот, с рейтингом дела шли неважно. Те жители, что отдали ему свои голоса на выборах в Мыслище, по-прежнему собирались голосовать за него. А вот новых сторонников что-то не прибавлялось. Вообще было заметно, что Толстолобик малость растерян. Начав с грозных заявлений о неминуемом Елкином поражении, он вел агитацию без особых изысков. Долдонил одно и то же, сыпал цитатами из Автора Идеи, в общем, держался, как заурядный Местный Начальник. Поскольку жители в свое время наслушались таких немало, то и на митинги его ходили как бы по старой привычке. А молодняк и вовсе не шел. Елка же действовал совсем иначе. Памятуя о стратегии, разработанной штабом (Рыжий постарался), он к каждой аудитории искал свой подход. С теми жителями, что постарше, вел себя как добрый отец. И они мало-помалу оттаивали. (Ну, напортачил папаша. С кем не бывает?) Перед молодняком мог и сплясать, и песенку подхватить. Отчего те просто балдели. Постепенно все это дало результаты. Большая Елка начал догонять Толстолобика, и вскоре они пошли голова в голову. Здесь Толстолобик засуетился. Не в силах придумать ничего своего (в Высшем Органе это не поощрялось), Толстолобик начал копировать стиль противника. Елка споет, и Толстолобик споет. Елка спляшет, и Толстолобик спляшет. Однако поезд уже ушел. Рейтинги их сравнялись.
Остальные кандидаты безнадежно отстали. Микки зациклился на своей перековке, хотя о ней уже мало кто, кроме него самого, вспоминал. Слишком быстро летело время. Клоун рычал с экранов, брызгал слюной, менял костюмы, но и его время, похоже, закончилось. Кучерявый сеял разумное, доброе, вечное. Словно вел школьный урок, а не боролся за пост президента. К тому же реклама, которую придумали ему явно какие-то бывшие затейники, могла понравиться разве что Клоуну.
Правда, оставался ещё один противник - Белый Орел. Кампания его строилась хаотично. Средств в неё особых никто не вкладывал, потому что генерал слыл темной лошадкой. Что он, собственно, хочет и что намерен делать, став президентом, оставалось тайной. Однако на митинги его шли охотно. Хриплым басом своим он мог перекрыть любую толпу. В выражениях Орел не стеснялся, что многим жителям тоже нравилось. К несчастью для него, генерал не был политиком и потому думал, что можно взять одним голосищем. Сам понять эту ошибку он не мог, а штаб его состоял сплошь из бывших полковников. В советчики они не годились. Перечить начальству армия отучала не хуже партии.
Тем не менее рейтинг у генерала тоже мало-помалу рос, что не могло не беспокоить Елку. Он решил поговорить с Белым Орлом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
