Теперь можно было прыгнуть вниз, вновь подобрать чьё-то оружие, снова стать на старом рубеже, снова не давать хода этой сволоте. Тумаш так и сделал, подхватил чей-то меч и радостно – вон сколько добра наворотила София! – захохотал.
В этом запале, чем-то похожем на счастье, он забыл обо всём, забыл, с каким зверем находится в одной клетке. Чуть отступил. Колокол, на самом крайнем пределе своего полёта, зацепил его голову. Круглую, всегда горделиво запрокинутую голову в меховой шапке.
Фома упал, последней искрой в гаснущем сознании вспыхнул немой крик Вестуна:
– Тумаш! Ту-маш!
Кирик Вестун как раз в эту минуту остался один. Зенон спускал вниз, на осаждающих, большой камень, и тут стрела попала ему под сердце. Спокойный взгляд глубоких серых глаз остановился на Кирике, потемнел.
Кузнец, чувствуя, что задыхается, словно это ему ударили под дых, вынул из-за пояса у друга секирку-молоток – Зенон так и умер свободным – и начал пробиваться, прорубая себе путь оружием убитого и собственным мечом.
Прыгнул со стены в ров, скрылся на минуту под смердящей водой, вынырнул уже поодаль, выбрался на сушу, весь облепленный зелёной тиной, побежал, поймал за гриву коня, ходившего по полю между убитыми, вскинулся на него и рысью поскакал, скрылся в лесу.
Глава 50
«УБИВАЙТЕ! ВО ИМЯ БОГА,
УБИВАЙТЕ!»
…да придёт на вас кровь праведная, пролитая на земле… Се, оставляется вам дом ваш пуст.
Евангелие от Матфея, 23:35, 38.Теперь битва шла, не считая мелких очагов, пожалуй, только в сердце города. Христу и молодому удалось собрать вокруг себя сотни три с лишним вооружённых людей, и они ударили в тыл «белым крестам», потеснили, погнали их. Паника, порождённая их неожиданным появлением, была такой страшной, что изуверы поначалу давали себя уничтожать почти без сопротивления. И они гнали, валили и убивали их беспрепятственно, не жалея, ибо хорошо помнили всё, ибо на каждом шагу видели трупы безвинно зарезанных.
Христос намеревался пробиться к Лидским воротам, вывести людей из города, спасти их. И поначалу это намерение обещало увенчаться успехом. Они гнали врагов почти до конца Малой Скидельской, но тут дорогу преградили новые силы: к врагу подошло подкрепление. Как раз в этот момент несколько раз ударила Великая София, а затем во внезапной тишине послышались бряцание цепей и лязг ворот. Пробиваться в ту сторону больше было незачем. Они очутились в ловушке.
Отряд отступал. Медленно, но неуклонно. Выход был один. Неман. А может, кому-то и повезёт спуститься с береговой, почти отвесной, кручи и спастись вплавь.
«Кресты» теснили их сначала по Скидельской, затем Росстанью, Старой улицей, Старым рынком. Вёл их Пархвер. А за спинами отступающих, на отвоёванной земле, мортусы добивали раненых.
– Убивайте, – летел оттуда голос монаха-капеллана, в котором уже не было ничего человеческого. – Во имя Бога, убивайте!
– Лотр, сволочь! – Голый торс молодого был залит кровью. – Босяцкий, сволочь! Выходите! Мы вам Божьим судом докажем, кто здесь слуги Пана Бога!
И всё же сопротивление мятежного люда оказалось таким страшным, что «кресты» изнемогли и не в состоянии были идти вперёд. Люди Христа на некоторое время получили передышку. Воспользовавшись этим, он отвёл их к обрыву, на запад от замка, приказал связать плащи и спускаться с кручи вниз. Сам он с молодым возглавил небольшую, довольно слабую человеческую цепь, что должна была прикрыть спускавшихся. Он знал: все спуститься не успеют.
И действительно, кто срывался (не держали обессиленные долгой сечей руки), кто падал на кромке воды не в состоянии подняться, кто тонул в стремительном течении Немана, закрученном сотнями водоворотов. И всё же кое-кто выплывал, спасался.
Христос знал: Лотр собирает своих наёмников в один кулак, чтобы раздавить последние силы восставших. Силы… Смешно было называть силами тех, что уцелели. Широкая заря разливалась на востоке. Люди ждали.
Лотр стоял в окружении своих возле ратуши. Всё ещё ревела дуда на звоннице, и ей вторили отовсюду стоны и крики: там добивали людей. Постепенно стягивались к ратуше шайки убийц, все словно опьяневшие, запятнанные своей и чужой кровью.
– Ну так что? – спросил Пархвер. – И что делать с теми?
– Сейчас пойдёте. – Улыбка Лотра была, как всегда, спокойной и благородной. – А с теми? Ну, что же. Его обязательно возьмите живым. Прочих – как хотите.
К нему подвели Анею и Раввуни.
– Скажите ему, чтоб сдавался, – приказал Лотр. – Иначе у него хватит глупости разбить голову, прыгнув с обрыва.
Анея молчала. За неё ответил Иуда:
– А удавитесь вы! Я был медником. Я изучал Талмуд и потому был бедняком, что изучал его не так, как все. Я даже пробовал торговать, и это были слёзы, цорес. Но я не торговал людьми. И им – не буду.
– Ничего, мы найдём способ, – пообещал Лотр. – А прочих убейте, Пархвер. Папа Николай Первый писал болгарскому царю Борису: «Пусть пастырь не убоится вершить убийства, если они могут держать его подданных в послушании либо подчинять их вере». Вы что-то сказали, бургомистр?
– Сказал. – Углями горели Устиновы глаза из-под скобки волос. – Я сказал: пастырь лютого стада, лютейший, нежели его пасомые.
– Что ж, неплохая похвала, – улыбнулся кардинал. – Идите, Пархвер. Капеллан был прав. «Убивайте! Во имя Бога, убивайте!».
Глава 51
«ВОТ ОТДАЁТСЯ СЫН
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ…»
Бросил пику свою ногою и пробил ему грудь.
Сага о Кухулине.И все… смотря на него, видели лице его, как лице Ангела.
Деяния святых Апостолов, 6:15.Юрась с последнею кучкой своих людей стоял в конце предмостного сада, там, где тот подступал к круче над Неманом. Всё сильнее полыхал восход, и каждый не мог не думать о том, увидит ли ещё солнце.
Что-то загорелось точкой в той стороне, где оно должно было взойти. Но это был огонь факела. Затем запылала ещё точка и ещё, и Христос понял, что передышке конец, что вообще всему конец. Поняли это и не успевшие спуститься. Человек сорок подошли и встали с друзьями, чтобы их не сразили, пока будут спускаться, или не подстрелили в спину во время отступления, чтобы умереть с честью.
Цепочка факелов полукругом приближалась к ним. «Кресты» не хотели, чтоб хоть какая-то мелкая рыбёшка спряталась и проскользнула сквозь их бредень.
– Кончено, – сказал Юрась. – Какой-нибудь евангелист написал бы, что настал час, вот отдаётся Сын Человеческий в руки сволочи. Бывай, брат. Бывайте, братья. Простите.
