– «Метрополь»? – удивилась Варя. – Он еще действует?
– А почему нет? – Левочка мило улыбнулся. – Все как прежде, и бар, и джаз, играют, поют, танцуют.
– А по какому случаю торжество?
– Мирон приглашает. Ты помнишь Мирона? Такой кудрявый парень, добродушный.
– Приятель Кости?
– Ну, как и все мы.
– С чего это он вдруг?
– Ему исполняется тридцать лет, хочет отметить день рождения со старой компанией.
– Ты с ним поддерживаешь отношения?
– Конечно, мы дружим.
– Кто еще будет?
– Еще… Я, ты, Рина… Ика уехал за границу, давно еще, года два назад, – он перешел на шепот, – ты, наверное, читала в газетах – отец Вилли Лонга, ну, который работал в Коминтерне, оказался немецким шпионом, всю их семью выслали.
– Чего ты шепчешь, – усмехнулась Варя, – ведь сам говоришь, в газетах написано.
– Да, но не надо упоминать, что мы с ним дружили.
– А Воля-большой, Воля-маленький?
– Потерялись как-то, я их давно не видел.
– Я там на Костю не нарвусь?
– На Костю?! Ты разве не знаешь?
– А что?
– Он сидит в Таганке.
Так. Этого следовало ожидать.
– За что?
– Варя, ты ведь знаешь его дела.
– Никаких дел его я не знала, не знаю и знать не желаю.
– Да, да. Я тоже не знаю. Это его коммерция, лампы, патенты, налоги, ну и бильярд, вероятно.
– Между прочим, на эту его «коммерцию» вы с Риной неплохо пили, ели и гуляли, могли бы поинтересоваться судьбой товарища.
– Хороший адвокат берется его защищать, но просит большие деньги, таких денег у меня нет, а Костины обещания рассчитаться впоследствии ничего не стоят.
– Передачи ему носите?
– Надо выстоять день в очереди, а мы с Риной на работе.
– Вы же друзья, как же оставляете его в беде?
– Мы бессильны, ты хорошо это понимаешь, – он примирительно улыбнулся, – я думаю, Костя выкрутится.
Варе была безразлична судьба Кости. И то, что кончится тюрьмой, она не сомневалась. Но все же друга не бросают в беде.
– Так придешь? – спросил Левочка. – Мирон очень тебя просил прийти. Ну а насчет твоей подруги, этой Зои, как хочешь.
– Я приду одна, – сказала Варя.
– Мы собираемся ровно в семь у скверика против Большого театра и пойдем все вместе. Мирон уже заказал столик.
Это был уже не тот «Метрополь», что раньше. Так же сверкала хрустальная люстра и стояли горкой на столиках накрахмаленные салфетки, так же притушили свет, когда начал играть оркестр, и разноцветные прожектора осветили фонтан и танцующие вокруг него пары. Тот же величавый метрдотель встречал гостей, и усаживали их за столики те же предупредительные официанты. Но публика не та. Солидные дяди из начальства, некоторые в гимнастерках, иные в пиджачных парах. В углу несколько сдвоенных, даже строенных столов – какие-то кавказцы давали банкет. Иностранцев мало, и те – в окружении официальных лиц, видно, пришли перекусить после деловых переговоров. Ни шикарных дам в роскошных туалетах, ни таких красоток, как Вика, Ноэми, Шереметьева. Зато тянули винцо проститутки, одетые под обыкновенных советских служащих, были и девочки, действительно служащие, их обхаживали командированные в вышитых рубашках, сапогах. В сапогах теперь сюда пускали, так и танцевали в сапогах.
На их столике уже стояли вино и водка. Мирон заказал рыбное ассорти, недорогие горячие блюда, мороженое. В общем, по тому же классу, что и раньше: молодые люди пришли потанцевать, мало закажут, но хорошо заплатят официанту. Это было из прошлого. И чувствовалось, что Левочка и Рина по-прежнему здесь завсегдатаи. А уж тем более Мирон – кудрявый добродушный бизнесмен, как и раньше, все время куда-то отлучался, возвращался, чего-то темнил. И это тоже из прошлого.
Когда они уселись за столик, маленькая компания из четырех человек, Варе сразу стало ясно: позвали ее сюда для разговора о Косте. Все это его друзья, а Мирон в какой-то степени и компаньон, часто звонил ему и в ресторане подходил, о чем-то шептались.
– Ну что, выпьем? – предложил Мирон.
Выпили. И начался тот обычный бессмысленный треп, как и два года назад. Рина, с ее рыжими волосами и веснушками, сразу оживилась, похорошела, заблестели глаза. Да, не для чертежной мастерской родилась она на свет. И Левочка был в своей стихии, наслаждался жизнью, с удовольствием пил, с удовольствием ел, с удовольствием пойдет танцевать, как только заиграет оркестр. И Варя подумала, как, в сущности, мало надо людям для счастья, и почему она не может быть такой счастливой, как они?
Мирон улыбался Варе как давней приятельнице, хотя ей помнилось, что за все прошлое знакомство они двух слов не сказали друг другу. И сейчас им не о чем говорить, но, безусловно, именно он и должен провести с ней какой-то разговор.
Заиграл оркестр, Левочка и Рина ушли танцевать.
– Ну, как дела, Варя? – добродушно начал Мирон.
– Дела? Дела в архиве.
Варя с вызовом смотрела на него.
Он почесал почему-то нос, переставил рюмки на столе.
– Слушай, Варя, надо как-то помочь Косте.
– Конкретно?
– Нужен адвокат.
Варя не отвечала, выжидательно смотрела на Мирона.
– Ты меня поняла? – спросил Мирон. – Нужен адвокат.
– Ну и что?
– Для адвоката нужны деньги.
– На какую сумму прикажете выписать чек? – насмешливо усмехнулась Варя.
– Неужели тебе не жалко Костю?
– Нисколько. Ладно, чего ты от меня хочешь? Говори!
– Я тебе сказал, Варя, нужен адвокат, нужны деньги.
– Я должна найти адвоката или дать деньги?
– Адвокат у меня есть, нужны деньги.
– Но ты ведь отлично знаешь: денег у меня нет.
– У тебя есть вещи, которые можно обратить в деньги.
– Кто тебе это сказал?
– Костя.
– Что он тебе сказал?
– Я его не видел, но он передал записку на волю, вот она.
Он вынул из бумажника маленький обрывок газеты, на полях которого Костиным почерком было написано: «Варя, продай все мое для адвоката. К.».
Оркестр кончил играть, Левочка и Рина вернулись к столу.
– Давайте выпьем за Мирона, – сказал Левочка, – Мирон, неужели тебе в самом деле тридцать лет?
– Представь себе, приятель. И тебя это ждет.
Левочка поднял рюмку:
– За тебя, Мирон.
– Подождите, – Варя отставила свой бокал, – подождите! Мирон передал мне записку от Кости – «Варя, продай все мое для адвоката». Как я это должна понимать?
Все молчали.
Наконец Рина покачала головой:
– Я об этом ничего не знаю.
– И я не знаю, – торопливо добавил Левочка.
– Ага, не знаете, зачем позвали меня сюда. На день рождения Мирона, видите ли. Хорошо. Вопрос исчерпан. Теперь можно выпить.
Мирон отпил немного, поставил рюмку, побарабанил пальцами по столу, поднял глаза на Варю:
– Но ты понимаешь, Костю надо выручать.
Рина сидела опустив голову, Левочка беззаботно поглядывал по сторонам, как это он делал, когда выискивал партнершу для очередного танца.
– Теперь все понятно, – сказала Варя, – впрочем, я так и думала. Даже возмутилась: ничего себе друзья, оставляют в беде своего отца и благодетеля. Оказывается, не оставили. Но за чужой счет. За мой счет. Какие такие его вещи, интересно, находятся у меня? Костюмы, ботинки, ружья, может быть?
– Речь идет о вещах, которые он тебе дарил, – сказал Мирон, – пальто тебе шил Лавров, и не одно, платья – Ламанова, туфли – Барковский, лучшие портнихи, лучшие сапожники, можно продать.
Варя сделала движение, будто снимает с себя кофточку:
– Сейчас прикажете раздеться или завтра на работе?
– Варя, – примирительно заговорил Левочка, – ну зачем так?
– Да, напрасно, – Варя поправила кофточку, – тем более что кофточка эта моя. Теперь запомни, Мирон, как следует запомни, и вы, – она посмотрела на Левочку и Рину, – вы тоже как следует запомните: когда мы разошлись с Костей, я ему оставила все, абсолютно все, кроме лифчиков. Один лифчик цел – могу отдать. Не сейчас, конечно, сейчас на мне другой лифчик.
– Какой смысл ему врать? – угрюмо спросил Мирон. – Ему нужен адвокат, Костя ищет деньги, считает, что ты можешь что-то реализовать.
– Ничем не могу помочь.
– Хорошо, – угрожающе произнес Мирон, – так ему и передам.
– Только без угроз, – предупредила Варя, – я их не боюсь. Костя спутал меня с какой-то из своих баб. Пусть точно вспомнит, в тюрьме времени достаточно.
Снова заиграл оркестр.
– Варя, давай потанцуем.
Варя секунду колебалась. Что они задумали? Мирон останется с Риной и преподнесет еще какую-нибудь гадость. Левочка хочет сам с ней поговорить?
Варя встала и пошла впереди Левочки в круг. Играли ее любимое танго: «Где бы ни скитался я цветущею весной, мне снился дивный сон, что ты была со мной, да, то был дивный сон, что ты была моей…» Она много раз слышала эту мелодию, но всегда помнила, что танцевала под нее с Сашей в «Арбатском подвальчике» три года назад. Боже мой! Три года! Как бы ни разговаривал с ней Саша, все равно всеми своими мыслями, всеми своими помыслами она с ним. А здесь Костина шайка, Костя ее главарь, они беспрекословно подчиняются ему, даже если он в тюрьме. Выполняют его приказ. Чего он хочет от нее? Рассчитывают, что она достанет деньги для адвоката? Ерунда, он отлично знает, что денег у нее нет. Или в самом деле убежден, что остались тряпки для продажи? Просто уголовная привычка – каждая женщина, которая была с ним на воле, теперь, когда он в тюрьме, должна заботиться о нем, носить передачи. Думает, у него такие длинные руки. Нет, не достанет! Мирон – ладно, Костин сподручный. Рина – бывшая Костина любовница. Но Левочка? Милый, обходительный Левочка? Неужели и он? Вот танцует сейчас с ней, ведет ее вокруг фонтана, красивый молодой человек с лицом херувима, Левочка, с которым она уже два года сидит в одной комнате, знает его, кажется, вдоль и поперек, неужели и он участвует в этом грязном деле?
