спорить. Уж чему она и должна была научиться в магическом мире, так это тому, что нельзя спорить с одержимым магом.
– Так какой у нас план? Сидеть в холодной канаве, пока не наступит завтрашний день?
– Выжить.
– Это не план, а цель.
Аим безразлично пожал плечами.
– Что нам мешает разработать план действий? – продолжила настаивать Розали.
– Люблю импровизировать.
Аим откинулся на склон, достал блокнот из внутреннего кармана и принялся в нем что-то черкать, полностью игнорируя Розали. Хранительница тоже решила себя чем-то занять. Она сосредоточилась на крупном булыжнике и пыталась поднять его, не касаясь.
* * *
Солнце стало клониться к закату. Земля окрасилась в малиново-бордовый цвет. Тогда Аим в первый раз за несколько часов поднял голову.
– Пора.
– Наконец-то, – простонала Розали.
– Держи. – Он протянул ей блокнот, в котором все это время что-то рисовал. – Это поднимет тебе настроение.
– Надеюсь, там подробно расписанный план действий.
Розали заглянула внутрь, и ее сердце замерло. Аим нарисовал ее. Он занимался этим все время. И что самое удивительное – Аим ни разу не поднимал взгляд на Розали. Он знал ее наизусть: ее линии, черты, изгибы.
– Аим, это… прекрасно, – наконец выговорила она.
– Я решил сосредоточиться на тебе, пока мы здесь сидели. Ты успокаиваешь меня.
Аим подошел к склону и выглянул наружу. Удостоверившись, что чудовища рядом не было, он выпрыгнул из оврага, затем помог Розали. Когда они уже вместе твердо стояли на земле, она отдала ему блокнот и спросила:
– Почему мы вышли сейчас?
– Наступил вечер. Малум должен отдохнуть перед ночной охотой. Он и так искал нас весь день, вряд ли и вечером будет шататься.
– Ты сказал вряд ли, – насторожилась она.
– В туманном лесу ни в чем нельзя быть уверенным на все сто процентов. Пойдем. – Он махнул головой в сторону востока.
Из-за холодной земли ноги Розали сильно замерзли. А теперь, когда солнце светило не так ярко, воздух тоже остывал. Мысленно она вернулась к сестрам. Каково им было сейчас? В безопасности ли они? «С ними Коум и Дуайт. Они весьма сильные», – заверила она себя. Вот только когда она стала доверять им – незнакомцам?
Чем глубже они продвигались в лес, тем яснее Розали видела образ Малума. Чтобы успокоиться, она начала петь себе под нос знакомую с детства песенку:
– Не беспокойся, дитя, луна взойдет опять. Она окутает тебя белым светом и даст энергию на день. Выходи поиграть с ней на лужайку, прихвати с собой плюшевого зайку. Ты только силы зря не теряй, на солнце не зевай и косточки не прогревай.
– Откуда это?
– Хель и отец пели мне ее перед сном.
– Колыбельная, значит? – удивился он.
– А что не так?
– Мрачновато.
– Мама тоже так говорила. Но эту колыбельную пела Агнесса Нуар, когда Хель была маленькой. Песня была дорога бабушке, и она не собиралась менять ее на другую.
Розали не стала спрашивать, пели ли ему колыбельные. Очевидно, нет. Его отец Вольф точно бы не стал. Да он и не соизволит рассказать ничего из прошлого.
– Я смутно помню мать, мне было пять, когда ее не стало. Но я помню ее голосок… мелодичный. Она тоже пела мне с братом какую-то колыбельную. Не помню слов. – Аим призадумался. – Если бы она осталась жива, все было бы иначе. Она собирала артефакты. Эту страсть я перенял от нее.
«Чего?!» Розали опешила от его откровенности. До этого она шла позади него, отставая ровно на три шага, на всякий случай. Теперь Хранительница догнала Аима. Он выглядел так плохо, как никогда раньше. Белое лицо было покрыто каплями пота, капилляры вокруг глаз были насыщенно черного цвета. Вид болезненный. Глаза полностью покрылись чернотой: не видно ни зрачков, ни белой склеры. Он был при смерти, плохо соображал и поэтому рассказывал воспоминания из детства. Будь он здоров, то Розали никогда бы не услышала такую историю.
Розали стало не по себе. В любой миг она могла остаться наедине с темным духом.
– Что мне делать, если он одолеет тебя раньше времени?
Тишина.
– Мы оба знаем ответ.
«Нет. Никогда. Ни за что».
Внезапно Аим свалился на сухую землю.
– Аим! – взволновано позвала она.
Осколок света сильно закашлял. Розали опустилась на землю вслед за ним.
– Аим! – снова позвала она. – Как тебе помочь? Скажи, что делать.
Розали опустила взгляд и увидела капли крови на земле. Он кашлял с кровью. В глазах помутнело.
– Ночная магия для светового отрава, – сдавленным голосом ответил он, когда перестал кашлять. – Бэзил Нал замешал черную магию на ночной, сам будучи ночным.
«Он замешал ее не на своей магии, а на магии моей семьи», – мысленно поправила Розали. Хранительница поднялась на ноги. Она положила руки на плечи Аима в попытке поднять его. У них осталось совсем мало времени, и любое промедление могло стоить ему жизни.
– Вставай, нам надо идти. – Аим не поддался рывкам Розали. – Помнишь, ты еще победить должен?! Занять первое место, отомстить своей семье и отдать мне те гребанные дневники.
Аим хрипло засмеялся. Это походило на смех сумасшедшего, ведь только псих стал бы смеяться при таких обстоятельствах.
– Дневники, точно. Тогда я точно встану.
Без причины Розали засмеялась в ответ. Смех Аима оказался заразительным. Она никогда раньше не слышала, чтобы он так заливисто хохотал. Хотя Роуз понимала, что у него была истерика на почве страха, стресса, боли и безысходности, но она допустила мысль, что такой его смех – лучший звук из всех отчаянных мелодий для неё.
Аим перелег на спину. Розали села рядом с ним.
– Эти глупые дневники, – все еще немного смеясь, проговорил он. Повисло недолгое молчание. – Скоро Луна взойдет… Как там в твоей колыбельной поется? Не беспокойся, дитя…
– Луна взойдет опять…
Розали запустила руку в его волосы и продолжила шепотом петь. Закончив, она опустила взгляд с холодного неба на Аима. Его глаза были закрыты. Тревожное чувство закралось в сердце. Что, если он уже не дышал? Что, если он уже стал таким же холодным, как земля и небо в этом лесу? Что, если она уже как пару минут сидела совершенно одна, оставленная им?
Розали стала продумывать разные версии. Первая – попытаться воскресить. Однако она никогда раньше не воскрешала сорсиера и даже не знала, что для этого нужно было. Были ли ли особые заклинания? И даже со всей информацией не было гарантий, что у нее получится, магия могла оказаться слишком сложной для нее.
И если все-таки допустить крошечную мысль, что ей каким-то образом удастся провести ритуал – никто
