— Не могу дышать, — произнесла Ванесса своим собственным голосом.
Слишком просто.
В тендере два тела сели и поползли к Ричарду и Ванессе. Геккон нашел руки опытных железнодорожников. Вот когда пригодился бы дробовик. Он сомневался, что мог бы выстрелить в Ванессу, хоть и разбил тарелку о ее лицо, но пристрелить двух мертвецов он сумел бы без малейших угрызений совести.
Геккон без труда управлял одновременно обоими трупами, и это означало, что и в Ванессе могла еще оставаться какая-то его часть. Он вывелся в кабине этого локомотива и здесь был сильнее всего.
Рядом с головой Ричарда в стенку вагона ударился и разлетелся на части кусок угля, брошенный кочегаром. Машинист уже спускался из тендера к платформе у сцепления. Там находился рычаг с уже снятыми предохранителями.
Мост может не обрушиться, но на такой скорости и при таком наклоне отсоединенные вагоны сложатся гармошкой, слетят с рельсов, пробьют балки моста и упадут в озеро.
Небо уже наполнилось рассветом.
Прижимая к себе Ванессу, он почувствовал что-то в кармашке ее пижамы. Переложив ее себе на левое плечо, он правой рукой достал «марш-коды».
Ричард поднял целлулоидный пакетик, подержал его на ветру и отпустил. Тот полетел через озеро в сторону Инвердита. Одна из самых охраняемых военных тайн была отдана на волю ветра.
— Нужно было выучить «марш-коды» на память, — сказал он чудовищу.
Трупы — марионетки геккона запрокинули головы и завыли, как свисток поезда. Потом зазвучал сам свисток. Геккон завладел не только машинистом и кочегаром. Он проник в само железо локомотива, в медь отделки и в скрытую под копотью пурпурную краску. В топке горела его ярость. Его досада вылетала клубящимся паром. Его голод пожирал рельсы.
Ричард подумал, что спас мир, но не себя.
— Что тебя здесь держит? — спросил он.
Мертвые руки потянулись к рычагу. Ричард достал из рукава бритву и щелчком извлек лезвие. Потом быстрыми движениями шесть или семь раз ударил по грязному почерневшему мясу, рассекая мышечные волокна.
Кисти трупа повисли, пальцы упали на рычаг, как сосиски. Труп неожиданно сделался необитаемым и повалился на сцепление, болтая руками.
«Шотландская стрела» благополучно пересекла Инвердитский мост.
VIIIОсвободившийся от геккона труп кочегара лежал неподвижно.
Теперь чудовище было только в самом поезде. Лампы «Шотландской стрелы» призрачно горели зловещим красным светом.
Третья мировая война была предотвращена, если только геккон не найдет способа сообщить советской разведке, что НАТО опять осталось без штанов. Однако все пассажиры поезда могли погибнуть.
Если на такой скорости врезаться в буферы на вокзале Портнакрейрана, поезд разобьется в лепешку. Был и другой вариант: «Шотландская стрела» могла промчаться через вокзал, вылететь на главную портнакрейранскую улицу и, проехав по ней, свалиться с утеса в конце. Геккон, подобно полковнику Морану, задумал совершить громкое самоубийство. Он мог их всех забрать с собой в огне и груде искореженного металла.
Ричард знал главное правило клуба «Диоген»: проблема должна быть решена любой ценой. Отец с первых дней учил его, что цель жизни каждого члена клуба заключается в служении и готовности к самопожертвованию. Каждый член, каждый талант прошел через это. Дэнни и Анетт были не первыми, кто расстался с жизнью.
Что ж, вероятно, такова цена.
— Мы уже приехали? — спросила Ванесса, положив голову ему на плечо. — Мне спать хочется.
Он ощутил вес ребенка на руках.
В этой битве нужно победить во что бы то ни стало. Ради нее. Сам-то он жил словно не по-настоящему. Появился из ниоткуда и уже много раз должен был умереть. Но, может быть, существовала причина, по которой он пережил детство? Ванесса? Возможно, она должна быть спасена, а не принесена в жертву.
— Нужно еще кое-что сделать, — сказал он. — Ты когда-нибудь мечтала покататься на паровозике?
Она рассмеялась.
— Только дети говорят «паровозик»!
— Ну хорошо, на паровозе.
Смех девочки успокоил его, что ему сейчас и требовалось, хотя он все еще был охвачен ужасом. Имея дело с одержимыми и думая о спасении мира от ядерного катаклизма, он как-то позабыл о страхе. Теперь же, когда от него зависела судьба оставшегося без управления поезда, его снова затрясло.
Усадив девочку на безопасное место, он переступил через мертвого машиниста, поднялся по лесенке на тендер, миновал мертвого кочегара и вошел в кабину. Открытая дверца топки качалась на петлях. Рычаги и рули раскачивались и поворачивались вместе с движением поезда.
Ему вдруг пришло в голову, что он не знает, как останавливают поезда.
— Можно мне погудеть? — спросила Ванесса. Оказывается, она, не испугавшись мертвецов, пошла следом за ним. Веревку свистка она нашла без труда.
Ричард рассеянно ответил, что можно, и стал осматривать кабину, надеясь увидеть какие-нибудь переключатели с полезными подписями наподобие: «Потянуть для уменьшения скорости» или «Экстренное торможение». Он услышал мерзкий смешок геккона в звуке огня в топке. Чудовище точно знало, в каком затруднении он оказался.
Ванесса сделала три долгих гудка, три коротких гудка, а затем снова три долгих гудка, что, как известно любому школьнику, на языке азбуки Морзе означает SOS. Спасите наши души. На помощь! Мэйдей! M’aidez! Ричард даже не был уверен, что она понимает смысл этого сигнала. Скорее всего, это было единственным, что она знала из азбуки Морзе.
Солнце уже почти встало, небо было окрашено в цвет крови.
Впереди изгибающиеся плавной дугой рельсы уходили в сторону вокзала Портнакрейрана.
— Море, море! — закричала Ванесса.
Ричард пробормотал себе под нос, что они очень скоро могут слишком хорошо рассмотреть это море, а точнее, не море, а озеро Лох-Линни.
— Кто-то идет, — сказала Ванесса.
«Наверняка опять какая-то беда», — подумал Ричард и обернулся, но никого не увидел.
Ему не хотелось покидать кабину, хоть и приходилось признать, что от его пребывания здесь пользы не было, но он поддался внутреннему порыву. Ведь он, в конце концов, был одним из чувствительных, так что, пока еще у него имелись чувства, лучше было им довериться. Он вернулся через тендер, откуда увидел открытую дверь служебного туалета и стоящего за ней Арнольда с пожарным топором в руках. Он прорубил зеркало. За ним стояли миссис Никлс и Гарри Катли. Ричард выругал себя за недогадливость. Конечно же, за зеркальной стенкой должна была находиться дверь.
Арнольд поднял топор, и Ричард понял, что геккон снова подцепил его на крючок, как форель. Они пришли не ответом на SOS.
Теперь, вдобавок к неуправляемому поезду, на его голову свалился сумасшедший с топором.
Ричард бросился обратно в кабину. Арнольд перепрыгнул через сцепление и пошел по трупам коллег за Ричардом.
Проводник полностью находился во власти геккона. Против его топора у Ричарда была лишь бритва.
Он потянул за первый попавшийся под руку рычаг. Инстинкт не подвел. Локомотив, выпустив струю пара, дернулся, и проводник повалился на колени. Ричард схватился за топор, вырвал оружие из рук Арнольда и отбросил его. Потом взялся за горло Арнольда, занес кулак, наслаждаясь видом нечеловеческого страха — чудовище напугано! — в глазах проводника, и нанес четко выверенный удар. На этот раз удача была на его стороне. Глаза геккона погасли. Арнольд обмяк, из носа хлынула кровь.
Миссис Никлс последовала за Арнольдом. Взявшись за поручень, она закричала:
— Это Дональд! Дональд Мак-Ридли. Я не узнала мерзавца без волос. Он над своими чудесными волосами трясся, как красна девица, когда еще был машинистом, а теперь он — старый лысый козел.
Веки Арнольда — Дональда! — задрожали и открылись.
Так значит, он не был чернорабочим. Или уже не был. Он вернулся на свой поезд. Наверное, предположил Ричард, потому что не мог его покинуть. Оно и не удивительно.
— Машинист! — крикнул Ричард. — Берите управление поездом!
— Пассажирам не разрешается находиться в этой части поезда, сэр, — пробормотал он. — Компания не может нести ответственность за несчастные случаи.
Ричард заметил красные искорки в глазах Мак-Ридли. Поняв, что в него возвращается геккон, он отвесил ему мощную оплеуху. На мгновение глаза прояснились.
— Нужно остановить поезд, — сказал он ему. — Исполните свой долг наконец. Верните себе доброе имя.
— Сделай это ради других, — проворковала миссис Никлс на ухо Мак-Ридли. — Сделай это ради бедного Ника. Ради ЛШАЖ, наконец, чтоб ей пусто было!
Мак-Ридли поднялся.
Торопливо, но как будто во сне, он начал дергать рычаги, поворачивать рули и нажимать кнопки.
Прямо по курсу уже показался вокзал. Солнце блестело на его стеклянной крыше.
