— Не думаю, что стоит ворошить это осиное гнездо. Я наслышан о том, что с эрвинами нужно иметь как можно меньше дел. Было время, и я осмотрел грузы Эстоллы, они не впечатляют. Что ты предложил местным в обмен на воду и пищу, капитан?
— Твои дурманы, — как то нехотя отозвался фантом.
— Вот как? — сам вопрос подразумевал возмущение, но был высказан совсем другим, нейтральным тоном, будто бы Гевор говорил: а, ну понятно, я собственно так и думал.
— Зачем им дурманы? — полюбопытствовал я. — Они в цене?
— Они везде в цене, — сообщил маг земли.
— У эрвинов нет своих наркотических трав. Я слышал, в рыбах содержатся схожие вещества, — просветил меня Мастер, — но здесь особенно не разгуляешься.
Из-за его спины вдруг появилась Марика и взяла мага под руку.
— Это глубоководные рыбы, к тому же они сами по себе могут убить неосторожного ныряльщика, — пояснил фантом. — Большая удача и малый прок, так говорят местные об этих рыбах.
— Зачем им все это? — тихо спросила Марика. — Так рисковать своей жизнью ради чего?
— Чтобы забыть? — предложил Мархар, адресуя вопрос ко мне. Он знал, что мы понимаем друг друга. Я отчетливо помнил другой мир и подвал с протертыми диванами, аромат благовоний и отголоски воспоминаний.
— Или чтобы вспомнить, — откликнулся я.
— Чаще всего людьми движет жажда получить удовольствие, — разорвал наш диалог Мастер.
— Да, за горсть этой травы я могу пополнить запасы на две недели, но пришлось отдать больше, чтобы утолить их жажду.
— И конечно они знают, что на Эстолле есть еще, — проворчал Гевор. — Они просили о большем?
— Еще в первый раз, когда я здесь был. Тогда, как и сейчас, я привез им дурманы, но они чувствуют себя обманутыми.
— Да чего они хотят? — удивился я.
— Семена, — ответил за Мархара Гевор. То ли догадался, то ли знал о местных трудностях. — Но они же понимают, что ты никогда не продашь семена?
— Кто мешает им жаждать этого и всячески добиваться своего? — вопросом на вопрос ответил фантом.
— А в чем проблема? — я определенно не понимал, что происходит.
— В том, что сейчас можно остановиться на Лале и купить за дурман-траву пищу и воду, но если у эрвинов будут свои урожаи, от пришлых им не будет никакого проку, разве что их жизни и их корабли сохранят какую-то цену, — нетерпеливо пояснил Мархар. — Эти воды и без того вотчина пиратов, еще воинственных эрвинов не хватало! Но есть и еще одна пикантная подробность, — фантом помялся. — Я был здесь частым гостем, особенно когда пытался пройти на архипелаг впервые. И в какой-то момент юлить и извиваться было уже поздно. Я продал им семена.
— Глупо, — отозвался Гевор.
— Глупее, чем ты думаешь, — фантом вздохнул. — Сначала я предупреждал старейшину, что на его почвах дурманы не взойдут. Потом прокалил семена и отдал ему.
— Они не такие дикари, чтобы этот план оказался хорош, — покачал головой маг земли.
— Именно! Потому, когда они потребовали отдать им больше трав, я взамен потребовал жемчуг и перламутр, хотя они мне не нужны. Но важно и себе цену знать.
— Тогда лучше убраться отсюда поскорее и не злить старейшину, — вздохнул Мастер. — Уговорил, на берег не сойдем.
— Все равно придется, но не тебе — Демиану. Они видели рисунки на его коже и хотят видеть их вблизи.
Мастер глухо выругался, я лишь пожал плечами. Хотят — сходим.
— И чего, вплавь? — уточнил я.
— Так принято, — согласился Мархар и нырнул. Я последовал его примеру. Вода была теплой, шелковой, она взбодрила меня и придала сил. Большими гребками я прошел вдоль дна, ухватив в кулак мельчайшего, белого песка, вынырнул у самого берега и тут же увидел стоящих в тени пальм эрвинов. Теперь, в ярких солнечных лучах я разглядел этих сухощавых, загоревших до черноты ныряльщиков. У них были широкие грудные клетки, раздвинутые тренированными легкими, кожу мужчин покрывали будто оспины — многочисленные шрамы, делающие их подбородки и черепа лысыми. От этого и еще из-за приплюснутых, крупных носов их лица были некрасивыми, какими-то злыми. Среди эрвинов, пришедших нас встретить, я увидел троих женщин. Наравне с мужчинами они держали копья, заканчивающиеся белыми, многогранными наконечниками — обточенными о камень кусками коралловых веток.
В отличие от мужчин, женщин этой расы я бы назвал красивыми. Их профили были более тонкими, а глаза крупными. Черные волосы заплетались в сотни тонких косичек. На гибких телах я не приметил ни единого шрама, из чего становилась ясно, что мужчину шрамы украшают, а женщину портят. Среди прочих выделялась одна: стройная и сильная, с пронзительными глазами, которыми она с любопытством на меня смотрела.
— Дочь старейшины, старшенькая, — подсказал Мархар. — Это она потребовала тебя для отца, сказала, его глаза так далеко смотреть уже не могут. Учти, у эрвинов нет ни одного ритуала, связанного с прикосновением, так что никого не трогай.
— Ну, а продолжение рода? — отжимая волосы, полюбопытствовал я, разглядывая гибкие женские тела, закрытые бурыми, грубоватыми, сшитыми из полосок платьями. Мои ноги утопали в теплом песке, и это было ни с чем несравнимое удовольствие, так что в голову мне лезла всякая легкомысленная чушь.
— А ты хочешь в этом поучаствовать? — фантом сощурился. — Нет, я могу тебе это устроить, но тут свои обычаи, и тебе придется кормить не только эту женщину, но и ее родителей и несовершеннолетних братьев и сестер.
— Кабала какая-то, — попытался отшутиться я.
— Легкие отношения ищи в борделях и портах, — не принял моей капитуляции Мархар. — На Туре, архипелаге или материке. Там тебя встретят с распростертыми объятиями женщины, готовые на все ради удовольствия мужчины.
— О, мои отношения с женщиной на Туре легкими назвать сложно, — печально заметил я. — Вот честно, я бы хотел, чтобы меня все оставили в покое. На кой я сдался этому старейшине или его дочери?
— Опасное желание, — проигнорировав мой последний вопрос, сказал Мархар. — Присущее, впрочем, всем магам. Рано или поздно каждый из вас его испытывает в полной мере. Бессмертие и сила дают вечность впереди и уверенность в ней. Когда приходит время труда и лишений, вы невольно пасуете, веря, что еще будет возможность наверстать упущенное или что еще найдется более простой путь.
Я не нашелся что ответить и промолчал. Порою слова фантома были грубыми и резкими, бьющими по больному и вызывающими возмущение. Порою в них была нечеловеческая мудрость.
— Что еще мне нужно знать? — видя, что дочка старейшины идет нам навстречу, быстро спросил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
