— Кто вас заманил в Изнанку Бытия? — спросил Вилли.
— Ты слушал песни Варсуйя? — ответил Пространственник. — Не всё в них истина, но сейчас не время говорить об этом. Я совершил ошибку и поплатился за это. Я также не всемогущ, и не всезнающ.
— Вы в состоянии спасти этот мир? — спросил Джед.
— Вы в состоянии. У вас есть Силы.
— А, если мы отдадим их вам? — спросил Заннат.
— С какой стати? — холодно возразила Наяна. — Вы все ошиблись: ваш герой ничего не может.
— Он создал этот мир только затем, чтобы его вытащили из той дыры, куда он провалился по ошибке! — крикнула Маргиана.
— Вы хоть знаете, что здесь творится? — враждебно спросил Ааренс.
— Вам, я полагаю, нужна лишь Сила? — поинтересовался Аргентор. — Ну, так мы пошли за делом!
Четверо Героев резко повернулись и покинули великолепный тронный зал.
— Вы приколист, Пространственник. — проронил Фальконе. — Ловко вы накололи Альваара с этим колечком!
Додон спокойно выслушал упреки и обратил глаза к Валентаю. Все оставшиеся не сказали больше ни слова. Потому что между Виллиресом и Пространственником начался безмолвный разговор.
Глава 33. Переход в наступление
— Ты вправе спрашивать обо всем, Виллирес. Я в неоплатном долгу перед тобой. Мне даже нечем воздать. Если хочешь упрекать — упрекай.
— Зачем? Мне странно другое: мы достигли цели, но какой ценой! Нет радости. Упреки не насытят этой печали. Я честно тебе скажу, Пространственник, мне более жаль погибающей планеты, а не тебя. Я не твой дворец, я не предан тебе всецело. Те четверо Героев, что ушли отсюда только что, все умерли, а некоторые и не один раз, чтобы спасти Рушару. Умерли и ожили. Им теперь неведомы компромиссы. Они больше не умеют прощать. И, странно, я чувствую себя обманщиком. Да, я их обманул. И Джеда тоже обманул — друга, который ни разу не подвел меня. Зачем все эти испытания? Зачем Маркусу понадобилась Замена? Я один был Избранным. Пропал бы я один, а все прочие остались бы. Тебе были нужны жертвы, живые души? Ну и взял бы, как брал до этого.
— Мне не нужны были жертвы. Всё, чего я хотел — только свободы. Я угодил в подвал пространства. Мир без времени, без измерений, без материи, без света, без смысла. Он искажал и извращал всё. Я стал взывать к Варсуйе, пытался рассказать о том, что произошло. В ответ мне падали бессвязные обрывки мыслей. Это мир-перевёртыш, отсутствие всего. Изнанка ломала меня, наполняла сознание безумием и ненавистью — чувствами, мне незнакомыми. Я проникся отравой извращенных мыслей. Но, продолжал взывать к Варсуйя, к последней нити, связывающей меня с потерянным миром. И осознал с ужасом, что она не понимает меня. Она воспринимала мой призыв так искаженно, что породила обо мне легенды. Она осталась на твоей планете, Виллирес, и стала собирать вокруг себя прибывших, не давая им уйти в портал. Она ждала там, где ждал меня мой дворец. Там, где он видел меня в последний раз. Я обещал вернуться скоро, но не вернулся. Долго ждал меня Альваар?
— Триста лет. Харрашт вырос, отбился от рук и выгнал хозяина из домика. А войти во дворец волшебник с Лимбии не мог. Ты бросил его в сельве, Айяттара. Так, значит, в озере я видел самый момент трагедии? Я видел Пространственника, уничтожающего старый каменный шар у темной звезды. Значит, легенда о Поиске, рассказанная в моем сне Варсуйей, неправда? О Пространственнике, который швырял ногами галактики, раскалывал черные дыры, вспарывал швы пространства. Легенда о Герое-Первопроходце. О бунтаре, попирающем традиции. О неугомонном, о ненасытимом Ищущем? О додоне, погубившем все звездное племя?
— Всему приходит конец. И додонам тоже. Я слышал эти сказки. Их доносила до меня та труха Бытия, что сыпалась в его изнанку. Додоны были могущественны, но не более того. Они не создали Вселенную. Есть Нечто, большее додонов. Но, этими историями Варсуйя старалась оградить молодое поколение от безрассудства. Чем больше Сила, тем масштабнее последствия. И все-таки они выходили меня искать. И падали в ловушку. Я оставил попытки вырваться, чтобы предотвратить потери. Никто из них не выжил в подпространстве. Ни один.
— Значит, ты не питался Живыми душами?
— Нет! Никогда! Я не Император Мёртвых! Я Император помойки! Свалки, мусора, отбросов! Позорная и унизительная участь! Как можно было опоэтизировать такое! Впрочем, я понимаю. За миллионы лет, протекшие за пределами моей темницы, всё может исказиться.
— Я сам тебя слышал. То, что ты мне говорил, может сказать только Император Мёртвых.
— Безумие. Я выходил из спячки на зов Варсуйя. Она искала того, кто мог бы связаться со мною мыслью. Но, я был так отравлен, что кроме ненависти, не отвечал ничем. Никто не мог найти место моего заключения. Они сами проникались моей отравой и развоплощались. Но, так и не могли донести до меня мой Глаз. Портал не переносил его ко мне. Напрасно сестра Варсуйя, Лгуннат, старалась отыскивать Избранных. И так много-много раз. Неисчислимое число раз. Каждая такая попытка лишь отравляла меня. Я просил о прекращении жертв, но Варсуйя говорила, что однажды придут два Героя и спасут меня. Она не знала только — когда. И ошибалась бесчисленное число раз. Их звали Виллирес и Джерракс. Они пришли к ней с вестью о пропавшем Пространственнике. С Глазом Пространственника. С его маранатасом. Они пришли от Портала. К прекрасной возлюбленной Пространственника, хозяйке гостиницы — к Варсуйя. Они рассказали сказки, которым она не поверила. Вы пожелали пойти во дворец, и она не стала вас удерживать. Для додонов поиск естественен — кто бы ни вышел в поиск.
— Нам очень понравилось. Прокруст, например. И ещё королевский замок. Мы с Джедом позволили тираннозавру сожрать принцессу, потому что думали, что это сон. Или мираж. Или фантазия. Только потом мы поняли, что это всё — реальность. Жестоко по отношению к экспонатам заповедника. Да что взять с Пространственника? Приколист, одним словом.
— И сон. И мираж. И фантазия. И реальность. Я не знаю слова «приколист», но догадываюсь о смысле. Совершенно верно. Приколист. Шутник. Вы отпили из источника Лгуннат, источника снов, фантазий, миражей. Я сделал путь к моему дворцу полным забавных приключений, чтобы гостям не было скучно. Тогда я имел вкус к подобным шуткам. Вам требовалось средство передвижения. Что вы выбрали?
— Лошадей.
— А кем был Прокруст?
— Людоедом с титановой башкой. Он хотел нас уложить на свою кушеточку.
— Вы сами придали ему этот облик. В вашем мире, очевидно, есть легенды о людоедах, о чудовищах. Он принял тот облик, который соответствовал вашему приключению, вашему пожеланию. Прокруст не человек — он мнемоник из радиогалактики с другого края Вселенной. Любимое занятие мнемоников — рыться в чужой памяти и принимать вид детских страхов и фантазий. Тогда мне казалось очень забавным, если инопланетные гости, рискнувшие отправиться ко мне во дворец, превращали в реальность свои сны. Переживали свои фантазии в действительности, сомневались в своём рассудке, подозревали, что это всего лишь сон, а потом отказывались от всяких попыток объяснить разумными доводами свои приключения. О, это было так чудесно, разрушать их замшелые представления об окружающем их мире!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
