кувшин:
– Это еще один из твоих законов, что ли?
– Мне свойственно постоянство в убеждениях, – сказал Фельгор.
– Хорошо, я добавлю Джуно в список, – сказала Керриган.
Фельгор перегнулся через барную стойку, подозвал к себе Гриттель и зашептал ей на ухо:
– Видишь, на Вире накидка из перьев? С ее помощью Вира может летать.
– Правда? – ахнула Гриттель.
– Не дури ребенку голову, – сказала Нола. – А то она вымажется смолой, обклеит себя голубиными перьями и прыгнет с крыши.
– Я говорю чистую правду! – возмутился Фельгор.
Нола и Гриттель вопросительно уставились на Виру.
– Я могу не летать, а парить, – объяснила она.
– Вот видишь!
– Но для этого нужны особые перья, – добавила Вира, глядя на Нолу. – На голубиных перьях не полетаешь.
Гриттель понимающе кивнула.
Вира допила ром, поставила кружку на стойку и встала:
– Всё, прекращайте. Завтра утром вылетаем.
– Да ладно, Вира, посиди с нами, – заныл Фельгор. – Мы тут про Бершада вспоминаем. Тебе ведь есть что рассказать.
– Правда? – восхищенно спросила Гриттель. – Расскажи, ну пожалуйста…
Вира замялась. Фельгор наполнил ее кружку и вопросительно изогнул бровь.
Вира со вздохом взяла кружку:
– Так и быть, расскажу.
120. Кочан
Вепрев хребет, скожитские земли
Война закончилась. Виллем предложил Кочану стать воином-ягуаром. Предложение было очень лестным, ведь чужестранцев в Воинство Ягуаров не принимали. Кочана даже познакомили с резчиком, который должен был изготовить для него маску.
Кочан отказался. Он твердо решил выполнить обещание, данное Симеону.
Теперь, месяц спустя, Кочан карабкался на очередную вершину Вепрева хребта, пыхтя и обливаясь потом, и смутно сожалел о своем опрометчивом решении.
– Давай, Кочан! – окликнула его Джовита, свесив голову с уступа. – Ты же могучий воин, о котором слагают легенды.
– На войне мы по горам не лазали, – простонал он.
– Так хоть теперь полазай. Не отставай!
Джовита исчезла из виду.
Они уже давно шли по скожитской территории. Местные жители задерживали их уже четыре раза, но, узнав, что именно несут путники, пропускали дальше без лишних расспросов. В одном племени им дали с собой часть козлиной туши и подсказали, из каких ручьев можно брать питьевую воду.
Симеон покинул Вепрев хребет много лет назад, но память о нем не исчезла.
Когда Кочан наконец одолел проклятый уступ, Джовита уже расстелила на земле одеяло и выложила на него хлеб, жареную козлятину и сыр.
– Хочешь пить? – Она протянула ему флягу с вином.
– Сил нет, – пропыхтел Кочан, бережно опуская котомку на землю.
– Давай я завтра ее понесу?
– Спасибо, я сам.
– Мне же не в тягость.
– Не в том дело, – сказал Кочан.
Джолан обработал отрубленную голову Симеона какими-то химикатами, чтобы отбить вонь. Симеон наверняка оскорбился бы таким обращением, но Кочан не хотел таскать смердящую голову по горам.
– А в чем?
Чтобы потянуть время, Кочан набил рот хлебом и сосредоточенно жевал.
– Это моя ноша, – наконец сказал он. – А тебе спасибо, что согласилась составить мне компанию.
Джовита пожала плечами:
– Меня всегда тянуло путешествовать. – Она вдохнула полной грудью. – Воздух тут такой чистый, разреженный. Не то что парилка в Дайновой пуще. Мне очень нравится.
– Вы, альмирцы, все ненормальные.
– Ага, – с улыбкой кивнула она.
Еду они доели в молчании. Кочан развел костер. Джовита укуталась в одеяло.
– Ты вообще знаешь, куда идешь? – спросила она. – Я никуда не спешу, если что. Мне в горах хорошо. Просто любопытно, как долго ты будешь сопеть у меня за спиной.
– По-моему, мы почти пришли. Как только дойдем, то сразу узнаем.
Джовита зевнула.
– Это что, какая-то пиратская загадка? Мол, там сокровище зарыто?
– Мы свою добычу никуда не зарывали, – сказал Кочан. – На острове Призрачных Мотыльков земля слишком мерзлая.
– И здесь тоже. – Джовита поплотнее завернулась в одеяло. – Может, ты меня согреешь?
Через три дня они добрались до той высоты, на которой деревья уже не росли. Дальше Кочан повел Джовиту на юг по горным отрогам, решив, что нужное место отыщется где-нибудь в той стороне.
В безоблачном небе кружили красноголовы, но так далеко, что Кочан не особо тревожился.
Ближе к полудню они поднялись на перевал и наконец увидели равнины Галамара, простирающиеся на многие лиги вперед. Кочан вспомнил о своих прошлых злодеяниях и сокрушенно вздохнул. Он до сих пор не понимал, как ему удалось уцелеть. Он твердо решил, что теперь до конца своей жизни будет творить только добро.
– Вот, пришли, – сказал он.
– Точно знаешь?
– Точно.
Симеон был прав. Отсюда открывался вид до самого Паргоса.
121. Джолан
Деревня Выдрин Утес
Джолан проснулся за час до рассвета и начал варить себе кофе.
В Выдрин Утес он приехал затемно, так что пришлось ночевать в телеге. Распряженный ослик уже щипал травку на лугу.
Джолан развел костер и подвесил над огнем котелок с водой. Ночь выдалась холодной. Кутаясь в одеяло, Джолан дождался, когда закипит вода, всыпал в котелок кофе и оставил завариваться. Потом подбросил хвороста в огонь и сидел, слушая, как ослик хрумкает травой.
Над его бывшим домом занималась заря.
Обугленный остов аптечной лавки чернел на фоне розовеющего неба. Пол зарос высокой травой. В углу стояла чугунная плита. Джолан обошел вокруг лавки. Ослик потрусил следом.
В теплице разворовали все стекла, а новых в Выдрином Утесе не найдешь, за ними придется ехать в Вальмонт.
Все утро Джолан выпалывал в доме бурьян и скармливал его ослику.
Потом начал распаковывать привезенные с собой вещи.
Десять стеклянных аквариумов. Пять перегонных кубов. Семнадцать фляг разной вместительности. Мотки каучуковых шлангов. Пятьдесят склянок с алхимическими ингредиентами, которые Джолан пока сложил у плиты, – полки можно сколотить позже.
После этого он спустился к реке, набрал там красных улиток и разложил их по аквариумам.
Разумеется, где-то в развалинах замка Мальграв можно было отыскать противоядие, созданное Озирисом Вардом, но Джолан хотел решить проблему самостоятельно – своим умом и своими силами, чтобы достойно завершить дело, много лет назад начатое его учителем, мастером Морганом Моллеваном.
Часом позже, когда Джолан возился с перегонным кубом, в проломе крыши мелькнула какая-то тень.
Прищурившись, Джолан взглянул в небо. Над аптекарской лавкой кружил дракон.
– Шипогорлый верден, – пробормотал Джолан.
Дракон был той же породы, что и тот, которого убил Бершад в первый день их знакомства. И примерно такой же величины.
Джолан вернулся к своему занятию.
Чуть позже вдали заржала лошадь, послышался топот копыт. Джолан встал и обернулся. Сердце забилось сильнее.
Оромир был без доспехов, без маски и без меча, в рубахе и штанах из домотканой холстины и в крепких сапогах. Он спешился, прошел через луг и остановился в
