дверном проеме.
– Я искал тебя в Незатопимой Гавани, но мне сказали, что ты уехал куда-то на север.
Джолан кивнул.
Оромир оперся о закопченный дверной косяк.
– Зря ты меня с неболёта ссадил.
– Я не хотел, чтобы ты погиб.
Ослик подошел к Оромиру и обнюхал его сапоги.
– Как его зовут? – спросил Оромир, погладив ослика по морде.
– Камберленд, – ответил Джолан.
Оромир вздохнул и негромко произнес:
– Когда Камберленд погиб, я возненавидел всех и вся. И Гаррета, и Змиерубов, и вообще всех. А всю свою ненависть я выплеснул на тебя. Наговорил тебе гадостей. Прости. – По щеке Оромира скатилась слеза. – Я не забыл, что между нами было раньше. Я очень хорошо это помню. Мне хотелось бы это вернуть, но я не знаю, как это сделать. Не знаю, возможно ли это.
Оромир разрыдался. Слезы текли рекой.
Джолан подошел к нему и взял его за плечи:
– Я тоже не знаю. Но мы с тобой попробуем.
Он начал целовать Оромира – его губы, глаза и щеки, – чувствуя соленый вкус его слез.
– И с чего же мы начнем? – прошептал Оромир.
– С чего-нибудь легкого, – сказал Джолан. – Например, как зовут твою лошадь?
122. Эшлин
Развалины Заповедного Дола
В Заповедный Дол Эшлин отправилась одна.
Каира, опасаясь за безопасность сестры, хотела послать с ней целый отряд воинов.
– Тебе недавно ампутировали руку, – напомнила она. – Ты же даже прокормить себя не сможешь.
Эшлин со смехом отмахнулась. По правде говоря, ее левая рука давно уже не делала ничего полезного, а только сеяла смерть и разрушения. Эшлин рада была от нее избавиться.
К тому же она любила путешествовать в одиночку. Всю жизнь ее окружали люди – придворные, слуги, телохранители. Одиночество было роскошью. Эшлин наслаждалась тишиной и спокойствием, зная, что по возвращении в Незатопимую Гавань ее ждут бесконечные совещания, аудиенции и деловые встречи.
На закате она добралась до Заповедного Дола.
Жители покинули город всего несколько месяцев назад, но джунгли уже отвоевали большинство построек.
Повсюду росли густые папоротники, по стенам домов вились толстые плети лиан, усыпанных оранжевыми, синими и желтыми цветами. Над цветами жужжали пчелы, порхали бабочки и сновали колибри, трепеща переливчатыми зелеными крылышками. Эшлин с трудом разглядела на замшелых крепостных стенах статуи ягуаров, рядом с которыми желтыми огоньками мерцали глаза живых зверей.
В облаках парили три серокрылых кочевника.
Эшлин вошла в город через восточные ворота, превратившиеся в груду прогнивших бревен, облепленных лишайниками, и направилась к озеру в центре города.
На улицах валялись обглоданные скелеты крупных зверей – оленей, тапиров и окапи. В безлюдном городе расплодилась и мелкая живность, на которую драконы не обращали внимания, – красные и синие лягушки размером с яблоко, смышленые белохвостые носухи и полсотни видов птиц, свивших гнезда на пустующих чердаках.
В кристально чистой воде озера, среди лилий и камышей, плескались яркие рыбки, высовывались из воды, хватали мух и мошек и снова уходили на глубину. На гладких камнях грелись черепахи, а на их панцирях сидели хамелеоны и ловили бабочек.
На острове посреди озера росли плакучие ивы, опустив длинные ветви к самой воде. Деревья раскачивались под легким ветерком, будто танцовщицы под музыку.
Эшлин поднесла руку к глазам.
На илистом берегу острова дремала дракониха.
Эшлин скинула сапоги, разделась и забрела в воду. Рыбки испуганно прыснули в разные стороны. Плеск воды разбудил серокрылую кочевницу. Дракониха перевернулась на спину и лениво посмотрела на гостью.
– Да-да, я тебя очень боюсь, – сказала Эшлин.
Дракониха облизнулась, фыркнула и снова закрыла глаза.
Среди деревьев мелькнула знакомая фигура.
Из чащи вышел Сайлас Бершад и улыбнулся Эшлин.
Она не жалела о том, что ей пришлось сделать с Бершадом на архипелаге в Море Душ. Главное, что его удалось спасти. Он заслужил тихую и спокойную жизнь вдали от посторонних глаз, среди его любимых зверей.
Скрытый от всех, кроме Эшлин.
Она нырнула в прозрачную воду и поплыла на остров.
Живность Заповедного Дола
Продиктовано Сайласом Бершадом, записано Эшлин Мальграв
Куры
Эти бандиты живут в руинах таверны Нолы. Мерзавки превратили чердак в свой личный насест.
Их всего пять. Две белые – Солнышко и Снежинка. Они милые. Бурая – Клюковка, потому что каждую неделю требует ягод. Рыжая – Тупица, она постоянно застревает под лестницей.
А еще есть Королева-Ведьма. Черная. Она здесь всем заправляет.
Примечание Эшлин: Мне не нравится, что из всей живности, населяющей разрушенный город, Сайлас назвал в мою честь какую-то курицу.
Петух
Прозвища этому стервецу я не дал, потому что он злобно накидывается на меня каждое утро, когда я прихожу собирать яйца, снесенные курами. Понятно, что он пытается их защитить, но если мне удалось внушить драконихе, что я не враг, то и упрямому петуху это должно быть ясно.
Дам ему еще месяц, и, если его поведение не исправится, я его съем. Куры и без него проживут, будут всем заправлять, как папирийские вдовы.
Ягуары
В городе их два. По-моему, они братья. Днем спят в крепости, а ночью рыщут по округе. Того, что побольше, я назвал Леоном, в честь отца, а того, что поменьше, – Грегором, в честь дяди.
В мое отсутствие они приглядывают за крепостью. Вот и хорошо, я туда все равно почти не захожу.
Примечание Эшлин: Обычно ягуары предпочитают одиночество. Непонятно, почему эти два живут бок о бок, – наверное, из-за Сайласа.
Паку
Я не дал ей прозвища, потому что паку – очень вкусная рыба, и я хотел побаловать себя праздничным обедом, но однажды утром кое-кто отправился купаться в озере, увидел ее и назвал Гертрудой. Теперь я ее ни за что не съем. Бедняжка. А имечко у нее ужаснее ее рожи.
Примечание Эшлин: Я ни в чем не раскаиваюсь.
Дикие собаки
Они обосновались в загоне для скота. Глодают там свиные косточки.
Перечислить их клички? Там двадцать собак. Моя любимая – Лола. Большая, черная, остроухая. Она одна из всех собак не боится драконов и обожает плавать в озере. А еще она с удовольствием гоняется за брошенной палкой. Вчера мне пришлось ее спасать, потому что она сдуру выбилась из сил посреди озера.
Из нее вышла бы прекрасная боевая собака. Хорошо, что теперь этого не нужно.
Обезьяны-ревуны
Наглая, нахальная стая. В прошлом месяце они пришли с гор на востоке и отобрали всю территорию у мартышек, обосновавшихся тут с самого начала. Вожака с белым хохолком я назвал Симеоном. Ага, смейся, смейся. Такой вот
