— Я думала, что все было совсем по-другому.
— Не всякий джентльмен таковой на самом деле, — говорит Эдвард.
Он поворачивается к Анне.
— Ну, что теперь вы мне скажете про вашего мистера Монтегю?
Ей хочется возразить, мол, чтобы обвинять этого человека, одного да и то пристрастного свидетеля мало, что Томас мог ошибиться и неправильно вспомнить имя, что, может быть, это какой-нибудь совсем другой мистер Монтегю… но возражать нет смысла, и так ясно, что все эти аргументы звучат фальшиво.
— Боюсь, вы были правы с самого начала.
Если правда то, что говорит Томас, значит, она еще больше виновата в смерти Люси, чем думала вначале. Ведь это она привела Монтегю в свой дом, она взяла с собой девушек на королевский бал, она позволила им быть в его обществе. Она-то считала, что Монтегю ухаживает за ней, а он вместо этого соблазнил ее служанку. Задумал ли он это злодеяние с самого начала, или оно пришло ему в голову потом, уже на балу?
— Когда ты в последний раз видел мистера Монтегю? — спрашивает она Томаса.
— Больше двух недель назад.
Значит, Монтегю лгал ей в письме о том, что отправляется за границу. Каковы бы ни были его намерения, худшего зла, которое он принес Люси, трудно на свете представить. Он ее соблазнил и бросил на произвол судьбы, прекрасно представляя себе, что ее ждет.
— Эстер, иди к экипажу, догоняй мою мать и миссис Уиллс, — говорит она.
Девушка неохотно делает книксен Эдварду, степенно прощается с Томасом и уходит.
— Доктор Стратерн, нам надо ехать. Матери вредно быть долго на свежем воздухе в такую погоду.
— Погодите, — говорит он, сжимая ей локоть, — Что вы собираетесь делать?
— Не знаю.
— Нет, знаете. Я по глазам вижу. Умоляю, не делайте глупостей, выбросьте это из головы, не становитесь у него на пути. Лорд Арлингтон говорил, что на прошлой неделе Монтегю вернулся из Парижа, а это значит, когда был убит мой дядя, он был в Лондоне.
— Да, понимаю.
Она отдергивает руку.
— Анна, прошу вас. Не торопитесь. По крайней мере, позвольте мне ехать с вами.
— У меня мало желания быть сейчас в обществе джентльменов.
— Некоторым из нас все же можно доверять, — говорит он, пристально глядя ей в глаза, — Мне нужно многое вам сказать.
— Что вы такое можете мне сказать, чего я сама не знаю? Что я вела себя как последняя дура? Должна была догадаться, что вряд ли мужчина станет интересоваться мной, когда есть возможность закрутить роман с юной, свежей служанкой? Или когда в него влюблена молодая и богатая дама из высшего общества… Спасибо, я прекрасно знаю, что была глупа. И не напоминайте об этом еще раз. За глупость мою Люси заплатила слишком большую цену…
Голос Анны пресекается, к горлу подкатывает комок, из глаз вот-вот брызнут слезы. Но она быстро берет себя в руки.
— И не надо меня уговаривать, я ему это не спущу, я не позволю ему жить вот так безнаказанно. Но в вашей помощи я не нуждаюсь.
— Анна, умоляю, мне нужно поговорить с вами…
Она вызывающе наклоняет голову и смотрит на него исподлобья.
— Ну?
— Не здесь, — возражает Эдвард, — Здесь не место.
— Тогда подыщите другое место, доктор Стратерн, а я должна ехать.
Она круто поворачивается и шагает к карете, где ее уже ждут остальные.
Вернувшись домой, Анна сразу поднимается к себе и подходит к письменному столу. На листке бумаги она по памяти выводит все знаки, обнаруженные на телах убитых. На теле отца был вырезан круг с точкой посередине, полумесяц и буква «Р». На груди Роджера Осборна убийца нацарапал трезубец, очень похожий на латинскую букву «Y» с палочкой посередине, еще один знак, который доктор Сайденхем принял за астрологический знак созвездия Льва, и букву «О». На теле сэра Генри — знак созвездия Козерога, аптекарский знак, означающий латинское слово «menses», то есть месяц, и букву «Т». Тело сэра Грэнвилла убийца украсил двумя пересекающимися треугольниками в виде шестиконечной звезды, просто треугольником вершиной вниз и латинской буквой «I». На первый взгляд полная бессмыслица, но чем дольше Анна вглядывается в эти символы, тем больше ей кажется, что в них зашифровано какое-то связное послание. Но кто писал это послание и зачем?
Может быть, это был Ральф Монтегю? Рассказ Томаса Спратта открыл ей истинное лицо этого человека. Если он мог столь бессовестным образом обмануть Люси, значит, этот человек способен на все. Но как примирить его ясный ум, характер, удивительное обаяние, то есть все ее непосредственные, личные впечатления о Монтегю, с тем, что она узнала о нем от других? Способен ли он совершить такое зверское убийство, исполосовать жертву столь безжалостно: раны, которые она видела на теле мистера Осборна, поистине ужасны, а тела остальных, как ей рассказали, были изуродованы не менее страшно? Она пробует представить Монтегю в роли жестокого маньяка, у нее это никак не получается. С таким же успехом подобное зверство можно приписать и Эдварду. И хотя неизвестно, служат ли эти загадочные символы обвинением Монтегю или его оправданием, больше у нее ничего не осталось.
Она рисует таинственные буквы и знаки в разной последовательности, складывает их и так, и этак. Она распределяет уже разгаданные знаки по группам: астрологические символы, латинские буквы, аптекарский знак; ей вдруг приходит в голову, что все они используются в искусстве врачевания. Хотя вера в то, что звезды влияют на человеческие судьбы, в последнее время пошла на убыль, и среди молодых врачей приверженцев астрологии осталось мало, но перевелись они не совсем; вот, кстати, и покойный ботаник и знаток трав, знаменитый Николас Калпепер, придавал этой науке огромное значение. А другие символы? Не используются ли они в алхимии или в химии?
Она встает и подходит к полке, где у нее собралась довольно приличная библиотечка — ее начал собирать еще отец, большой любитель чтения, а уж она продолжила. Глаза ее пробегают по истертым кожаным корешкам. Где-то здесь, возможно, есть ответы на ее вопросы.
ГЛАВА 46
Пятая неделя осеннего триместра
Нет, разумеется, это еще не конец дневника. Но, увы, больше она не успела скопировать. Приняв душ и одевшись, Клер еще раз просмотрела записи и опять слегка расстроилась, как и накануне вечером, когда она, несколько часов потратив на расшифровку, наконец легла в постель.
Верный своему слову, Эндрю постучал в дверь ровно в девять утра.
— Ну что? — спросил он нетерпеливо — Что там у них случилось?
Клер протянула ему тетрадку.
— Читайте сами и плачьте.
— Что, печальный конец?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
