Кончиком пальца Эндрю откинул крышку одной из коробок. Внутри оказался покрытый зеленой плесенью недоеденный кусок пиццы.
— Господи, Робби, если сам не можешь убирать за собой, хоть найми кого-нибудь.
— Вот и подружка моя говорит то же самое. Тоже отказывается сюда приходить. А я не хочу. Понимаете, я живу, как мне нравится, как я привык…
— Понимаем, Робби. Конечно, если ты хочешь жить в обществе тараканов, дело твое. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать антисанитарию, которую ты тут развел. Доктор Донован случайно узнала, что ты заказывал в библиотеке кое-какие книжки про тахиграфию. А в тот день, когда мы говорили с тобой в квартире доктора Гудмена, ты утверждал, что ничего про нее не знаешь. Почему ты не сказал правду?
— Я сказал правду. Я ничего не знал про бумажку, которую вы мне показывали. А что касается книг, мне просто стало любопытно, вот и все.
— Значит, у вас проявился интерес к стенографии одновременно с Дереком Гудменом? Оч-чень странное совпадение, если не сказать больше. Ну-ка, скажи мне, Робби, что ты делал в ту ночь, когда его убили?
— Неужели вы думаете, что я тут как-то замешан?
— Не знаю, не знаю. Ты говорил, что был в больнице у отца. Интересно, подтвердит ли он эту историю?
— А вы что, полиция?
— Нет, не полиция, но я — официальный связной между колледжем и Скотленд-Ярдом. Если не хочешь разговаривать со мной, будешь разговаривать со следователем.
— Вот зараза.
Робби сел на стул и пятерней взъерошил волосы — Клер вспомнила такой же тревожный его жест и в первую их встречу. Интересно, что он скрывает?
— Послушайте, к смерти доктора Гудмена я не имею никакого отношения, — сказал наконец Робби, — И давайте не будем больше об этом.
— Нет, будем!
Суровое лицо Эндрю говорило о том, что он не шутит.
— Ну ладно, расскажу. Те выходные я провел с девушкой, не с моей подружкой, а с другой, понятно? А той сказал, что ездил к больному отцу. И если она узнает, что я ее обманул, она от меня уйдет.
— Об этом надо было думать, когда ты развлекался с другой девицей.
— Спасибо за совет, — сказал Робби, вздохнул, а потом выдал нечто совсем дикое: — Прежде чем я вам все расскажу, знайте, что я тут ни при чем, я этого не делал.
— Не делал чего?
— Того, о чем сейчас расскажу.
— Может, сначала расскажешь?
— Ну хорошо, просто имейте это в виду, ладно?
Робби глубоко вздохнул и начал:
— Мне нужны были деньги, а доктор Гудмен сказал, что даст, только ему нужна моя помощь.
— В чем?
— Написать статью.
— Про тайнопись и искусство шифровки?
— Да. А потом заявил, что ему нужна не просто помощь, что я должен сделать все сам от начала до конца: и провести исследование, и написать статью. А он бы потом опубликовал ее под своим именем.
— Он заплатил тебе, чтобы ты написал за него статью? — не веря ушам своим, спросил Эндрю.
— Послушайте, я уже сказал, что не делал этого, понятно? Даже не начинал, только успел заказать книги. В тот день я зашел к нему, чтобы сказать, что отказываюсь. Не хватало, чтобы меня вышибли из университета.
— Но если ты собирался проделать всю подготовительную работу и написать статью, как мог доктор Гудмен знать, что написано в дневнике? — спросила Клер, — Как он узнал об убийстве Роджера Осборна?
— Он его уже прочитал. Вы ж его знаете, выдающийся был человек.
— Значит, когда я ему показала свои записи, в тахиграфии он разбирался, — повернулась Клер к Эндрю, — Он нагло врал, ведь он сказал мне, что никогда ничего подобного не видел.
— У него были близкие отношения с Норой Джилс, — напомнил ей Эндрю. — Думаю, вы правы, можно вполне предположить, что он об этом что-то знал.
— Ты знаешь, что он сделал с дневником, когда прочитал его? — спросила Клер.
— Дал его мне, — ответил Робби.
— Тебе? — вытаращил глаза Эндрю.
— Где он сейчас? — одновременно с ним воскликнула Клер.
— Здесь, — ответил Робби.
Он подошел к груде книг на полу посреди комнаты. Дневник оказалась погребенным в самом низу этой кучи.
— Слава 6oгy, я от него избавился, — сказал он, протягивая книгу Эндрю, — Я попытался потихоньку вернуть его в библиотеку, но в секцию «R» без помощи Пилфорда мне не попасть, а говорить, что книга у меня, не хотелось, мало ли что…
Он замолчал, глядя на Эндрю и Клер, которые жадно рассматривали дневник.
— Доктор Кент, я надеюсь, это не попадет в мое личное дело? Я же не сделал ничего плохого. Конечно, я собирался, но потом понял, что это нехорошо, и отказался.
— Пока все останется между нами, — ответил Эндрю, — Но если я хоть краем уха услышу, что ты взялся за старое…
— Конечно, сэр.
— Ты знаешь, кто еще мог писать статьи доктору Гудмену за деньги?
— Конкретно не знаю, — ответил Робби, — но у меня такое чувство, что я у него был не первый.
Эндрю ошеломленно покачал головой.
— Похоже, Дерек Гудмен нарушал все моральные и этические нормы нашего колледжа. Да и человеческие тоже… если говорить о данном случае.
Он снова повернулся к Робби.
— У тебя все еще туго с деньгами?
— Мой отец сильно болеет, он не может работать. В общем, да, в этом смысле тяжеловато.
— Я зайду к заместителю казначея, соберем собрание и обсудим твою проблему, договорились? Думаю, мы найдем, как помочь тебе справиться.
— Спасибо, доктор Кент.
Эндрю отдал дневник Клер. Она смотрела на него так, словно у нее на глазах свершилось чудо. Теперь окончание той давней истории у нее в руках.
— Сколько вам надо, чтобы расшифровать до конца? — спросил он.
— Несколько часов.
— Хотите, помогу?
Клер только улыбнулась в ответ.
ГЛАВА 47
21 декабря 1672 года
Войдя в приемную Арлингтона, Анна подает секретарю адресованное министру запечатанное письмо.
— Будьте добры, не могли бы вы передать его сразу?
Секретарь смотрит на нее с сомнением; приходится освежить ему память.
— Вы, может, помните, неделю назад я уже была здесь. Вдвоем с одним джентльменом.
По глазам секретаря видно, что он ее узнал — как не вспомнить его стычку с доктором Стратерном. Он кивает и торопливо уходит с письмом в руке.
Буквально через минуту он возвращается и приглашает ее к Арлингтону. Министр ожидает ее, сидя за массивным письменным столом: руки сложены на груди, на лице крайнее неудовольствие. В последнее время неизменно любезное его выражение решительно сменилось на брюзгливое. Перед ним лежит ее распечатанное послание. Это листок бумаги, на котором написано: «Я знаю, кто убил принцессу Генриетту Анну и почему».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
