И все равно. Вот все кончилось. И сказать нечего. Зачем ты идешь? Нельзя найти кицунэ, если она не хочет.
Рыжая сидела на уступе скалы. Неизменный лук бережно уложен поверх колчана. В руках короткая штука из белой кости – флейта. Прежде Квазимодо несколько раз видел, как лиска в нее дует, но ни разу не слышал звуков. Не дудка, а просто игрушка. Да пусть хоть в куклы играется, лишь бы никуда не девалась.
Квазимодо даже зажмурился от облегчения – вот она рыжая, никуда не удрала, не спряталась. Вор вытер рукавом взмокшее лицо и, задрав голову, сказал:
– Это я.
Отчетливо увидел, как девушка пожала плечами:
– Я догадалась, что ты. Кто еще может так пыхтеть? Что-то случилось?
– Да нет, просто я… – Вор замолчал и потом сердито сказал: – Случилось. Не знаю что, но точно случилось. Почему ты одна ушла? Если ты на меня разозлилась, то скажи прямо. А так – плохо.
– Что плохо? Конь-як кончился?
– Да пошел он в жопу, этот коньяк. Без тебя плохо. Я хочу залезть и сесть с тобой рядом. Можно?
– Разве я когда-то запрещала?
Для того чтобы забраться наверх, пришлось обойти уступ и подняться вдоль скалы. Злой и несчастный вор с трудом выбрался на широкий уступ. Далеко позади мерцали два окна докторского дома, пряталась между крутых берегов река, неощутимый здесь, в скалах, ветер там, в звездной высоте, по-прежнему гнал обрывки туч.
Квазимодо прошел по широкому выступу, сел рядом с девушкой. Теа не шелохнулась.
Сидеть рядом с рыжей было легче, но все равно – внутри словно кто-то тупым ножом ковырялся. Квазимодо понял, что молчать просто не может.
– Теа, я пришел, чтобы сказать… Нет, вернее, чтобы спросить… Короче, я тебя очень прошу, объясни, пожалуйста, что случилось. Если дело в моем предложении двинуться на Север, то просто скажи, что оно тебе не нравится. Вообще, скажи мне хоть что-нибудь.
– Охотно, – пробормотала, глядя вдаль, девушка. – Ты самый твердолобый чурбан, которого я видела в своей жизни.
– Почему чурбан? – изумленно поинтересовался вор.
– Потому!
Движения вор не уловил, но в голове сверкнуло что-то белое и искристое. Квазимодо откинулся, ухватившись за лоб. Рыжая шипела, тряся в воздухе ушибленным кулаком.
– Теа?! – пораженно пролепетал вор.
– Заткнись! Заткнись! – придушенно завизжала лиска. – Или я тебя ножом ударю!
– Ну и ударь. – Квазимодо перехватил узкие запястья, удержал руки девушки. – Что с тобой, Теа?
– Со мной ничего. А с тобой? Почему ты такой тупой? Еще про Север спрашивает.
– Да я сейчас вижу, что я тупой, – пробормотал вор. – Только спрашивать у тупого о причинах его тупости странно. Объясни, будь любезна.
– Любезна?! Какой ты воспитанный. – Рыжая вырвала руки и отвернулась. – Да пошел ты, умник. Нашел тоже слово. Любе-е-езна.
Квазимодо торопливо вырвал из ножен нож, сунул рукоять в руку девушки.
– Теа, или режь меня, или объясни!
Рыжая размахнулась и швырнула нож вниз. Широкое лезвие сверкнуло в лунном свете и исчезло в каменных буграх внизу. Потрясенный Квазимодо только едва слышно хрюкнул. Девушка покосилась на него и снова отвернулась.
Сидели в тишине. В голове у вора была полная пустота. Даже орочьего ножа не было жалко. Какой смысл в вещах, когда жизнь пропадает?
– Прости, – хрипло сказала лиска. – Я не хотела бросать.
– Почему ты плачешь? – прошептал Квазимодо. – Не нужно.
– Ты тупой. Ты правда тупой.
Вор сжал узкую кисть девушки:
– Пусть. Но объяснить ты можешь?
– Ква, – безнадежно сказала Теа, – кто я, по-твоему, такая?
– Ты – лиска. Ты из Хозяев Холмов. Ты рыжая красивая женщина.
– Не красивая. Но я действительно женщина. И уже очень долго рядом с тобой.
– Да. И что? – пробормотал Квазимодо, глядя в глаза рыжей. Из них текли слезы, но таких прекрасных глаз вор не видел никогда.
– Все считают меня твоей женщиной.
– Я знаю. Ну, так проще получается.
– Проще? – горестно прошептала Теа. – Для кого проще? Что я должна отвечать, когда меня спрашивают, сколько времени мы женаты и скольких детей ты думаешь завести?
– А?! – Вор сглотнул. – Теа, я не знал, что ты считаешь себя обязанной отвечать на такие вопросы.
– Я не считаю себя обязанной отвечать. Но я сама должна знать, твоя я женщина или нет?
– Теа, но, кроме тебя, у меня никого нет. Разве… Разве это не понятно?
– Нет. Ты об этом никогда не говорил. Ты можешь врать полдня, чтобы что-то выторговать подешевле, можешь болтать с Дуллитлом о почти недоступных уму вещах или рассказывать Хенку и мужикам о морском оружии. Можешь расспрашивать меня о следах, а Ныра о лодках. Но ты никогда не говоришь обо мне. О нас…
– Но я не умею об этом говорить, – с ужасом прошептал вор.
Теа смотрела на него, и ее глаза блестели от слез.
– Ты не можешь сказать женщине, что ты о ней думаешь?
– Н-нет, – робко сказал вор. – Ты же не торговка и не шлюха. А за последние пять лет я ни с какими другими женщинами не разговаривал. А до этого я был маленький, и мне в голову не приходило объясняться с леди на такие темы.
– Ты считаешь меня леди?
– Да. Еще – лучшим стрелком, которого я видел. И лучшим следопытом, и лучшей наездницей. Самой храброй и дерзкой девушкой. Самой красивой. И еще своим другом.
– Столько всего, и нет главного, – слабо улыбнулась Теа.
– А что главное?
Девушка решительно стянула с шеи косынку и вытерла глаза.
– Полумордый, ты мне не оставляешь выбора. У меня нет больше никакого терпения быть леди. Сейчас я тебе скажу и пойду охотиться. А ты пойдешь спать. И постараешься не свернуть на камнях свою глупую шею.
– Угу. Постараюсь не свернуть. Говори.
Теа склонила голову к плечу и печально посмотрела на одноглазого парня:
– Скажу, если ты так уж хочешь услышать. Нам хорошо вдвоем. Мы много раз сидели, разговаривали и смотрели на звезды. Мне так нравится быть с тобой, как не нравилось ни одно из занятий в жизни, включая охоту. Но я не понимаю одной вещи. – Лиска замолчала.
Квазимодо молчал, боясь задать какой-нибудь непоправимо глупый вопрос.
Теа отвернулась и хрипло выдавила:
– Ква, почему ты не хочешь меня как суку?
В полной тишине издали долетело насмешливое уханье ушастой совы.
– Теа, мы оба дураки, – сказал вор и фыркнул.
Теа подскочила с земли, и Квазимодо с большим трудом успел ухватить ее за рубашку. Пришлось проехаться за девушкой боком по камню. Вор сумел повалить лиску на себя и заохал – крепкие кулаки ощутимо колотили его по ребрам.
– Не надо! Нож у тебя на запястье. Можешь воспользоваться, только не выбрасывай.
Теа мгновенно замерла, уткнувшись носом ему в плечо.
– Отпусти меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
