Я немедленно позвонила Сталину на дачу. Мне ответили, что он гуляет по территории. Я сказала: «Передайте Сталину, что звонит Зина. Пусть сейчас же, вы слышите? – сейчас же идет к телефону, я буду стоять у трубки». Сколько я простояла, не знаю, может быть, десять минут, может быть, век. Наконец я услышала его голос, и руки у меня задрожали: «Почему такая спешка?» Я сказала – нет, приказала ему! – явиться немедленно. Я чувствовала, что он сердится. «Почему спешка?» – повторил он с акцентом. Тогда я крикнула: «Серго сделал, как Надя!» Он швырнул трубку, я услышала короткие гудки…»
«Как Надя» значило: как Надежда Сергеевна Аллилуева, жена Сталина…
После небольшой паузы Зинаида Гавриловна продолжала: «Через тридцать минут или сорок, не знаю, Сталин приехал с Ворошиловым, Молотовым, Микояном, Кагановичем, Ждановым, Ежовым. Они прошли прямо в спальню. Ни слова, ни звука. Я присела на край кровати. Ко мне подошел с утешением Ворошилов. «Что ты меня утешаешь, – сказала я Ворошилову, – если вы не смогли для партии его сберечь…» На меня посмотрел Сталин и позвал легким кивком. Мы вышли из спальни в кабинет. Встали друг против друга. Он весь осунулся, выглядел старым, жалким. Я спросила: «Что же теперь людям скажем?» – «У него не выдержало сердце», – ответил Сталин… Я поняла, что так напишут в газетах. И написали… Как только выдержало мое сердце? Откуда у меня взялись силы? Не знаю, не знаю… Я тогда даже не плакала совсем…»
Зинаида Гавриловна плакала потом, всю жизнь.
В 1957 г. Институт марксизма-ленинизма подготовил к изданию второй том избранных произведений Г.К. Орджоникидзе. Зинаида Гавриловна участвовала в этой работе, и, когда книга была уже напечатана в виде макета, она попросила меня в мае 1957 г. прочитать некоторые речи и предисловие, составленное институтом. Среди речей были и такие, где говорилось об И.В. Сталине в превосходной степени, в духе 30-х годов. Прямо скажу, читать эти места в 57-м, через 20 лет после гибели Серго, было невыносимо тяжело.
Но еще тяжелее было прочитать в предисловии к книге такие слова: «В некоторых выступлениях Г.К. Орджоникидзе, начиная с 1934 г., имеет место культ личности И.В. Сталина».
Да, соратники Сталина несут определенную долю ответственности за создание культа личности Сталина. Но ни одному из них в то время ни в прессе, ни в документах это не ставилось в вину. И вот первая претензия предъявляется кому? – Орджоникидзе!
Зинаида Гавриловна попросила меня «принять меры». «Попробую позвонить знакомым товарищам в ИМЛ, – пообещал я, – но мое влияние там равно нулю».
19 или 20 июня 1957 г. меня пригласил А.И. Микоян. Я поехал к нему в Кремль. На столе у Анастаса Ивановича лежал синий том произведений Орджоникидзе со множеством закладок. Он спросил: «Тов. Гершберг, вам показывали этот том?» Я ответил, что читал его частным образом, по просьбе Зинаиды Гавриловны. Мы просидели часа полтора, листая книгу, страницу за страницей. «Как же так? – возмущался Анастас Иванович. – Все тогда выступали, как Серго. Мы все – живые, а его, погибшего, фактически обвиняют в создании культа… Это бесчестно, бессовестно! Этого допустить нельзя!»
Не знаю, кому звонил Анастас Иванович, но после его вмешательства бессовестный абзац был выброшен из предисловия».
Глава 25
Работа в Совнаркоме и наркомом внешней торговли
Увеличение производства продуктов питания, естественно, влекло за собой много самых различных вопросов, связанных с производством и заготовкой сельскохозяйственного сырья и продажей населению пищевых продуктов. Большую роль в этом играла потребительская кооперация. Назревал вопрос о необходимости сконцентрировать руководство всем этим делом у одного лица.
Сталин предложил мне стать заместителем Председателя СНК СССР, оставаясь по совместительству наркомом пищевой промышленности, с тем чтобы я как зампред сосредоточил указанные вопросы в своих руках. 22 июля 1937 г. Постановлением ЦИК я был утвержден в этой должности.
Заместителем Председателя СНК, а затем Совета министров СССР в общей сложности я проработал 27 лет, в том числе первым заместителем с февраля 1955 по июль 1964 г. На выборах в Верховный Совет СССР в декабре 1937 г. я был избран по рекомендации Сталина депутатом в Совет национальностей по 126-му округу Еревана и выдвигался от этого округа вплоть до 1974 г. В Верховный Совет РСФСР меня выбирали в Ростове-на-Дону.
Уже через несколько месяцев после моего назначения стало ясно, что совмещать эти две должности трудно и, по существу, нецелесообразно. В январе 1938 г., на первой сессии Верховного Совета СССР первого созыва, я был утвержден в должности заместителя Председателя СНК СССР с освобождением от обязанностей наркома пищевой промышленности.
Весной 1938 г. мои функции как зампреда были четко определены. В Постановлении СНК СССР от 14 апреля было записано: «Обязать заместителя Председателя СНК СССР тов. Микояна сосредоточиться на вопросах товарооборота, на улучшении работы Наркомторга и, в особенности, Центросоюза, на улучшении работы Наркомлегпрома СССР, Наркомпищепрома СССР, Наркомзага и Наркомлегпромов союзных рес публик, освободив его от других обязанностей». Вопросы внешней торговли были вне моей сферы контроля.
У нас с Розенгольцем были нормальные отношения, но сухие. Он никогда не обращался ко мне ни за советом, ни за информацией. Я также избегал бесед с ним.
Сталин добился того, что вопросы внешней торговли даже в Госплане и Совнаркоме подробно не рассматривались. Розенгольц один ходил к Сталину с планами, главным образом с валютным планом и планом валютных накоплений. Сталин одобрял это, и Розенгольц строго руководствовался указаниями Сталина, входил в Госплан и Совнарком со своим планом. Все решалось в тайне от них. Сам Розенгольц очень был доволен такой обстановкой. Он работал неплохо как чиновник.
Это его устраивало, устраивал такой способ решения вопросов, потому что никакой критики в отношении этих планов не имело места, ибо никто не присутствовал при их обсуждении. Не было и никаких жалоб. Сталин одобрял планы, составленные Розенгольцем самостоятельно.
Розенгольц ввел в наркомате порядок послушания и исполнения, вместо того чтобы пользоваться методом обсуждения вопроса на коллегии, с активом работников наркомата. Работники, которых я хорошо знал, проявляли недовольство, что совсем другой стиль работы стал, что нарком не слушает, не терпит возражений.
И вдруг в конце 1937 г. Розенгольц был арестован «как бывший троцкист и теперь имевший отношение к троцкистской деятельности». Он действительно когда-то голосовал за Троцкого, но был предан Сталину и никакого отношения к троцкистской группировке давно уже не имел. Я удивлялся только, что делал Сталин с людьми, которые честно работали для советской власти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
