Поход против социалистического содружества, и в особенности против Советского Союза, проводится под потрепанным знаменем „защиты евреев“…».[702]
Книга Юрия Иванова стала тем детонатором, каким раньше не стала книга Кичко. Следом возникло целое направление в публицистике, пропаганде, появилась даже новая «наука» — сионология, не исследующая сионизм, а творящая его из древних антисемитских и недавних нацистских мифов, облекаемых в наукообразный камуфляж. Перекрашивание красной идеологии в коричневую оказалось хлебной профессией. В нее ринулись полчища маляров, получавших ученые степени, должности в научных учреждениях и на университетских кафедрах, членство в творческих союзах. «Разоблачение международного сионизма» стало предметом сотен диссертаций, книг, коллективных сборников, десятков тысяч статей в периодике, пьес и киносценариев, поэм и романов, предметом бесчисленного числа лекций, семинаров, учебных курсов, оно стало ведущей составной частью военно-патриотического воспитания молодежи, политической подготовки солдат и офицеров. При всеобщей воинской повинности через школу ненависти в обязательном порядке было проведено почти все мужское население страны.[703]
Можно услышать суждение, что антисионистская вакханалия была развязана для того, чтобы противостоять эмиграции евреев из СССР. Я убежден, что, если тут есть связь, то обратная: число стремящихся уехать росло с нарастанием этой травли, ибо все большему числу евреев (и неевреев) становилось ясно, что «выхода нет, а есть исход». Как ни опасно было обнаружить свое «сионистское нутро», подавая документы на выезд, оставаться в стране было еще опаснее. Не случайно по Москве ходила популярная шутка: «смелые евреи уезжают, а самые смелые остаются». Все это было известно властям, но травля «сионистов» только нарастала.
В 1983 году, был создан Антисионистский комитет советской общественности — в основном из «полезных» евреев, во главе с дважды героем Советского Союза генерал-полковником Давидом Драгунским. О том, как он удостоился этой чести, он рассказал своему биографу Ф. Д. Свердлову.
«Весной 1983 года Драгунского пригласили в отдел пропаганды ЦК КПСС. Здесь он услышал: „ЕСТЬ МНЕНИЕ — НАЗНАЧИТЬ ВАС ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОЗДАВАЕМОГО Антисионистского комитета…“. „Ни в каком, самом скоротечном бою, — рассказывал мне Давид Абрамович в 1988 году, когда мы близко познакомились, — мне не нужно было так быстро принимать решение. Ведь слова „есть мнение“ тогда означали решение Политбюро… Отказаться — можно попасть и в лагерь, согласиться — не все поймут, но будут средства. Наряду с неясной еще борьбой с сионизмом, — можно будет оказывать помощь нуждающимся евреям… Я согласился“.».[704]
Можно удивляться наивности автора очерка, но не его героя. Никакой лагерь Д. А. Драгунскому в 1983 году не грозил. Необходимости принимать решение «быстрее, чем в быстротечном бою», не было. И никакой неясности относительно борьбы с сионизмом у него быть не могло: он сам был ее давним и весьма активным участником, причем «не только вел пропаганду против сионистов, но учил их убивать».[705] (Генерал Драгунский был начальником военной академии «Выстрел», где проходили подготовку офицеры стран третьего мира, в их числе террористы ООП).
В 1979 году, когда «Воениздат», уверенно державший первенство в публикации антисионистских наветов, издал роман Юрия Колесникова «Занавес приподнят» (о тайном сговоре и совместных преступлениях сионистов и германских нацистов), то даже самые сионологические издания о нем промолчали — настолько дикими и кощунственными были инсинуации автора. Единственная рецензия появилась в «Правде» — за подписью генерала Д. А. Драгунского. Авторитетом дважды героя и военачальника высокого ранга он подтверждал историческую достоверность творения Ю. Колесникова, а заодно и восхвалял выдающиеся художественные достоинства романа. Подводя «теоретическую базу» под фантасмагорию красно-коричневого романиста, генерал-полковник глубокомысленно рассуждал о родстве нацизма и сионизма: якобы обе идеологии выше всего на свете ставили чистоту расы.[706] (О героическом участии сионистов в организации восстания в Варшавском гетто и вообще в европейском сопротивлении, о еврейском палестинском батальоне, сражавшемся против Гитлера в составе британской армии, рецензент, конечно, не вспомнил).
Эта рецензия долгое время оставалась единственным печатным отзывов на роман Ю. Колесникова: критиковать его было нельзя, а хвалить невозможно. Но когда был образован Антисионистский Комитет, и генерал-председатель сделал писателя Ю. Колесникова своим заместителем, вспомнили и о романе.
Как выяснилось гораздо позднее, Юрий Антонович Колесников — еврей, родом из Бессарабии; прежде чем стать писателем, был профессиональным разведчиком. Когда разразилась война, его забросили в тыл врага, где он провел 32 месяца и совершил немало подвигов, своевременно не оцененных. Звезду Героя России ему вручил уже Ельцин, через сорок лет после победы. Трагический парадокс видится в том, что такие люди, как Драгунский и Колесников, героически сражавшиеся против коричневой чумы, по первому зову партии и правительства подхватили знамя, ими же выбитое из рук фюрера.
Вице-председатель Антисионистского комитета, Юрий Колесников на многочисленных митингах и пресс-конференциях возводил на сионистов те же кровавые поклепы, что и в романе.[707] В награду за усердие его произведение было перепечатано в роман-газете,[708] поставлявшей «патриотическое» чтиво для массового полуинтеллигентного читателя. Издательство «Прогресс» выпустило его в переводах на нескольких иностранных языках — на экспорт. Общий тираж романа превысил пять миллионов экземпляров. Рецензент «Огонька» Валентина Мальми в неумеренных восхвалениях этого кровавого навета превзошла генерала Драгунского. Основное достоинство романа она видела в том, что в нем показано, как «и в итальянском фашизме, и в германском нацизме, и в румынском национализме, и везде, везде, везде обнаруживаются умело замаскированные кровавые следы сионизма».[709]
Апофеозом деятельности Антисионистского комитета (советского юденрата, по меткому замечанию американского исследователя Уильяма Кори) стало издание «Белой книги» — совместно с Ассоциацией советских юристов.[710] Из предисловия к ней Д. А. Драгунского и обер-юриста А. Я. Сухарева можно узнать, что:
«Сионизм — это проповедь воинствующего шовинизма и расовой нетерпимости».
«Сионизм — это культ вседозволенности и безнаказанности в политике».
«Сионизм — это открытая ставка на индивидуальный и государственный террор».
«Сионизм — это непрекращающаяся война».
«Сионизм — это целенаправленная поддержка наиболее оголтелых кругов международного империализма и реакции».
«Сионизм — это оголтелая реакция, воинствующий антикоммунизм и антисоветизм».
«Советский народ всегда относился и относится к сионизму как к идеологии, которая концентрирует в себе апологию национальной исключительности, „избранности одного народа“, следовательно, как к идеологии шовинистической и расистской».
«Сегодня борьба против сионизма — его идеологии и политической практики — веление времени. Вот почему советские люди готовы дать достойный отпор сионистским провокаторам».[711]
«Белая книга» появилась на свет уже при М. С. Горбачеве и вполне отражала его «новое мышление». Соавтор Драгунского А. Я. Сухарев стал министром юстиции (позднее был смещен, но не за сионологию, а за то, что оказался негодным администратором).
«Четыре пятилетки застоя», как потом назвали эпоху Брежнева-Андропова-Черненко, были четырьмя пятилетками нацификации общественного сознания путем нагнетания ненависти к «сионизму»; в этом деле застоя не было. Коэффициент полезного действия красно-коричневой пропаганды не был высоким (люди перестали верить официозу), но не нулевым. Как только вожжи стали выскальзывать из ослабевших рук власти, «посев научный дал всходы на ниве народной». Навстречу насаждавшейся сверху сионологии жадно потянулась митинговая поросль «национально-патриотического» общества «Память», «Русское национальное единство» Баркашова. Того же происхождения национал-большевизм Зюганова-Макашова и не примкнувшего к ним Лимонова, «либерализм» Жириновского. Книжные лотки и прилавки густо усеяли, словно грибы после хорошего дождичка, бессчетные переиздания «Протоколов сионских мудрецов», гитлеровской «Майн кампф», «Записки о ритуальных убийствах», газета «Завтра» и сотни похожих изданий. Незащищенное сознание россиян отравляют мегатонны печатной продукции типа, к примеру, брошюры под названием «Страшен гитлеризм, но сионизм страшнее».[712] Правозащитников и антифашистов, запугивают на интернет-сайтах Национал-Державной Партии и других подобных организаций, а тех, кого не удается запугать, убивают — при полной глухоте и слепоте правоохранительных органов, «расследующих» преступления ненависти.[713]
