Сама колдунья куда-то отлучилась, но остался ее мешок. Меня раздирало любопытство, очень хотелось узнать, что настоящие колдуньи используют в работе. Но в тот момент меня неожиданно больше заинтересовало другое: моя сломанная рука перестала болеть и двигалась вполне нормально. Наверное, она каким-то образом вылечила перелом, пока я спал. Все-таки она очень наблюдательна, если заметила, что я не левша, а ел и пил с помощью левой руки. Это было еще одним проявлением ее силы, и я поймал себя на мысли, что опасаюсь ее.
Мои тревожные мысли прервало ее появление. Она что-то мурлыкала себе под нос, и весь ее вид выражал беззаботную радость. Это никак не вязалось с тем, что она в одиночку собиралась захватить замок. Я напрямик спросил ее об этом.
— И чего ты беспокоишься? — Удивилась она.
— И все-таки я до сих пор не понимаю, как мы сможем это провернуть, — настаивал я, требуя объяснений.
— Это не твои заботы, — отрезала она. — Но если у меня все получится, ты мне кое в чем поможешь.
Я почувствовал, как у меня в груди екнуло сердце. Я уже представил себе, как она сделает из меня своего подопытного кролика и будет испытывать на мне страшные заклинания.
Внезапно налетевший сквозняк, оглушительно захлопнувший двери и окна самого просторного номера «Золотого клена», очень кстати позволил герцогу прервать свой рассказ. Гард тихо застонал, и Като, поднявшись, для того, чтобы дать ему попить колодезной воды, отметила, что все еще проваливается во Мрак, когда совершает резкие движения.
— Думаю, мне стоит поторопиться со своим рассказом, я и так уже слишком долго перенапрягаю вас, графиня.
Като помолчала, удобнее усаживаясь в кресле и прикладывая к горящему, как ей казалось, лбу, графин с ледяной водой.
— Больше всех нетерпения в день похищения шерла выказывал Айрек. Я заметил также, что Филиале неприятно, что ее помощник ведет себя подобным образом, поэтому счел нужным осадить его вместо моей дамы.
— Не кипятись, сынок, — Айрек в тот момент едва сдержался. Все-таки я имел право говорить ему такие вещи, потому что…
Герцог снова прервал свою речь, подав нашей графине новую порцию успокаивающего зелья, заметив, что она зеленеет на глазах в тон лаймам из корзинки с ледяными дынями.
— Может быть, закончить в другой раз?
Като махнула на него рукой.
— Нет, нет, очень интересно, продолжайте.
— Ну что ж, — сокрушенно вздохнул владелец Хиль-де-Винтера.
Пока мы с Айреком смотрели друг другу прямо в глаза, как два мартовских кота, в ожидании, кто же первым отведет взгляд, Филиала помогала Энсете чертить пентаграмму. Нам нужна была огромная фигура, чтобы вместить нас всех, да еще и лошадей, а Энсета своими трясущимися от старческих болезней ручками в одиночку вряд ли способна была сотворить фигуру величиною с целое поле.
— Все готово, — неслышно подошла к нам Филлиала. — Айрек, помоги МАСТЕРУ с заклинаниями. Ты это уже умеешь.
Она говорила о нем, как учитель начальных классов о своем подопечном: «Вот, пожалуйста, полюбуйтесь! Мы уже кое-что выучили!» Такой тон задел его неимоверно, но когда он обернулся за разъяснениями к Филлиале, она прильнула ко мне и у него на глазах поцеловала со всей страстью, на которую была только способна.
Гард в этот момент через силу усмехнулся, что Матей не мог не заметить.
— Так вот, — продолжил Матей, делая вид, что не замечает гардовского саркастичного смешка. — Айрек скорчил физиономию разъяренного хорька и ошибся в заклинании, перепутав строку, за что получил еще и нагоняй от Энсеты. Самое смешное, что возразить ей он не мог, иначе вместо него быстро нашли бы кого-нибудь другого. Пожалуй, когда в деле участвовали три мастера, четвертым мог быть кто угодно, даже попугай, лишь бы он повторял за всеми слова заклинаний. И думаю, он был бы лучшей кандидатурой, ему бы никогда не взбрело в его птичью голову стащить у нас из под носа камень. Признаться честно, это был самый большой позор не только в моей жизни, но и в памяти Энсеты, как она теперь говорит. Филиала же подобными подробностями с нами не делилась, а мы не спрашивали.
Перед тем, как вызвать этих абисских чудовищ, мы решили как можно веселее провести день. Мы прекрасно понимали, что если хоть кто-нибудь из нас хотя бы запнется во время вызова, мы можем все расстаться с жизнью. Единственное, мы не позволили себе выпить ни капли спиртного, потому что они этого не любят, эти кони. А так хотелось уединиться с графином какого-нибудь кроваво-красного шато и забыть обо всем: о риске, на который мы шли, об этом камне, из-за которого так круто изменились наши жизни. Права была Энсета, когда говорила, что простому смертному нельзя приближаться к таким вещам. Этого мы не учли.
Тянуло выпить нестерпимо. Особенно, когда в сознании то и дело проносились мысли о смерти. И я не выдержал.
Но как только я откупорил пробку, в моем чулане появилась Филиала, она вырвала у меня из рук бокал, но не удержала, и он разбился о пол, разлив свое содержимое. Багряное шато плохим предзнаменованием разлилось по паркету, в нем отражалось взволнованное до невозможности лицо Филиалы.
— Ты хочешь нас всех угробить? — Голос ее дрожал, а на лице заблестели большие, как ее глаза-изумруды, слезы.
— Иди сюда, успокойся, — я усадил ее рядом с собой.
Она прильнула ко мне, и больше уже мы с ней не говорили о том, что нас ждет…
Энсета закончила все приготовления, это дело мы доверили ей вовсе не потому, что нам самим было лень этим заниматься. Просто она все это умела и знала лучше нас. Айрек помогал ей, и она послала его за нами, сказать, что все готово. Можно представить себе его чувства и эмоции, когда он нашел нас в разгар наших утех. Филиале, по-моему, было почему-то особенно приятно мстить ему таким образом за что-то. Но за что — я так и не успел ее спросить. Направляясь к двери, которую Айрек совершенно бестактно оставил распахнутой, она задержалась на секунду, и ее взгляд на мгновенье остановился на моем лице, словно она хотела запомнить его получше перед долгой разлукой. Мне хотелось, чтобы с ней остались не только воспоминания о проведенных вместе со мной безоблачных днях, но и что-то, что напоминало бы ей обо мне. И тут я вспомнил, что в моей комнате все еще находилась эта странная шкатулка, привезенная однажды рыбаками с острова Жертв, родины Филли. Не сказав ей ни слова, я взял ее за руку и повел в свою комнату, банально пообещав «сюрприз». Мы долго шли по мрачным, величественным дворцовым переходам, опоясанным высокими каменными колоннами, петляли, взбираясь по бесконечным узким винтовым лестницам, по которым я долгие годы ходил бок о бок только со своим одиночеством. А теперь, вернее, тогда, у меня была она. И я не хотел ее терять, за те чувства, что, мне казалось, она мне дарила, я готов был отдать все, что имел, включая этот замок, пустой и мрачный, такой же, как и я сам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
