«Ну конечно, он ведь ненавидит Карателей. Помню, кто-то рассказывал мне историю о том, что именно из-за них эти гвардейцы и лишились своей старой работы, своего родного города, — осенило Вебера. — Должно быть он в крайнем отчаянии, раз готов молча и без всяких возражений сотрудничать с этими чудовищами. Что же, я в ничуть не лучшем положении».
Единственным человеком из всей группы кто получал некое моральное удовлетворение от увиденного был Голдберг. Торговец смертью, известный своим особым отношением к щепетильным темам, мерзким подробностям казней и пыток, с упоением наблюдал за развернувшимся зрелищем, иногда комментируя происходящее. Уж ему-то методы Карательницы очень приглянулись.
Видимо оказавшись неудовлетворенной ответами визжащего бандита, Эмилия решила сменить тактику: ослабив хватку на руке своей жертвы она обвила вокруг ее запястья тонкую, едва отсвечивающую на свету нить, концы которой крепились к двум отдельным деревянным ручкам с вырезами под пальцы. Натянув эту струну, женщина принялась постепенно разводить руки в стороны, крепко держа в них упомянутые деревянные ручки.
— Матушки, да это же гаррота! Вот уж не ожидал увидеть здесь такую экзотику! — восхищенно воскликнул Барон, пожирая глазами необычное орудие пыток. — Сынок, если ты сейчас не заговоришь, то она оттяпает тебе запястье!
— Эта струна взаправду может отрезать руку? — с отвращением поинтересовался предсказатель, поспешив отвести взгляд от столь неприятного зрелища.
— Ну, чтобы прям отрезать — это маловероятно, — принялся шепотом разъяснять собеседнику нюансы оружия Голдберг. — Видите ли, изначально гарроты использовались для удушения, а не отрезания чего-либо. Впрочем, я своими глазами видел, как достаточно тонкими и прочными нитями разрезали арбуз, так что кожу и плоть она точно прорежет. Я уже и сам в нетерпенье! Вот бы увидеть все своими собственными глазами!
Бандит, к сожалению, не разделял восторга Барона по поводу отделения своей конечности. Едва почувствовав, что теплая кровь струится у него по запястью, тот принялся сбиваясь и повизгивая выкладывать все что знает, настолько быстро, насколько только мог. Выслушав лепетание свой жертвы до конца, женщина таки убрала жуткое оружие от еще сравнительно целого запястья головореза. Одно мгновенье, и вот бандит уже пускает слюни, находясь в бессознательном состоянии, а из его шеи торчит заботливо вогнанный туда Карательницей дротик.
— Вы все слышали, — громко произнесла Эмилия.
— Я в его тарабарщине ничего не разобрал. А вы, господа? — добродушно признался Голдберг, закончив свою реплику вопросом.
Верго утвердительно кивнув головой, заметив подобные жесты и за некоторыми другими безмолвными свидетелями пытки. Энергичнее всего кивнул Лео, заставив подобно вздрагивающему от тряски желе, плясать все свои многочисленные подбородки.
— Порядка трех часов назад Кассиус вместе с двумя своими подельниками ушел к ближайшей грибной ферме за припасами и информацией, — в своем коронном сухом стиле повествовал расслышавший все что ему было нужно Остин. — Учитывая, что подобные вылазки он совершал и ранее, и они всегда занимали примерно одно и тоже время, у нас есть до его возвращения не больше часа.
В помещении воцарилась тишина. В воздухе повис неозвученный, но вполне заурядный и ожидаемый вопрос: «Так что же будем делать?»
— Как только Пекос придет, пускай Лео захватит его тело. Это же не трудно для него? — первым подал голос Вебер, озвучив, как ему казалось, довольно очевидную и логичную мысль.
— Не выйдет. Он не сможет, — отрезала Эмилия, приводя свои слегка помятые одеяния в порядок. Женщине определенно и самой не нравилось высказанное ею же утверждение.
— Не смогу? В самом деле не могу?! — вскрикнул Каратель, едва не переполошив своим возгласом всю округу.
— Мы такое уже видели. — Эмилия поморщилась, будучи не в силах пальцами оттереть пятно жира, отпечатавшееся в области колена. — Лео не сможет забраться в того, в ком уже находится какая-то инородная сущность. Кассиус — носитель эгрегора, с ним этот фокус не пройдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Значит все-таки все не так и просто. — Верго выдохнул. Оказывается, все это время замещение его личности призрачным Карателем ему не грозило. Какое облегчение! Хорошо, что свою маленькую радость ему ловко удалось укрыть за напущенной задумчивостью и многозначительной фразой.
— Преимущество неожиданности у нас будет только здесь, в помещении. Значит и нападать на него нужно отсюда, — заявила Арчи, обегая взглядом грязную конуру, именуемую корчмою. Девушка все еще выглядела не лучшим образом, ее взгляд был понур, а ее вздрагивающие пальцы сжимали изорванные края одежды, проглядывавшие из-под накинутого поверх плаща. И все же, пересиливая себя она старалась внести свою лепту в общее дело, сжав зубы и нацепив на лицо маску безразличия и отрешенности.
— В замкнутом помещении ему хватит считанных секунд чтобы отправить нас на тот свет, — парировал предводитель наемников.
— Значит, мы не должны дать ему этих нескольких секунд, — отозвалась Эмилия, все так же продолжая стряхивать со своей одежды пыль и налипшую с пола грязь. — Воспользуемся самострелами, захваченными у этой швали, и продырявим ему грудь, как только он войдет.
— Звучит как план! — радостно поддакнул Лео, спуская крючок воображаемого арбалета.
На Карателя хмуро покосился Голдберг. Спутница Лео успела в двух словах рассказать пленникам о необычных возможностях своего коллеги, и все же наемникам и самому Барону в частности было крайне непривычно видеть по-детски кривляющегося Гедройца на своей стороне. Большинство гвардейцев даже не скрывали своего недоверия к Карателю, зловеще перешептываясь у того за спиной.
— А что, если первым войдет не он? — предположил Остин, задумчиво облокотившись о грязную стену корчмы. — Что если кто-то из его людей заметит нас и поднимет тревогу? Тогда мы покойники, и самострелы нам не помогут.
— Никто не поднимет тревогу, — уверенно заявила Эмилия. — Когда они войдут сюда их встретит не группа пленников-оборванцев, а сам Олаф Гедройц. Он заманит их поглубже в помещение, а когда они все окажутся внутри, мы высунемся из того погреба и нашпигуем их болтами.
Все умолки, взвешивая озвученное предложение. Конечно у такого плана были свои недостатки — стреляющие наемники могли бы попросту не попасть в цель, или ранить Пекоса несмертельно, что грозило бы им полным фиаско. Психопат мог бы и вовсе не заявляться в корчму самолично, доверив ее проверку подчиненным. Хватит ли в таком случае Лео смекалки чтобы таки заманить его в помещение? Так или иначе, более разумного предложения на тот момент еще не прозвучало. Все приступили к необходимым приготовлениям. Тишина корчмы сменилась топотом, лязгом металла и негромким обсуждением деталей засады.
Снегопад тем временем только усиливался. Неожиданно свирепая пурга заносила все в округе слепящей белизной, как если бы хотела стереть все следы грязи и крови в Помонте. Плотным слоем покрывались старые крыши хибар, исчезали в толщи снежного ковра следы сапог, укрывались под плотной белой шубой потесненные свирепством природы растения. Несмотря на все свои старания, девственно белый снег не был в состоянии очистить душу княжества.
Возможно, эта буря не более чем попытка небес хоть ненадолго сокрыть от себя глухой лязг рабских кандалов и порочный звон чеканных монет, беспрестанно доносившихся из жерла Помонта. Вой ветра поглощал в себе не только их, распространившись до самой Ганои, стихия заглушала звуки человеческого горя в той же степени, в какой и укрывала звук неровной поступи человека в жуткой темной маске, уверенно приближавшегося к Ржавой Водице. Он был не один, помимо двух его приспешников, сама смерть следовала за ним в тот день, не намереваясь уходить без столь желанного ею трофея.
* * *
Резко отворилась скрипящая деревянная дверь, запуская жалящий холод внутрь здания. Пришедший человек, весь занесенный тающим на глазах снегом, проследовал вглубь помещения, стряхивая с себя холодную белую массу. Вразвалку путник прошествовал к сидящему у грязного стола Олафу. Немного погодя в корчму зашли еще двое.
