Крупская тяжело переживала смерть молодой Аллилуевой. 16 ноября 1932 года «Правда» поместила личное письмо Надежды Константиновны Сталину. Вдова обращалась к вдовцу: «Дорогой Иосиф Виссарионович, эти дни всё думается о Вас и хочется пожать Вам руку. Тяжело терять близкого человека. Мне вспоминается пара разговоров с Вами в кабинете Ильича во время его болезни. Они мне тогда придали мужества. Еще раз жму руку».
Она сильно лукавила, чтобы сделать приятное Сталину. Публичное выражение сочувствия не спасло ее от постоянного недовольства вождя. Вдовец по-прежнему испытывал к вдове Ленина плохо скрываемую антипатию. Но не мог отказать Крупской в том, что ей полагалось по номенклатурным правилам.
«Внешне, — вспоминал Лев Троцкий, — ей оказывались знаки уважения, вернее, полупочета. Но внутри аппарата ее систематически компрометировали, чернили, унижали, а в рядах комсомола о ней распространялись самые нелепые и грубые сплетни. Что оставалось делать несчастной, раздавленной женщине? Абсолютно изолированная, с тяжелым камнем на сердце, неуверенная, в тисках болезни, она доживала тяжелую жизнь».
Седьмого марта 1933 года Крупская в числе других видных женщин-партиек была награждена орденом Ленина — «За выдающуюся самоотверженную работу в области коммунистического просвещения работниц и крестьянок».
Мария Ильинична Ульянова побывала в Татарии на слете колхозников-ударников. Там ей передали для Надежды Константиновны испеченный ими пироге надписью: «Н. К. Крупской. Национальный по форме, зажиточный по содержанию».
Приближался ее юбилей. Общество старых большевиков решило отпраздновать 28 февраля 1934 года 65-летие Крупской. Но она заявила, что возражает против всяких юбилеев. Когда Крупскую спросили, как ей понравилась книжка Людмилы Сталь о ней (Людмила Николаевна Сталь прежде работала в женотделе ЦК, потом стала заместителем председателя Всероссийского общества «Долой неграмотность»), Надежда Константиновна ответила:
— Неприятно читать свой собственный некролог.
Партийный работник Татьяна Федоровна Людвинская предложила действовать через старую подругу Крупской Зинаиду Павловну Невзорову-Кржижановскую. Но и у Зинаиды Павловны ничего не получилось. Она ответила:
«Дорогой товарищ Людвинская!
Говорила с Надеждой Константиновной, но, как и ожидала, она всеми силами протестует против празднования юбилея, желает уехать в Ленинград, спасаться. Говорит: “Пусть имеют терпение подождать до 75-летнего юбилея!” Как это Вам кажется?! Я лично ничего не могу с ней поделать, хотя и старалась ей выявить общественную сторону этого юбилея. Может быть, кто-то лучше сумеет к ней подойти? Или, может быть, надо было начать с переговоров с ЦК? А не с ней?»
Всё-таки Крупскую уговорили. Торжественный вечер организовали в Обществе старых большевиков, располагавшемся в переулке Стопани, где потом устроили Дом пионеров Бауманского района. Открыл вечер Емельян Ярославский. Поздравить Надежду Константиновну приехал болгарский коммунист и член Исполкома Коминтерна Георгий Димитров. Он руководил берлинским бюро Коминтерна. В 1933 году нацисты обвинили его в поджоге рейхстага вместе с двумя другими видными деятелями болгарской компартии — Благоем Поповым и Василом Таневым.
Но суд в Лейпциге всех троих оправдал, после чего они уехали в СССР, который предоставил им советское гражданство. Благой Попов уже в 1920-х годах жил в Советском Союзе и в 1929 году окончил Академию коммунистического воспитания им. Н. К. Крупской. В 1937 году Попова арестовали и держали в ГУЛАГе до 1954 года. Васил Танев погиб во время Второй мировой войны. Счастливо сложилась только судьба Димитрова….
В тот вечер и его, и Надежду Константиновну приняли в почетные пионеры.
— Миллионы молодых комсомольских и пионерских рук доведут наше дело до конца, — сказала растроганная Крупская, но пообещала: — И мы, старики, еще постараемся.
Два крупных прозаика — Валентин Петрович Катаев и Лев Вениаминович Никулин — опубликовали в «Известиях» 8 марта 1934 года панегирик вдове Ленина: «Большая радость слушать замечательного революционера, женщину, жизнь которой может быть высоким образцом для нашей молодежи. Вот почему молодежь с такой теплотой встретила на трибуне эту скромную, мудрую, простую женщину с орденом имени ее соратника, товарища и друга — с орденом Ленина на груди».
Крупская редактировала руководящий орган женотдела ЦК журнал «Коммунистка», пока он существовал с 1920 по 1931 год. Статьи, написанные для журналов «Коммунистка» и «Работница», собрала в книжку «О работе среди женщин», которая вышла в 1926 году. Она призывала женщин устраивать «культурно-бытовые походы» за создание новых клубов, столовых, общежитий, яслей. На совещании в женотделе ЦК говорила:
— Женщина должна стараться, если она настоящая коммунистка, воспитать и своего мужа, и своих детей, и своих братьев и сестер коммунистами…
В разгар коллективизации Крупская писала женщинам в коммуну «Ленинская искра» в Курской губернии: «Вести, которые приходят из Германии, Польши, Англии, Северной Америки, говорят о том, что рабочие там организуются для борьбы. Наши успехи на фронте коллективизации будут воодушевлять их, помогать им».
В мае 1934 года Надежду Константиновну посетили американские педагоги. Крупская рассказала им, что с начала года получила больше восьми тысяч писем. Кстати, среди них было послание из Донбасса. Ее просили написать женам шахтеров, чтобы они разводились со своими мужьями, если те не будут работать как ударники…
В июле Крупской сделали операцию на глазах. Она почти всегда писала от руки, отказываясь от стенографисток и машинисток, это вредило и без того слабому зрению.
Седая, болезненная с виду, сутулившаяся, с узелком зачесанных и заколотых на затылке белых волос — такой увидела Крупскую в 1934 году Мариэтта Шагинян. Писательницу поощрили мандатом депутата Моссовета. Мариэтта Сергеевна, как и другие депутаты-новички, не очень понимала, чем ей предстоит заниматься. Крупская им объяснила.
«Она говорила о снятии какой-то тумбы с какого-то проезда, о трамвайных висунах, о горячих завтраках, — вспоминала Шагинян. — В перечне этих мелочей и была заложена самая суть нашей будущей работы — реальные нужды москвичей… Надежда Константиновна ввела нас в великий ленинский стиль работы, в культуру настоящего большевизма».
А если вдуматься, что же вытекало из слов Крупской? Депутатам-москвичам позволяли заниматься лишь какими-то мелочами, а не реальными проблемами огромного города.
Двадцать третьего августа 1935 года Крупская отправила Сталину письмо:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
