Хуже обстояли дела со Странниками. Деваться в чужом времени им было некуда, поневоле пришлось присоединиться к недавним врагам.
Нет, их никто ни в чем не упрекал, с ними старались держаться по-приятельски, и даже девицы, вопреки своему обыкновению, не ехидничали на их счет. Но неловкость сохранялась. Нелегко было юным магам, мечтавшим о всеобщем счастье, свыкнуться с мыслью, что они едва не угробили целый Мир. Не было покоя у них на душе, оттого и сторонились они новых спутников. Недостойными себя считали.
Эти люди – бездумный, бесшабашный народ, – не разобрав, и убить могут того, о ком сами песни поют; это у них в одно ухо влетело, в другое вылетело, не задержавшись в памяти. Эльфы же, наоборот, умеют слушать слова и всегда помнят имена героев… Ах, если бы бедный Гастон Шин в своем рассказе вместо враждебного «они» назвал хотя бы одно имя! Наверное, тогда все вышло бы иначе. Лучше, хуже – как знать? Во всяком случае, Эолли непременно усомнился бы в том, что легендарные Наемники Судьбы желают зла тому Миру, который сами спасли от страшных огненных рыб и полчищ некроманта!
Переход до предместий Кансалона вышел ничем не примечательным, зато быстрым. Оказалось, в здешних краях уже вела свои дела гильдия джиннов-туфлевладельцев. «Эх, раньше не удосужились узнать!» – досадовал Орвуд. Конечно, средневековые туфли были много хуже современных, даже самые быстрые из них ускоряли ход не более чем в три раза, но все-таки лучше, чем ничего.
На подходе к городу Странники замедлили бег. Они надеялись отыскать и предать земле тела своих несчастных товарищей. Увы. Голодная зимняя степь не то место, где залеживаются свежие трупы. Слишком много желающих на них находится: курганники, албасты, рыжие степные оборотни, могильщики-гули и прочая нежить. Ходили слухи, будто не брезгует страшной добычей и кое-кто из здешних людей…
А спустя еще несколько дней путников поджидала на пороге с узкоглазым человечьим детенышем на руках степная ведьма Данар.
– Что, пристроила своего?! – радостно бросилась к ней Ильза. – А наши где?
– Спят, – приветливо улыбнулась женщина. – Я их нарочно посытнее накормила перед дорогой-то, чтобы не пищали.
Откуда ведьме стало известно о скорой разлуке с младенцами, оставалось только гадать; на все вопросы она лишь загадочно улыбалась и кивала на своих идолов. Так или иначе, дети уже были собраны в дальнюю дорогу: вымыты, перепеленаты, завернуты в теплые шкуры, оснащены дорожными амулетами, для каждого был приготовлен запас молока. «Ну вот, еще ноша образовалась», – вздохнул гном украдкой. Выглядели спящие младенцы здоровыми и вполне счастливыми. Ильза утверждала, что они очень выросли и похорошели. Хельги, как ни глядел, никаких перемен к лучшему не заметил, но решил помалкивать.
– Спасибо тебе, добрая женщина, за заботу твою, – церемонно поклонился Аолен. – Мы в долгу пред тобою.
Ведьма махнул рукой:
– Да ладно, не стоит. Иль я сама не мать? Тем паче пред вами-то все мы, целый мир наш, в долгу неоплатном! – Сказала, а потом взглянула на Бандароха Августуса и хихикнула.
Подле посещения жутковатого ведьмина жилища почтенный магистр хоть и сгорал от любопытства, но предпочитал помалкивать, стоя в сторонке. Он чувствовал огромную силу, что струилась от каменных истуканов, и трепетал пред нею. Но стоило путникам отойти шагов на двести, осмелел и спросил удивленно:
– Скажите, ради всех богов, где вы раздобыли столько младенцев, да еще и на одно лицо?! И зачем они вам понадобились?
– Здрасьте вам!!! – От потрясения Ильза едва не выронила своего любимца Маркса. Дико взглянула на Эфиселию. – Ты что, ничего ему не сказала?!!
– Ну забыла, подумаешь! – Молодая мать капризно поморщилась, будто речь шла о безделице, не заслуживающей внимания. – Хочешь, скажи сама!
– Я-то скажу! – пообещала Ильза. – За мной не задержится!
– Что ты мне должна сказать?! – Бандарох уже начинал нервничать. – Говори же, не тяни! Что?!
– То, что они твои собственные дети, все трое! – объявила девушка мстительным голосом.
С тихим всхлипом магистр демонологии свалился в снег.
– Ну разве так можно?! – укорял Рагнар Ильзу. – Ты же знаешь, какая у него чувствительная натура! Надо было сперва подготовить!
– Ничего! Не помрет! – вступилась сильфида. – Детей вы все делать горазды! А как отвечать – сразу в обморок!
– Чего сразу все-то? Чего ты обобщаешь? – нашел повод для обиды Эдуард. – Лично я никому еще детей не делал! Ни разу!
– Будем надеяться, что у тебя все впереди, – хмыкнула Энка.
А Рагнар добавил:
– Лично я на твоем месте не спешил бы в этом признаваться!
– И так плохо, и эдак! Вас не поймешь! – совсем рассердился принц.
Тем временем Августус стараниями Эфиселии и Странников пришел в себя. Сел, привалившись к плечу любимой, и спросил плачущим голосом:
– З… зачем сразу трое-то? Одного бы хватило! П…поче-му…
Сильфида хихикнула, начала было:
– О! Это целая история! Однажды Хе…
Глаза демона полыхнули красным огнем.
– Умолкни, несчастная! Убью!
Убьет, поняла девица, и умолкла. Лишь посмеивалась про себя, бросая на участников «истории» многозначительные взгляды.
– Ты, главное, не расстраивайся, – решила утешить многодетного отца Эфиселия. – Если они тебе не понравятся, мы их просто выкинем!
– Ага! Щас! Раскидалась одна такая! – взвилась Ильза. – А кто будет великое царство сидов возрождать?! – И затараторила скороговоркой, обращаясь к Бандароху: – Мы ведь нашли его, царство твое! Ну я тебе скажу! Вот уж дыра так дыра! Сплошные развалины. Там одного ремонту лет на пятьдесят, не меньше. И расположение дурацкое. Вход в Трегерате, выход в Уэллендорфе. Я бы на твоем месте все перестроила. А то как входишь – сразу уборная, никакой эстетики! Гостей и то стыдно пригласить!
– Скажите мне, только честно, – взмолился несчастный, – я сплю или сошел с ума?!
– А у тебя разве было с чего сходить? – мрачно осведомился демон-убийца.
– Значит, сплю, – покорно согласился магистр. Эта мысль его вроде бы утешила.
Но Меридит была беспощадна.
– Нет, не спишь! – опровергла она. – Теперь ты владелец полуразрушенного царства и отец большого семейства. Такова суровая действительность, и ты должен осознать свою ответственность. Хватит причитать, будто дева корриган, пора становиться настоящим мужчиной!
– Я не могу! Я же ученый! – пискнул изнеженный Бандарох. В его представлении неотъемлемыми чертами «настоящего мужчины» были несокрушимая сила и непроходимая тупость.
Магистр Ингрем в ответ оскалился по-волчьи.
– И что? Уж не хочешь ли ты сказать, будто все ученые сродни евнухам?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
