казарм Скофилда. Бывшая база армии США оказалась разгромлена дважды. Сначала японцами, когда её удерживали американцы, а потом, наоборот, когда янки пытались выбить оттуда японцев.
Некоторые бойцы рядом с ним оказались такими же отставшими и брошенными, как и он сам. Другие служили в роте, командир которой не гнушался набирать пополнение, откуда только возможно. Один капрал горько произнес:
- Твари вонючие!
- Кто именно? - поинтересовался Фурусава.
Боец мог говорить как о противнике, так и о собственном командовании.
- Янки, - пояснил капрал. - Когда ветер дует в нашу сторону, он несёт дым от их сигарет. Ты, вот, когда последний раз курил?
В его голосе звучала неподдельная тоска.
- Прошу прощения, но я не курю, - ответил Фурусава.
- А, - неопределенно выдал капрал.
Этот звук мог означать: "Почему я оказался среди таких дебилов?". Щёки Фурусавы покраснели. Капрал продолжал:
- Ты же в курсе, что из Японии курева почти не присылают. Я его неделями не видел. У американцев хороший табак, лучше нашего. Я готов прокрасться к ним и перерезать кому-нибудь глотку лишь ради пачки сигарет.
Говорил он серьёзно, как на похоронах.
- Разве сигареты стоят того, чтобы рисковать ради них жизнью? - спросил Фурусава.
- Почему нет? Всё равно, меня скоро убьют, - сказал капрал. - Курево, бухло или пиздятинка - надо веселиться, пока ещё могу.
Для Фурусавы в сказанном капралом было больше смысла, чем для большинства его соотечественников.
- А ты не думаешь, что мы можем победить? - спросил он.
- Победим, проиграем - не похер ли? Нас всё равно, поимеют.
В этом тоже был смысл, хоть ефрейтор и не хотел бы его видеть. Японская армия делала всё, чтобы он сражался до самого конца, что бы там ни плескалось у него в голове. Свои мысли он наружу не выносил. Но даже вспоминать пропагандистские лозунги, означало, что он оказался более внушаем, чем сам считал. Чего стоили эти лозунги на настоящем поле боя, перед зловонием смерти и дерьма?
Они могли послать сотни и тысячи молодых японцев под стволы вражеских орудий. Уже много молодых парней стали частью этого зловония. Что может быть ценнее человеческой жизни? Говорят, что страна, Император. И большинство молодых парней верило этим словам.
Фурусава прекрасно понимал, к чему приведут его вопросы: к пуле в ухо или в шею, если только какой-нибудь офицер не решит устроить показательную порку для сомневающихся. В таком случае, смерть его будет медленнее и болезненнее, чем обычно.
Он достал банку консервов, которую подобрал с убитого американца. Чаще всего, вражеская еда была отвратительна на вкус, но сейчас ему повезло - попалось солёное мясо. Дома он себе такого позволить не мог, но это не означало, что он не мог позволить ег здесь. Ефрейтор быстро проглотил всё содержимое банки. Доев, он вспомнил о штуке под названием "Спам", которую они нашли, когда завоёвывали Гавайи. Фурусава ностальгически вздохнул. Вот те консервы были действительно вкусными.
Минут через пять, американцы снова принялись обстреливать японские позиции. Фурусава упал в окоп рядом с выброшенной банкой. Неужели ками решили точно так же выбросить его самого? Банке плевать на то, что её выбросили.
Рядом с ним сидел, скрючившись, тот самый капрал, что хотел курить.
- Сраные гавайцы. Это из-за них мы попали в это месиво.
О японцах он ничего не сказал. Проблемы японцев - не вина гавайцев. Но, в данный момент, в проблемах конкретного японского подразделения виноваты именно они. Фурусава решил заступиться за бойцов гавайской королевской армии:
- Некоторые храбро сражались.
- А некоторые нет.
Над головой просвистел очередной снаряд и капрал съёжился.
- Некоторые сбежали. Дзакенайо! Некоторые сдались. Говно бесполезное.
Фурусава тоже убегал. Если бы не убегал, то был бы мёртв. И капрал, наверняка, убегал.
Сдаться... Это слово пугало сильнее артобстрела. Если сдашься, то не только опозоришься сам. Ты опозоришь семью. Что власти сделают с ней, когда до Японии дойдёт весть, что ты сдался в плен? И дело не только во властях. Кто пойдёт к аптекарю, чей сын бросил оружие? Кто не отвернётся, когда мимо пройдёт человек, вырастивший такого бесполезного сына? Кто не станет сплетничать за его спиной? Так всегда говорили соседи и бывшие друзья.
Вслед за снарядами полетели мины. Их Фурусава боялся сильнее всего. Пока они летят, их почти не слышно, а падают они точнёхонько в окоп. В отличие от обычных артиллерийских снарядов, от них никуда не спрятаться. Если мина захочет порубить тебя на сасими - никуда ты от неё не денешься.
Внезапно, подобно гавайскому ливню, артобстрел прекратился. Фурусава и капрал переглянулись, убеждаясь, что они всё ещё дышат, что они не разорваны на кровавые куски, не успев даже вскрикнуть.
С севера послышались крики на английском. Им вторили пулемёты, вынуждая японцев сидеть, не высовываясь. Тут же послышался металлический лязг, от которого по спине Фурусавы побежал холодок. Танки! Он и прежде видел американские танки, правда, издалека, иначе не сидел бы тут и не переживал. Они были крепче и больше, чем японские. Их пушки разносили пулемётные гнёзда, пулемёты рвали пехотинцев на части. Что просто солдат мог с ними сделать? Ни хрена.
Фурусава высунулся пару раз, чтобы выстрелить в наступавших морпехов. Каждый раз над головой свистели пули. Даже стреляя, он рисковал. Но, если он не будет сражаться, американцы его убьют. Риск смерти, по сравнению с этим... Берешь себя в руки, рискуешь и надеешься на лучшее. Если не поймал пулю, повторяешь.
Очередь из станкового пулемёта едва не оторвала ему голову. Фурусава вздрогнул и спрятался в окопе. Пулемет начал стрелять в другую сторону, по другим японским солдатам.
В этот момент, капрал, с которым Фурусава недавно разговаривал, вскочил и побежал прямо к танку, что находился в опасной близости от них. Он взобрался на металлическое чудище раньше, чем стрелок успел развернуться и срезать его очередью. Несмотря на грохот боя, Фурусава услышал, как капрал стукнул двумя гранатами по каске, или по корпусу танка, взводя
