Я просто хочу, чтобы девочка попала в семью, где о ней смогут позаботиться.
– Мы постараемся, но не можем гарантировать, что убережем ее от кори или воспаления легких.
– Я хорошо это понимаю, мистер О’Рейли; я лишь хочу сказать, что буду интересоваться издалека. Хотя, если вы захотите, вообще никакого интереса не будет.
– Что касается денег… Вы сказали Мэгги, что сможете заплатить наличными? И уже завтра?
– Да.
– Тогда я должен сказать вам, что мы богобоязненная семья. Если бы моя жена вернулась домой, рассказала бы об этом ребенке и о том, что у нее осталось грудное молоко, то, наверное, она убедила бы меня взять девочку и без вашего предложения.
По развороту его плеч Амброз видел, что, несмотря на свою бедность, Джон О’Рейли был гордым человеком. Это еще больше понравилось Амброзу.
– Я верю, что вы так бы и поступили, мистер О’Рейли. Я вижу, что вы очень любите вашу жену, так что, наверное, лучше рассматривать эти деньги как средство, чтобы сделать ее жизнь и жизнь вашей семьи немного комфортнее.
– Определенно, сэр. У нас дома очень даже сыровато. Я смогу заняться починкой или даже строительством нового дома. Но не слишком быстро, иначе соседи начнут интересоваться, откуда у нас завелись денежки. А мне не нужны сплетни.
– Уверен, что вы оба достаточно рассудительны, чтобы этого не произошло, – вмешался Джеймс. – Мы должны помнить, что все это делается ради новорожденного ребенка, которому нужны дом и семья. Благотворительность прежде всего.
– Да. Спасибо, отец. Я буду тратить деньги с умом и понемножку.
В дверь постучали, и появилась Мэгги с младенцем на руках.
– Она заснула, – сообщила она. – Смотри, Джон, разве она не прекрасна?
Джон встал, чтобы посмотреть на ребенка, и слабо улыбнулся.
– Так и есть, любимая.
– И?.. – Мэгги как будто не решалась спросить о большем.
Джон повернулся к Джеймсу и Амброзу:
– Не возражаете, если мы заберем ее домой прямо сейчас?
* * *
– Боже милосердный, – простонал Амброз, когда Джеймс вернулся в кабинет, попрощавшись с молодыми супругами и с их новым ребенком. – Думал, что я этого не вынесу.
Джеймс посмотрел, как Амброз достает носовой платок и промокает глаза.
– Что такое?
– Смешанные чувства, – отозвался Амброз. – Но в основном из-за Джона О’Рейли: бедный как церковная мышь, но такой гордый!
– Хороший человек, – согласился Джеймс. – И он боготворит землю, по которой ходит его жена. Что приятно видеть, ведь я совершил множество бракосочетаний, больше похожих на сочетание между акрами земли, чем между мужчинами и женщинами. Это уж точно брак по любви, а не по расчету.
– Не возражаешь, если я налью себе капельку виски? Мне нужно успокоить нервы после всех этих треволнений.
– Сегодня ты совершил доброе дело, друг мой. Sláinte! – произнес Джеймс, когда чокнулся бокалом с Амброзом. – За тебя и за здоровье ребенка.
– Которого назовут Мэри, потому что так они хотели с самого начала, и это большая жалость. У меня есть масса приятных греческих имен, таких как Афина, Антигона…
– Тогда я рад, что ее назовут в честь Девы Марии, – улыбнулся Джеймс.
– Эта Мэри особенная, Джеймс. Я чувствую это. Она была ниспослана для меня.
– Соглашусь, что воля Божья бывает непостижима и загадочна.
– Я бы назвал это велением судьбы, но вынужден признать, что шансы приехать сюда в отсутствие миссис Каванаг и в присутствии матери, которая только что потеряла собственного ребнка, действительно выглядят как божественное провидение.
– Я еще сделаю тебя верующим, – улыбнулся Джеймс.
* * *
На следующее утро Амброз первым делом отправился в местный банк. Он снял со своего счета сумму, обещанную супругам О’Рейли, и вернулся обратно по склону холма к дому священника. Там он взял два конверта из письменного стола Джеймса, разделил деньги и запечатал конверты. Снятие денег практически не повлияло на величину его трастового фонда, но для семьи О’Рейли это означало финансовую стабильность как минимум на следующие пять лет. Миссис Каванаг хлопотала по дому, жалуясь на любой намек, свидетельствовавший о «недобросовестности» Мэгги О’Рейли, поэтому Амброз убрал конверты в ящик стола.
В дверь кабинета постучали.
– Заходите, – сказал Амброз.
– Вы останетесь на ланч, мистер Листер?
– Нет, миссис Каванаг. Мой поезд уходит в полдень, поэтому я должен уйти на станцию через пятнадцать минут, – ответил Амброз, посмотрев на часы.
– Прекрасно. Тогда приятной поездки. – Экономка повернулась и практически хлопнула дверью, когда вышла из кабинета. Амброз ощущал враждебность, исходившую от нее. Он понимал, что эта женщина в целом недолюбливает род человеческий, но ее неприязнь к нему – хотя, в конце концов, он был гостем человека, на которого она работала, – была физически ощутимой. Очевидно, она считала неподобающим, что у священника есть друг мужского пола, который ежемесячно посещает его. Амброз изо всех сил старался быть вежливым хотя бы ради Джеймса, но он чувствовал, что от этой женщины можно ждать беды.
Джеймс вошел в кабинет и слабо улыбнулся ему.
– У тебя усталый вид, дружище, – заметил Амброз.
– Признаюсь, я плохо спал прошлой ночью после всех… вчерашних дел.
– Тебя это беспокоит?
– Не сам поступок, но уловка, на которую мне пришлось пойти. Если кто-то обнаружит, что я принимал участие в твоем замысле…
– Никто не узнает. О’Рейли будут молчать, я уверен в этом.
Амброз приложил палец к губам, когда они услышали шаги в коридоре.
– Мне пора, – произнес Амброз нормальным голосом, подошел к письменному столу и показал Джеймсу, куда он положил конверты с деньгами.
Джеймс кивнул.
– Мы с Мэгги договорились, что я передам их ей в следующий понедельник, – сказал он.
В дверь снова постучали, и появилась миссис Каванаг.
– Не забудьте, отец, что через десять минут у вас хоровые занятия; органист перенес их со вторника, поскольку это ярмарочный день и он собирается привести туда двух своих телок на продажу.
– Спасибо за напоминание, миссис Каванаг; я как-то позабыл об этом. Амброз, я прогуляюсь с тобой до церкви.
Мужчины вышли из дома и вскоре оказались перед церковью, откуда уже доносились звуки органа.
– Огромное спасибо за визит, Амброз. Я напишу тебе.
– Разумеется, а я изо всех сил постараюсь хотя бы один раз приехать до Рождества. Присматривай за маленькой Мэри, ладно? – прошептал Амброз.
Джеймс похлопал его по плечу:
– В добрый путь, дружище. Спасибо тебе.
Амброз посмотрел, как священник входит в церковь. Потом повернулся и направился к крошечной железнодорожной станции. Каждый раз, когда он прощался с Джеймсом, его настигало ощущение утраты, но, по крайней мере, теперь, благодаря новорожденной девочке, оставленной у порога, Амброз мог утешаться тем, что у них есть
