И я думаю, каким путем пойдет эта ножка? Какие дороги оставит позади, какие приключения найдет, какие радости встретит на пути?
Моя дорога привела меня к настоящему дому, и я окружен тем, что люблю и ценю. И теперь я не чувствую страха. Кэтти-бри рядом, и потому я счастлив.
Ты со мной, и поэтому я счастлив.
У Реджиса собственная деревушка у дверей Гаунтлгрима, и потому я счастлив.
Бренор — законный король Гаунтлгрима, а с восстановленной Башней Магии город дворфов намного переживет своего короля, и потому я счастлив.
И главное, Вульфгар, что даже вызывает улыбку — он, возможно, станет когда-нибудь королем Дамары или же, что вероятнее, найдет свою собственную извилистую и полную приключений дорогу. Я надеюсь, что буду рядом с ним. И потому я счастлив.
Артемис Энтрери… Я не знаю, с чего начать. Я никогда не думал, что рано или поздно увижу его таким. Неужели он нашел свое искупление и стал чист? Не мне решать это, ибо я не знаю всю глубину его преступлений и тьмы, что омрачала его сердце. Но теперь я знаю, кем он стал. Тем, кто может посмотреть на себя в зеркало. Тем, кто умеет улыбаться.
И меня удивляет, как сильно это волнует меня — быть может, солнце после темнейшей ночи все же засияет ярче. Но глядя на него сейчас, я доволен. Он пошел за мной, несмотря на огромный риск. Он стоял плечом к плечу со мной и Реджисом в логове Малкантет. Мне не пришлось тащить его в Порт Лласт, на помощь жителям. Ибо он сам предложил пойти со мной.
Верить в возможность искупления есть верить в то, что всегда есть надежда и спасение от самой глубокой тьмы.
И потому я должен сказать. И мне не придется произносить эти слова через силу:
«Артемис Энтрери — герой».
— Дзирт До'Урден
ЭПИЛОГ
Джарлаксл нацарапал свое имя на нескольких приказах и манифестах, выполняя канцелярскую работу, благодаря которой жил Лускан. Наемник ненавидел эти обязанности, но, по крайней мере, у него был Бениаго, который сводил участие Джарлаксла в подобных делах к минимуму.
Несмотря на тяжкий груз пергаментов, этот день не мог вызвать скрверного настроения у наемника. Все шло просто замечательно. Количество комнат и этажей в Башне Магии выросло, и многочисленные жильцы, связанные как с Мензоберранзаном, так и с Гаунтлгримом, с каждым днем все больше обживались в ней. Те немногие, о ком Джарлаксл заботился лично, были счастливы и находились в безопасности.
В этот миг, каким бы мимолетным он не казался, мир был прекрасен.
В дверь тихо постучали, и Джарлаксл был удивлен, увидев Ивоннель, входящую в комнату.
— Я думал, ты отправилась в Долину Ледяного Ветра, — сказал наемник, откидываясь на стуле, заложив руки за голову и закинув ноги на стол.
— Я нашла интересный окольный путь, — только и ответила Ивоннель.
— Без сомнения, чтобы закончить этот интересный год.
— Ты про встречу с богиней? Да, интересно — это именно то слово, что я хотела бы использовать.
— Если уж мы начали об этом — как твои заклинания?
— Они все еще сильны, как никогда, — сообщила Ивоннель, пожимая плечами. Она была удивлена этим фактом. И думала, что Джарлаксл тоже удивится.
— Значит, ты все еще молишься?
— Нет.
— Тогда почему? Как?
Ивоннель снова пожала плечами. Джарлаксл слегка подался вперед в своем кресле, заинтересованно глядя на племянницу.
— Он встретил её, — сказала Ивоннель. — Лицом к лицу. Без страха. Смирившись с любой бурей, которую она могла учинить.
— Дзирт?
— Он думает, что может изменить её, — сказала Ивоннель, покачивая головой. — Я ждала, что он никогда не примет её. Но изменить её…
— Разумеется, он пытается сделать это!
— Её! Ллос! — недоверчиво повторила Ивоннель.
— Конечно! — объяснил Джарлаксл. — Вот почему он сражается. Надежда дает ему сил. И именно поэтому мы его любим. Тем не менее, ты должна признать, что боги, прежде всего, практичны. Когда число их последователей уменьшается — их сила идет на убыль, если они не следуют в ногу со временем. Мне кажется, этот парадокс просто божественен.
— Её! — снова сказала Ивоннель, смеясь и беспомощно качая головой. Она слегка кивнула, а потом оглянулась на открытую дверь. Женщина сделала знак головой, подзывая кого-то все еще скрытого от взгляда Джарлаксла.
Мужчина, дроу, шагнул через проем.
Джарлаксл чуть не свалился со стула. Пытаясь сохранить равновесие, он покачнулся вперед, хватаясь за край стола, да так и остался сидеть с открытым ртом. Наемник совершенно потерял дар речи, что случалось довольно редко за прожитые им годы. Он открыл глаза, внимательно изучая вошедшего через волшебную повязку, после чего отбросил её в сторону, чтобы разглядеть мужчину лучше.
Он отлично знал, кого видел перед собой, но не знал, как на это реагировать. В течение долгого вздоха, он не понимал, что чувствовать, что ощущать, что думать…
Его мысли унеслись назад, к танцам на улицах Мензоберранзана, ко множеству сражений, пропетых песен и смертельной симфонии четырех клинков.
Клинок к клинку, единение оружия со своим самым верным — единственным верным другом.
В спешке, он перепрыгнул через стол, не заботясь о бутылках чернил и пергаментах, которые разлетелись во все стороны. Приземлившись, он бросился к вошедшему мужчине и сжал его в крепком объятии. Спустя мгновение, он снова отстранил дроу на расстояние вытянутой руки, чтобы лучше рассмотреть. Чтобы знать, что все реально.
— Я бы хотел увидеть сына, — сказал мужчина.
Все было реально. Слезы хлынули из глаз Джарлаксла, словно воды прилива, гонимого бурей. Наемник даже не пытался сдерживать их. Срывающимся голосом, он с трудом произнес:
— Ты будешь гордиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
