Благотворное влияние оказывало его окружение – советники и помощники по международным делам. Идеологические представления Брежнева были не либеральнее взглядов Трапезникова, но в отличие от этого догматика Леонид Ильич понимал, что от него зависит существование государства. А другие члены политбюро воспринимали разрядку просто как хитрый шаг в борьбе с империализмом.
На апрельском пленуме 1973 года одновременно с председателем КГБ Андроповым стал членом политбюро и министр обороны Гречко. Министр почувствовал себя увереннее, ощутил свою силу. Он позволял себе пререкаться с генеральным секретарем.
На одном из заседаний Совета обороны, рассказывал помощник генерального секретаря Александров-Агентов, министр обороны закатил Брежневу настоящую истерику из-за того, что генсек (и председатель Совета обороны) позволил себе без его, Гречко, ведома пригласить одного из видных военных конструкторов и обсуждать с ним оборонные дела.
Присутствующие были возмущены поведением министра и ждали взрыва. Брежнев смолчал, остался спокоен. Даже в напряженных ситуациях он проявлял сдержанность, не позволил себя спровоцировать. Но в отношениях между генеральным секретарем и министром обороны возник холодок.
Когда на политбюро обсуждался договор с американцами об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1), Гречко сказал, что он как человек, который отвечает за безопасность страны, не может дать согласие на этот договор.
Брежневу это заявление не понравилось. Он сказал, что это он председатель Совета обороны и главнокомандующий – отвечает за безопасность страны. На следующий день Гречко приехал к Брежневу извиняться.
Леонид Ильич не раз заставлял военных соглашаться на ограничение ядерных вооружений. Однажды он собрал у себя на Старой площади руководителей вооруженных сил и оборонной промышленности. Обсуждался уже готовый проект договора ОСВ-1 с американцами. Военные отказывались идти на уступки американцам, хотя те делали шаги навстречу. Военные утверждали, что проект договора выгоден только американцам. Дискуссия длилась пять часов. Дипломаты – «за», военные «против». Наконец Брежнев не выдержал:
– Ну хорошо, мы не пойдем ни на какие уступки, и соглашения не будет. Гонка ядерных вооружений продолжится. Вы можете мне как главнокомандующему вооруженными силами страны дать гарантию, что мы непременно обгоним Соединенные Штаты и соотношение сил между нами станет более выгодным для нас, чем оно есть сейчас?
Такой гарантии никто из присутствовавших генералов дать не решился.
– Так в чем дело? – с напором сказал Брежнев. – Почему мы должны продолжать истощать нашу экономику, непрерывно наращивая военные расходы?
Брежнев был главным мотором Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, которое состоялось в Хельсинки в 1975 году. Подготовка к нему продолжалась несколько лет.
Для Советского Союза самым важным было признание послевоенных границ. Для остального мира – защита прав и свобод человека. Прочитав проект Заключительного акта, члены политбюро заявляли, что подписывать такое нельзя, Запад начнет нам указывать, что и как делать.
Но Громыко знал, что Брежнев хочет поехать на эту конференцию, и сказал, что на договоренности по гуманитарным вопросам можно не обращать внимания:
– Мы в своем доме хозяева, будем делать только то, что сочтем нужным.
Брежнев получил возможность поехать в Хельсинки и подписать исторический документ. Громыко старался делать и говорить только то, что было приятно Леониду Ильичу.
Во время поездки в ФРГ Брежневу предстояло посетить Гамбург. У него на груди висело огромное количество золотых звезд, вызывавших изумление у западных немцев. Посол Фалин попытался убедить его хотя бы на время расстаться с наградами:
– Леонид Ильич, гамбуржцы народ своеобычный. Они орденов не жалуют. Не сочтете ли вы целесообразным принять во внимание эту традицию?
Брежнев спросил мнение Громыко. Министр буркнул:
– У них свои традиции, у нас свои. Чего тебе, Леонид, стесняться показывать свои честно заслуженные награды?
Леонид Ильич не забывал верного соратника. Громыко получил семь орденов Ленина. В 1969 году, к шестидесятилетию, Брежнев дал ему золотую звезду Героя Социалистического Труда. К семидесятилетию министр получил вторую звезду.
Но позитивный импульс зарубежных визитов генерального секретаря быстро затухал. Другие члены политбюро, менее открытые, чем Хрущев, или менее сентиментальные, чем Брежнев, да и вся критическая масса партийного аппарата все равно воспринимали Соединенные Штаты как врага.
Анатолий Черняев рассказывал, как перед XXV съездом в Завидове, где Брежневу готовили отчетный доклад, Леонид Ильич вдруг вспомнил Карибский кризис:
– Я не забуду, в какой панике Никита то пошлет телеграмму Кеннеди, то требует задержать ее, отозвать. А все почему? Никита хотел надуть американцев. Кричал на президиуме ЦК: «Мы попадем ракетой в муху в Вашингтоне!» И этот дурак Фрол Козлов ему вторил: «Мы держим пистолет у виска американцев!» А что получилось? Позор! И чуть в ядерной войне не оказались. Сколько пришлось потом трудов положить, чтобы поверили, что мы действительно хотим мира. Я искренне хочу мира и ни за что не отступлюсь. Однако не всем эта линия нравится. Не все согласны.
Помощник генерального секретаря Александров-Агентов возразил:
– Ну что вы, Леонид Ильич. Население страны двести пятьдесят миллионов, среди них могут быть и несогласные. Стоит ли волноваться по этому поводу?
Брежнев отмахнулся:
– Ты не крути, Андрюша. Ты ведь знаешь, о чем я говорю. Несогласные не там где-то среди двухсот пятидесяти миллионов, а в Кремле. Они не какие-нибудь пропагандисты из обкома, а такие же, как я. Только думают иначе!
Вместе с тем ему нравилось, что под его руководством советская армия становится силой, которой американцы боятся. Когда канцлер Вилли Брандт заговорил с Брежневым об опасности гонки морских вооружений, Леонид Ильич сказал:
– Американцы нас опередили. Но мы их уже догоняем. Мы теперь каждую неделю лепим по одной подводной лодке.
При этом он делал движения руками, как дети, играющие в куличики.
После шестидневной войны 1967 года, которая закончилась полной победой Израиля, в политбюро решили разорвать отношения с еврейским государством. Арабские страны приветствовали это решение. Тем более что они стали получать советское оружие в удвоенном количестве. Казалось, что Советский Союз приобрел себе на Арабском Востоке друзей на вечные времена.
Но вскоре выяснилось, что Советский Союз не в состоянии играть ключевую роль на Ближнем Востоке, потому что не имеет отношений с Израилем. Роль всем нужного посредника досталась Соединенным Штатам. Кончилось это тем, что Египет, крупнейшее арабское государство, выслал советских военных советников, повернулся лицом к Соединенным Штатам и с их помощью заключил мир с Израилем.
