Председательствовал на секретариате Суслов. Заседание было рядовое, так что присутствовали еще всего двое секретарей ЦК – Кулаков, занимавшийся сельским хозяйством, и Демичев, который курировал идеологические отделы.
Речь шла о только что принятом решении брать плату с уезжавших из страны на постоянное место жительства – за полученное ими в Советском Союзе высшее образование. Это было направлено против евреев, потому что советских людей выпускали практически только в Израиль. Выкуп за право эмигрировать был делом невиданным – такое придумали только в нацистской Германии (в те годы, когда евреям еще разрешали уезжать). Немецкие евреи должны были заплатить эмиграционный налог – двадцать пять процентов от стоимости всего имущества. Советское правительство предпочло установить твердые ставки. В инструкции, утвержденной Советом министров, говорилось, что выпускник Московского государственного университета, навсегда уезжающий за границу, должен заплатить двенадцать тысяч двести рублей. По тем временам это были огромные деньги – средняя зарплата в стране составляла примерно сто пятьдесят рублей.
Советское руководство предполагало, что в мире возникнет скандал, поэтому партаппарату и КГБ поручили подготовить пропагандистскую кампанию. Авторы записки предлагали опубликовать в газете «Известия» указ президиума Верховного Совета «О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу, государственных затрат на обучение». Суслов распорядился опубликовать указ не в «Известиях», а в служебном издании «Ведомости Верховного Совета СССР», чтобы не привлекать внимания широкой публики.
Авторы записки считали необходимым провести в Агентстве печати «Новости» пресс-конференцию министра высшего и среднего специального образования Вячеслава Петровича Елютина для советских и иностранных журналистов. Министр должен был объяснить, как дорого стоит образование в Советском Союзе. Причем министру и руководителям АПН предписывалось «в двухдневный срок представить в ЦК план проведения пресс-конференции».
Суслов велел пресс-конференцию отменить. Он вообще не хотел напоминать советским людям о том, что кто-то желает покинуть социалистическую родину.
А вот Министерству иностранных дел поручили «подготовить и направить соответствующие указания совпослам и советским представителям в международных организациях. Совпослам в случае необходимости информировать друзей».
«Друзьями» дипломаты и разведчики именовали руководителей иностранных компартий. Некоторые из них не разделяли антисемитизма советских товарищей, и с ними приходилось «вести разъяснительную работу».
И, наконец, Суслов, Кулаков и Демичев согласились с «планом основных пропагандистских и контрпропагандистских мероприятий в связи с очередной антисоветской кампанией международного сионизма, представленным Отделами ЦК КПСС и КГБ при Совете министров СССР».
Согласно плану, подписанному заведующим сектором идеологического сотрудничества отдела пропаганды Борисом Александровским, главная задача возлагалась на Агентство печати «Новости», которое работало на заграницу. АПН предписывалось «активизировать разоблачение человеконенавистнического характера сионизма и политики Израиля, акцентируя при этом внимание на обличении расизма и агрессивных устремлений сионизма». Другим советским средствам массовой информации следовало делать то же самое, но в меньших масштабах.
КГБ поручалась борьба с вражескими вылазками и «еврейскими националистами в стране». «Сионистами» ведал один из отделов Пятого управления. Андропов создал внутри управления восьмой отдел, которому передали задачу «выявления и пресечения акций идеологической диверсии подрывных сионистских центров». Этот отдел начальник Пятого управления КГБ курировал лично.
Вообще говоря, сионизм – это движение среди евреев за возвращение на землю предков, в Палестину, и создание там собственного государства. В советском же обиходе тех лет сионизм обозначал совсем другое – то, что нацисты называли «мировым еврейством».
Параллели эти не остались незамеченными в странах Запада. Реакция мировой общественности на указ была крайне отрицательной. Самым сильным ответом на введенный в Советском Союзе налог за выезд из страны лиц с высшим образованием стала знаменитая «поправка Джексона-Вэника».
В Соединенных Штатах уже был подготовлен проект закона, предоставлявший Советскому Союзу режим наибольшего благоприятствования в торговле. Президент Никсон был готов развивать отношения с Москвой. Но влиятельный сенатор Генри Джексон предложил поправку к закону, которая ставила предоставление этого режима в зависимость от отмены налога и предоставления советским гражданам права свободно покидать свою страну (в нижней палате такую же поправку внес конгрессмен Вэник).
20 марта 1973 года на заседании политбюро Брежнев не мог сдержать своего недовольства. Он не хотел, чтобы история с указом сорвала ему поездку в Соединенные Штаты:
– Разгорелась истерия вокруг так называемого образовательного налога на лиц, выезжающих за границу. Я много думал, как быть. На прошлом заседании политбюро мы условились, что товарищ Андропов примет соответствующие меры. Я сказал тогда – приостановить взимание налогов. Не отменяя закона, отпустить партию из пятисот евреев, которые никакого отношения ни к секретности работы, ни к партийным учреждениям не имеют. Но я стал проверять, душа моя беспокойная. Думаю, спрошу товарища Щелокова. А он ответил, что ему о решении заморозить взимание налога ничего не известно. Щелоков не виноват – он не был на политбюро. Звоню Юрию Владимировичу: как же так? Юрий Владимирович говорит: я разговаривал с замом Щелокова. Значит, заместитель ему не передал. Звоню товарищу Громыко, прошу проверить по консульствам. Оказывается, до сих пор взимают плату…
– Это было до вашего указания, – оправдывался Андропов.
– Мы говорим об этом с прошлого года, – отрезал Брежнев. – Указания не выполняются. Меня это беспокоит. Я не ставлю вопроса об отмене закона, а если хотите, и этот вопрос можно было поставить. Будем ли мы зарабатывать деньги на этом деле, или проводить намеченную политику в отношении Соединенных Штатов? Джексон уже внес свою поправку. Джексон нас опередил. Вот я и думаю, что тогда стоит наша работа, если так оборачивается дело? Ничего!
Андропов попросил слова:
– За последнее ваше указание, которое было дано на прошлом политбюро, я несу ответственность. По моей вине мы задержали на шесть дней исполнение вашего указания, это просто неповоротливость нашего аппарата. В субботу вы мне позвонили, в субботу мы связались с товарищем Щелоковым.
