— Камень, — сообщил он. — Мы попали в точку.
С величайшей осторожностью орудуя ковшом экскаватора, Смит снял слой почвы толщиной полметра, а затем вместе с Филдингом принялся удалять землю маленькими лопатками, чтобы освободить участок каменной стены площадью примерно в два квадратных метра.
Через некоторое время они выбрались из канавы, уступив место Мотрэму. Спустившись вниз, он провел рукой по камню с едва скрываемым наслаждением.
— Молодцы, — сказал он, широко улыбаясь. — Мы почти на месте.
Но его улыбка померкла, когда, выбравшись наружу, он увидел идущего к ним мужчину с портфелем.
— О господи, только не газетчики, — пробормотал Блэкстоун, тоже заметивший незваного гостя.
Все четверо стояли молча, ожидая дальнейшего развития событий.
— Доктор Мотрэм? — поинтересовался вновь прибывший, хмуро оглядев всех присутствующих.
— Это я, — отозвался Джон.
Мужчина достал из бумажника визитную карточку и протянул ее Мотрэму.
— Норман Банс, «Охрана здоровья», — представился он. — Насколько я понимаю, вы собираетесь вскрыть могилу, в которой находятся жертвы чумы…
Мотрэм закрыл глаза, надеясь, что божественное вдохновение поможет ему найти лучший вариант ответа, нежели «Какого хрена вы сюда приперлись?»
— Жертвы чумы семисотлетней давности, мистер Банс, — поправил он.
— Как бы то ни было, доктор… — начал Банс монолог, закончившийся вердиктом, которого Мотрэм и опасался. На территории аббатства ничего не должно происходить до тех пор, пока «Охрана здоровья» не даст на это разрешение.
Последовал обмен номерами телефонов, и четверым мужчинам пришлось смириться с неизбежным.
— Должен сказать, вы меня очень удивили, мистер Блэкстоун, — сухо сказал Банс. — «Историческая Шотландия» всегда была на высоте, когда речь шла о безопасности.
— Она и сейчас на высоте, — кисло ответил Блэкстоун.
— Я бы так не сказал.
— Никто не подвергается опасности. Трупам, если они там вообще есть, будет семьсот лет, — пробурчал Блэкстоун, окончательно впавший в уныние.
— Давайте оставим этот вопрос профессионалам, хорошо?
— О каких профессионалах идет речь, мистер Банс? — поинтересовался Мотрэм.
— Я сообщу начальству, и оно решит, у кого целесообразнее всего спросить совета, — объявил Банс, чувствуя, как в воздухе нарастает напряжение.
— Что ж, надеюсь, в этой области таких найдется множество, — пробормотал Филдинг себе под нос.
Вместо ответа Банс попрощался и зашагал прочь.
— Ох, не могу поверить! — сочувственно воскликнула Кэсси, услышав рассказ мужа. — Что же ты теперь будешь делать?
— Нам придется просто ждать решения.
— Но они же не могут остановить раскопки на полпути?
Мотрэм пожал плечами.
— Кто знает…
— Ну, зато тебе не придется иметь дело с подобными вещами, когда ты станешь мастером по ногтевому дизайну.
— Это точно, — улыбнулся Мотрэм. — Кстати, маникюрные ножницы могут быть крайне опасными в неумелых руках…
Спустя два дня Мотрэм наконец получил долгожданное сообщение: раскопки могут продолжаться с соблюдением определенных условий. «Охрана здоровья» хочет провести проверку оборудования и защитных костюмов, которые будут использоваться при взятии биологических материалов, находящихся в склепе. Кроме того, непосредственно перед вскрытием погребальной камеры всех четверых должен осмотреть санитарный врач и сделать им профилактические инъекции, какие сочтет нужными.
— Скорее всего, противостолбнячную сыворотку, — хмыкнула Кэсси, узнав об этом. — Я вполне могла бы сама ввести ее тебе.
— Тебе, скорее всего, придется выдать мне впридачу сертификат, подписанный двумя независимыми свидетелями и мировым судьей, — проворчал Мотрэм. — Пусть уж лучше они это сделают.
— Они просто выполняют свою работу, — попыталась успокоить его Кэсси. Взгляд, который она получила в ответ, ясно говорил, что она единственная, кто так считает. — Позитивнее, Джон! Уже совсем скоро ты попадешь в свою драгоценную могилу. — Она обняла мужа и смотрела ему прямо в глаза, пока он не сдался и не признал с улыбкой:
— Ты как всегда права.
Когда все формальности были выполнены, медосмотр проведен, а инъекции сделаны, сотрудники «Охраны здоровья» оставили наконец Мотрэма с коллегами в покое, и они могли приступить к вскрытию склепа. Джон проводил глазами отъезжающий автомобиль «мучителей», а затем нагнал остальных, неторопливо шагавших к месту раскопок.
— Ну и денек, — вздохнул Блэкстоун.
— Такие дни в науке случаются нечасто, — отозвался Мотрэм. — Научные исследования могут казаться довольно однообразными и утомительными, но когда наступает такой момент, как сейчас… Господи, ради этого стоило ждать!
— Надеюсь, что ваши ожидания оправдаются, — ответил Блэкстоун без особого энтузиазма.
Подойдя к месту раскопок, Мотрэм остановился и оглядел развалины аббатства, часть которых была так же стара, как и тайна, которую он, возможно, вот-вот раскроет. Ощущая нарастающее внутри возбуждение, он облачился в белый защитный костюм, закрывавший его с ног до головы. Смит и Филдинг тем временем готовили оборудование для вскрытия гробницы: вокруг участка стены, в котором планировалось сделать проход, уже был установлен герметичный пластиковый «тамбур». Они планировали выдолбить строительный раствор и расшатать камни, чтобы их можно было легко удалить, а затем уступить место Мотрэму, чтобы он вошел в склеп первым.
Блэкстоун молча ходил неподалеку взад-вперед, оставив Мотрэма наедине с его мыслями. Джон сел на траву, прислушиваясь к стуку долота по камню и наблюдая через пластиковый лицевой щиток за сгорбившимися фигурами Смита и Филдинга. Вскоре шум прекратился и, казалось, во всем мире воцарилась мертвая тишина, а затем двое рабочих вышли наружу. Опустив маску, Филдинг просто сказал:
— Ваша очередь, док.
— Удачи, — напутствовал его Блэкстоун.
Мотрэм взял протянутое Смитом долото — на случай, если оно понадобится — шагнул в пластиковый «тамбур» и закрыл за собой входное полотнище. Опустившись на колени, он расшатал пару камней и безо всякого затруднения вытащил один из них. Брешь увеличивалась по мере того, как камни ровными рядами ложились по обе стороны от прохода, и Джон упорно боролся с искушением остановиться и посветить в дыру фонариком до того момента, пока пролом не стал достаточно большим, чтобы он мог войти внутрь. Он на секунду помедлил, чтобы перевести дыхание, мимоходом напомнив себе, что надо бы больше уделять времени физическим упражнениям, затем просунул в склеп голову и осторожно шагнул внутрь.
Двенадцать
В скудном свете, падавшем сквозь пролом в стене за его спиной, Мотрэм смог разглядеть стоявшие по обеим сторонам склепа каменные скамьи. Ему повезло, что Смит и Филдинг выбрали для пролома участок стены как раз между этими скамьями. Джон включил фонарик, но, к его удивлению, все осталось черным. Черными были стены гробницы, скамьи, даже тела, лежавшие на них, тоже оказались завернуты в черную материю.
Мотрэму сразу вспомнились мумифицированные обитатели египетских пирамид, но в данном случае рядом с телами не было предметов, которые должны сопровождать усопших в загробную жизнь — ни красочных керамических изделий, ни золота, ни винных кубков, только черные силуэты тел, которые лежали здесь непотревоженные семь столетий.
Первый этап был пройден, тела найдены — но самый главный вопрос оставался пока без ответа. Шестнадцать обитателей склепа имели форму человеческих тел, но пока Джон не вскроет их саваны, он не может знать наверняка, насколько успешны были методы бальзамирования семейства Ле Клерков и насколько хорошо тела сохранились за столь долгий период. А от этого зависело все. Мотрэм посветил фонариком в сумку, которую принес собой, и вытащил рулон пузырчатой пленки с завернутыми в нее хирургическими инструментами. Разложив их на земле, он надел резиновые перчатки и выбрал скальпель. Наступил главный момент.
Осторожно положив руку на грудную клетку одного из трупов, Джон сразу почувствовал неладное. Было совершенно ясно, что под саваном пустота. Мотрэм погрузил конец скальпеля в ткань в области шеи, но при этом неосторожно сильнее оперся на грудную клетку левой ладонью. В следующую секунду опора подалась, и его рука прошла через обертывающий материал, имевший форму тела, оставив в нем зияющую дыру. Поднявшаяся из отверстия пыль издевательски клубилась в луче фонаря, стоявшего на соседней скамье. Прах и сухие хрупкие кости — вот все, что осталось от тел, проведших семьсот лет в могиле.
Мотрэм стянул маску с лица, ощущая накатившую волну разочарования. Разумеется, он предполагал, что такое может произойти, но ему не удалось достаточно серьезно отнестись к вероятности этого исхода. Он бездумно позволил себе поверить, что методы бальзамирования в четырнадцатом веке были настолько совершенными, что могли сохранить ткани тела в течение семисот лет, и был одержим идеей войти в историю как человек, разгадавший тайну «черной смерти». Теперь он расплачивался за это отчаянным разочарованием.
