на расстоянии, значительно превышающем пятьсот ярдов.
Однако чарисийские артиллеристы по-прежнему оставались самыми подготовленными и опытными в мире. Другие флоты, даже КДФ, который продемонстрировал, что он был единственным настоящим соперником ИЧФ, сосредоточились на максимальной скорострельности на минимальных дистанциях, где легче было ожидать попаданий.
Деснаирская доктрина полагалась на то, чтобы вести огонь с большей дистанции и стрелять высоко, пытаясь повредить такелаж другой стороны, но это было потому, что деснаирские капитаны (и, по правде говоря, немало капитанов флота Бога) всегда были сосредоточены на том, чтобы уйти от любого чарисийского военного корабля, который они встречали. Доларцы, с другой стороны, были совершенно готовы сражаться, когда шансы были близки к равным, и, как и ИЧФ, они хотели решающего боя. Вот почему их доктрина основывалась на том, чтобы подобраться как можно ближе — всего на сотню ярдов или даже меньше, если им это удастся, — где промахнуться было бы чрезвычайно трудно, а затем поливать огнем как можно больше — так быстро, как только могли — по корпусам своих врагов. Это была техника, которой они научились у самих чарисийцев, но артиллерийские расчеты ИЧФ тренировались со своим оружием как минимум один полный час в день. И в отличие от других военно-морских сил, которые тренировались исключительно ради скорости, снова и снова выполняя упражнения по заряжанию и выкатке без единого выстрела, чарисийский флот также «потратил впустую» довольно много пороха и ядер, стреляя по целям, которые он намеревался поразить на самом деле. Его скорострельность, по меньшей мере, равнялась скорострельности любого другого флота в мире, когда требовалась скорость, но его артиллеристы также были обучены наводить свои орудия и учитывать собственное движение своих кораблей.
Гектор собирался использовать это преимущество как можно безжалостнее. Последнее, чего он хотел, — это попасть в зону поражения орудий «Серпента» в бортовой дуэли, а для боя на более дальних дистанциях действительно имели значение длинные орудия противников. Хотя 18-фунтовые орудия «Серпента» были тяжелее, и у него их было два, единственное 14-фунтовое орудие «Флит уинг» было установлено на шарнире и могло вести огонь по широкой дуге с любого борта. И в отличие от орудий «Серпента», оно было нарезным. «Длинные четырнадцатые» прославились в чарисийской службе своей точностью с момента их появления. Нарезы только сделали его еще более смертоносно точным… и увеличили вес его снарядов. Шхуна получила новое оружие всего три месяца назад, и Гектор знал, что Жовэлтир жаждет испытать его в бою.
— Полагаю, мы сможем подойти на такое расстояние в ближайшие, о, тридцать минут, — сказал он. — Надеюсь, это будет удовлетворительно?
— Думаю, что справлюсь, сэр, — торжественно заверил его стрелок.
— Тогда, полагаю, вы должны пойти и сделать все возможное, чтобы сделать меня счастливым человеком.
— Мы сделаем это, сэр.
Жовэлтир еще раз коснулся груди, отдавая честь, затем повернулся и приложил обе руки ко рту.
— Русил! Вперед и в центр! — проревел он.
У высокого старшины, откликнувшегося на его вежливый призыв, была резкая залысина. На самом деле, он был в процессе облысения, хотя ни один из его подчиненных не был бы достаточно опрометчив, чтобы описать это именно в таких терминах. Волосы, окаймляющие это блестящее пространство лысой головы, были очень длинными и собраны сзади в заплетенную (хотя и несколько изъеденную молью) косичку, которая свисала далеко вниз по спине. Как бы в качестве компенсации, он также щеголял густой окладистой бородой и великолепным образцом того, что на планете под названием Земля назвали бы «моржовыми усами». Обе руки были щедро украшены татуировками, с мочки его правого уха свисал золотой обруч, а в бороде и косичке виднелись белые пряди. Возможно, это и неудивительно. В свои сорок семь лет Уиллим Русил был самым пожилым человеком в экипаже «Флит уинг» и почти в три раза старше Гектора.
Он также был старшим командиром орудия шхуны и фактически помощником наводчика Жовэлтира, обладая сверхъестественным кинестетическим чувством.
— Да, мастер Жовэлтир? — он загрохотал подземным голосом.
— Ты на четырнадцатом, — сказал ему Жовэлтир. — Не промахнись.
* * *
— Навались сильнее, там! — взревел Оскар Фитсиминс.
Крепкий, мускулистый боцман КЕВ «Серпент» стоял, уперев руки в бока, и хмуро смотрел на потеющих моряков. Перемещение тяжелых грузов по палубе идущего судна часто было непростым делом, и один лишь ствол длинного 18-фунтового орудия имел массу более двух тонн. С добавлением лафета масса превышала три с половиной тонны и могла нанести серьезный ущерб — не столько корпусу корабля, хотя это было бы достаточно плохо, сколько хрупким человеческим существам из его экипажа, — если она выйдет из-под контроля на движущейся палубе.
Фитсиминс не собирался позволять этому случиться, и он наблюдал глазами королевской виверны, как вторая карронада с правого борта «Серпента» была переведена на левый борт и заменена 18-фунтовым погонным орудием с этого борта. Теперь он вышел вперед, чтобы осмотреть плоды трудов потных моряков, и они наблюдали за ним с гораздо большим беспокойством, чем за приближающейся чарисийской шхуной. В конце концов, грозный нрав боцмана представлял известную опасность.
— Да, это годится, — прорычал он, затем повернулся к Томису Притчирту, третьему лейтенанту «Серпента», который маячил на заднем плане, пока делом занимались настоящие профессионалы. — Думаю, вы можете сказать капитану, что она почти готова, сэр, — сказал он.
— Очень хорошо, боцман, — признал Притчирт и указал на одного из ожидающих командиров орудий. — Лучше приведи своих людей в порядок, Клинмивлир.
— Есть, есть, сэр. — Джирдин Клинмивлир коснулся груди, отдавая честь, и кивнул головой в сторону двух ожидающих орудийных расчетов. — Вы слышали лейтенанта, бездельники! Давайте зарядим этих ублюдков!
