— Я им покажу, где раки зимуют, — злорадствовал бонза. — Вот возьму и арестую их как иностранных шпионов и велю посадить в темницу. Будут у меня знать. Только бы император ни о чем не прослышал, а то несдобровать мне.
Приняв коварное решение, верховный бонза велел позвать к себе начальника императорской стражи, каковой и не замедлил предстать пред ясны очи министра.
Вытянувшись в струнку, начальник стражи, как положено, поприветствовал верховного бонзу, подняв кверху свою огромную кривую саблю. Надо сказать, что главный стражник был здоровенным верзилой с довольно мрачной физиономией, покрытой многочисленными шрамами. Однако при всей его свирепой наружности законченным злодеем его нельзя было назвать, просто он был немножко туповат.
Единственное, что он умел делать, — подчиняться. Получая тот или иной приказ от бонзы, он честно выполнял его, нисколько не задумываясь над тем, что и зачем он делает. Так его приучили, и он к этому давно привык.
— Начальник стражи, — обратился к нему верховный бонза, — приказываю вам доставить ко мне двух чужеземцев, что стоят у ворот дворца. Но никому ни слова, понятно?!
— Так точно, — ответил начальник стражи, отдал честь и пошел за охраной, чтобы выполнить полученный приказ.
Глава десятая, в которой Лукас и Джим попадают в беду
Цирк из Медландии как раз закончил очередное выступление, и вся площадь гремела от рукоплесканий.
— Ну вот, — сказал Лукас, — самое время спокойно позавтракать. Денег у нас теперь достаточно.
— А теперь небольшой антракт, — объявил он, обращаясь к публике.
Но в это самое время эбеновые ворота дворца распахнулись, и тридцать стражников колонной спустились по лестнице. Все они были в одинаковой форме, на голове — островерхие шлемы, в руках — огромные изогнутые сабли.
Зрители притихли и в страхе расступились перед ними. Тридцать стражников, чеканя шаг, подошли к Лукасу и Джиму. Когда они окружили друзей плотным кольцом, начальник подошел к Лукасу и сказал грубым лающим голосом:
— Я прошу вас, достопочтенные чужеземцы, без промедления следовать за мной во дворец, если вы не имеете ничего против.
— Очень даже имеем, — возразил Лукас, — мы как раз собирались позавтракать, вы не слишком-то торопились, а теперь мы сами заняты.
Главный стражник состроил довольно страшную рожу, которая должна была означать, что он вежливо улыбается, и пролаял:
— Я прибыл по высочайшему указу, и мне поручено доставить вас во дворец. Приказ есть приказ. Прошу вас следовать за мной.
— Еще чего, — решительно отверг это предложение Лукас и выпустил несколько кудрявых клубов дыма. — И вообще, кто вы такой?
— Я начальник императорской стражи, — прохрипел верзила и отсалютовал своей саблей.
— Вас что, послал китайский император? — допытывался Лукас.
— Не совсем, — уклончиво ответил начальник стражи, нас послал верховный бонза, господин Пи Па По.
— Ну что, — спросил Лукас, решив сначала посоветоваться с Джимом, — позавтракаем или сразу пойдем к этому Пи Па Пе?
— Не знаю даже, — ответил Джим, которому все это не слишком нравилось.
— Ладно, сказал Лукас, — не будем такими невежливыми, как он сам, нехорошо заставлять себя ждать. Пойдем, Джим!
Стража препроводила друзей во дворец. Они поднялись по девяноста девяти ступенькам и вошли в эбеновые ворота, которые за ними с шумом захлопнулись.
Теперь они очутились в каком-то длиннющем коридоре с высоченными потолками. Толстые колонны из зеленого нефрита подпирали чудесный потолок из переливчатого перламутра. Повсюду висели прекрасные занавеси из красного бархата и дорогого цветастого шелка. От этого коридора отходили в разные стороны другие коридоры. Лукас и Джим успели заметить, что в каждом из них полным-полно дверей. Казалось, что кругом сплошные двери, потому что от каждого коридора ответвлялось еще несколько коридоров и так далее и так далее до бесконечности.
— Это, достопочтенные чужеземцы, — объяснил начальник каким-то сдавленным голосом, — императорская канцелярия. И если вы соблаговолите последовать за мной, я провожу вас к верховному бонзе, господину Пи Па По.
— Собственно говоря, нам нужен император, а не господин Пи Па По, — пробурчал Лукас.
— Высокочтимый господин Пи Па По непременно проводит вас к его величеству императору, — постарался успокоить друзей начальник, состроивший в этот момент очень вежливую гримасу.
Идти пришлось довольно долго, так как нужно было миновать тысячи переходов, коридоров, коридорчиков, прежде чем добраться наконец до заветной двери.
— Здесь, — с благоговейным почтением выдохнул начальник.
Лукас без лишних церемоний постучался в дверь, и друзья, оставив стражу караулить вход, вошли в комнату, где они увидели трех толстых-претолстых бонз, сидевших на высоких стульях. У того, что сидел в центре, стул был выше других. Кроме того, он отличался богатой одеждой, расшитой золотом. Это и был господин Пи Па По. Все трое держали в руках шелковые веера, которыми они усердно обмахивались. Перед каждым бонзой сидел на полу писец с тушью, кисточкой и бумагой — в Китае ведь пишут кисточками.
— Доброе утро, господа, — приветливо поздоровался Лукас и слегка приподнял фуражку. — Вы верховный бонза, господин Пи Па По? Мы хотели бы попасть на прием к императору.
— Доброе утро, — с улыбкой ответил им верховный бонза. — К императору вы попадете немножко позже.
— Может быть, попадете, — вкрадчиво добавил второй бонза и покосился на верховного.
— Не исключено, что и так, — послышался голос третьего бонзы. И все трое переглянулись и принялись согласно кивать головами, а писцы, состроив подобострастные улыбки, принялись усердно записывать глубокомысленные изречения владык, дабы увековечить их бессмертные мысли для потомков.
— Позвольте для начала задать вам несколько вопросов, — сказал верховный бонза. — Кто вы такие?
— И откуда вы, собственно говоря, пришли? — поинтересовался второй бонза.
— И что вам здесь нужно? — полюбопытствовал третий.
— Я Лукас, машинист паровоза, а это мой друг — Джим Пуговка, — представился Лукас. — Мы прибыли из Медландии и хотим попасть к китайскому императору, чтобы сообщить ему о нашем решении освободить его дочь Ли Ши.
— Весьма похвальное решение! — с улыбкой произнес верховный бонза. — Но так может всякий заявить.
— У вас есть доказательства? — спросил второй бонза.
— Или разрешение? — добавил третий. И снова писцы подобострастно захихикали и увековечили для потомков речи владык, а те все обмахивались веерами и улыбались друг другу, без передышки кивая головами.
— Послушайте-ка, любезнейшие, — сказал Лукас, сдвинув на затылок свою фуражку и вынув трубку изо рта. — Чего вы от нас, собственно говоря, хотите? Что вы тут из себя строите, пыжитесь, как индюки? Думаю, императору не очень-то понравится, когда он узнает, что вы тут себе позволяете.
— Надеемся, — возразил верховный бонза с гнусной улыбкой, — что этого-то он как раз никогда и не Узнает.
— Без нас, достопочтенные чужеземцы, вам ни за что не попасть к императору, — добавил второй бонза, самодовольно ухмыляясь.
— И мы допустим вас к нему только после того, как допросим по всем правилам, — заключил третий бонза.
И снова министры закивали головами, приветливо улыбаясь друг другу, и снова писцы, подобострастно хихикая, тщательно записали их речи.
— Ну ладно! — сказал Лукас со вздохом. — Только давайте поскорее с вашим допросом, а то мы еще не завтракали.
— Скажите, господин Лукас, — начал верховный бонза, — есть ли у вас паспорт?
— Нет, — признался Лукас.
Бонзы изобразили на своих физиономиях неподдельное удивление и многозначительно переглянулись.
— Без паспорта у вас даже нет доказательств, что вы существуете на самом деле, — вмешался тут второй бонза.
— Без паспорта вы пустое место, вас нет в природе — с официальной точки зрения, разумеется, — добавил третий бонза. — Без паспорта, таким образом, — продолжал он, — вы, стало быть, не можете идти к императору, ибо человек, который не существует в природе, не может никуда идти. Ведь это логично.
И довольные бонзы закивали головами, и писцы захихикали, записывая их высказывания для потомков.
— Но ведь мы стоим здесь, перед вами, — осторожно заметил Джим, не участвовавший до сих пор в разговоре. — Значит, мы все-таки существуем.
— Ну так всякий может сказать, — ответил на это верховный бонза, снисходительно улыбаясь.
— Это еще ничего не доказывает, — добавил второй.
— Во всяком случае, с официальной точки зрения, — заключил третий.
— В лучшем случае мы могли бы вам выписать временные удостоверения личности, — заявил верховный бонза, демонстрируя свое необычайное великодушие. — Большего, к сожалению, мы для вас сделать не в состоянии.