не шевелятся. Саша чуть не попятился, но на них никто не обращал внимания, Юра шел вперед, Полина, гордо задрав голову — за ним. Александр понял, что вряд ли сможет уйти из этого зала живым. Ведь это спортзал, здесь все пропитано мощью, азартом, силой, желанием победить — ему здесь не место. Пусть. Бывало и похуже. Он обязан вернутся домой, чего бы не стоило. Пусть каждый бросит ему вызов — он сразится с любым. Мысли исчезли, сейчас им не место в голове. Ягненок в стае волков. Плохое сравнение. Но он не будет бояться. А если и боится — только бесславного поражения, и плохо, что не получится врезать каждому…
— Отчего бы не подраться, — прорычал он.
Однако пока на них не обращали внимания. Юра шел впереди, в углу стояли подростки, один из них, в красной майке, пошатнулся, глухо вскрикнул. Саше показалось, что у него случился обман зрения, что такого не может быть — в принципе… На груди паренька раскрылась громадная рана, кровь зафонтанировала толчками или, как их там — систулами… Он видел такое, в теплицах, когда один из студентов на практике падал, и совершенно человеческим движением — желанием спастись — раскинул руки, пытаясь удержатся на листах стекол… Этот тоже раскинул руки, упал навзничь, забился в агонии, Александр не мог оторвать взгляд, чувствуя совершенно неуместное и постыдное возбуждение… Худощавый юнец не подхватил товарища — просто смотрел, как извивается тело на бетонном полу. Прошли секунды — а юнец уже поднимался, глаза горят, и никакой раны уже нет, только майка порвана и темная длинная полоса на зеленом полу. Здесь были и девушки. В самом конце зала оттачивали мастерство несколько взрослых. Высокие и крепкоплечие, они словно парили в воздухе. Не слышно тяжелого дыхания, только пол дрожит от высвобождаемых сил, и, кажется, как будто там — слишком горячо, а воздух струится, обволакивает и заставляет отводить взгляд от высоких плечистых фигур. Изредка кто-то нарушал неподвижность, ив каждом движении таилась смертельная угроза, опасность. Один отбивался от троих, наседавших на него — это Саша сообразил быстро. И это была не сложная тренировка, не игра, не подстроенный спектакль. Саша это понимал, и, затаив дыхание, ждал, чем все закончится. Одиночке против троих… точно, не выстоять. Тело человека словно вспороли гигантским лезвием — от паха до ключицы, голову расплющили под прессом, кожа рук покрылась сетью тонких кровавых морщин. Поверженный полз к скамье. Он напоминал хорошо отбитый кусок парной говядины на сковородке. Двое сопровождали его, желая, видимо, удостоверится в полной победе и отказе от сопротивления. Один из победителей остался стоять и посмотрел на Александра. Саша попытался сделать вид, что ему нет никакого дела до этого тяжелого, сурового взгляда. Просто прогулка, экскурсия. А когда они поравнялись с колоссом, тот шагнул, преграждая путь. Саша непроизвольно сжал кулаки.
— Попробуй, — гигант протянул молодому человеку самый настоящий меч, рукоятью вперед, предлагая самоубийство. Но Александр решил не просить повторять дважды. Он не боялся. Голубоватая сталь, дрожащая в нетерпении — великолепное оружие. Надежная тяжесть, удобная шершавость кожи — совершенный инструмент убийства. Саша взмахнул мечом, а человек напротив рассмеялся. Он глядел прямо в глаза, но не насмехался, а смеялся, от души, словно ребенок, который увидел обезьяну за рулем автомобиля.
— Научу, — сказал он. Повернулся спиной, и Саша не успел заметить, откуда в руке «учителя» оказался другой клинок.
— Повторяй, — произнес гигант и встал в столько раз виденную «стойку самурая». Правая нога чуть вперед, рукоять в обеих руках, чуть пониже пупка, лезвие смотрит вверх под углом в сорок пять градусов.
Они стояли так долго, очень долго, друг за другом, точно выжидая. И когда Саша почувствовал, что готов опустить оружие, кончик меча качнулся вперед. Защита в нападении, медленно, петля, еще медленней, размах, тычок, прямой удар, уход с задержкой для ответного удара — казалось, что эти слова звучат в голове сами по себе. Чуть быстрей, тело влево, рубящий удар, подскок, коли, руби, отскок, коли, руби, рапиде, ангар, шаг влево, легче, еще быстрей, быстрей! Александру казалось, что он закружился в странном танце, что впал в транс, что существует только упругий воздух и голубая, гибкая сталь, упрямая, но тем не менее послушная. Тело словно раскрылось, демонстрируя, на что оно способно здесь, под землей, в окружении людей, в полной свободе. Человек с оружием свободен, он есть агрессия в чистом виде, без примеси наносного, совершенная модель, которую только создала природа. Животные редко нападают, если не чувствуют опасность. По степени агрессии человек стоит где-то посередине между ленивцем и носорогом. Но человек способен сам, без всякой опасности, без повода, просто для развлечения, взять в руки оружие, и напасть, не помня себя, воспаляя сам себя яростью. В этом преимущество разума — он способен не только реагировать, но и предсказывать опасность. Убить, пока волчата не успели вырасти, выкопать яму другому, выйти на неравный бой, заранее зная о смерти, и находя в этом лишь чуждое всему живому удовольствие…
— Нападай!
И Александр напал, словно очнулся, пришел в себя — и увидел врага. Противник отбросил оружие — это уже неплохо! Но что это? Все удары приходятся на воздух. Громадина с горящими сапфирами вместо глаз не оборонялась — она наступала, шла вперед, словно танк на заросли кустарника. И Саша, вооруженный, вдруг оказался в позиции обороняющегося, отступал шаг за шагом, следил, чтобы похожая на лопату ладонь не ударила по уху, а кулак не въехал в скулу. Петля, выпад, Сашу со страшной силой бросило вперед, но он успел отмахнуться, а через мгновенье понял, что попал. Бешеная радость всколыхнулась в груди. Попал, ранил! Добить! Противник стоял напротив в двух шагах, зажимал кровоточащую рану на груди. Саша не колебался. Он ударил, а потом провернул оружие, с ужасом осознавая, что убил своего первого…
Противник Александра продолжал стоять на ногах, только глаза остекленели, в движениях появилась неуверенность. Но, несмотря на это, он смог вырвать лезвие из своего тела, легким толчком отшвырнул Сашу на пару десятков шагов. Александр врезался в толпу, его поддержали, не дали упасть, засмеялись. Его противник стоял, зажимая раны руками, сквозь пальцы текла кровь, пропитывая майку, капая на пол.
— Беги! — вдруг закричала Полина. — Беги быстрей! Беги, Саша!
И он побежал, не выпуская меча из рук, боясь оглянутся, с каждой секундой росла уверенность, что он успеет, что сможет. Должен успеть, обязан. Сейчас лев придет в себя — и тогда ничто не поможет. Он не смог нанести
