—Тише, тише,— целую бегемотика в пухлую шею. Он весь дрожит, внутри у меня так же неспокойно, но выдавать себя я не собираюсь.
Бен открывает машину, а я все жду, когда он проявит привычную галантность. Но приглашения пройти в машину не поступает, наоборот, он что-то достаёт из багажника, закидывает на плечо— что в полумраке кажется кожаной спортивной сумкой. Глухо захлопывает дверцу и устремляется в противоположную сторону. Мечты удобно вытянуть ноги рушатся, как карточный домик.
«Черт бы те побрал! Неужели мы пойдём пешком?»
По мимо Адри в руках заветная папка. Пожалуй, два самых ценных артефакта моей нынешней жизни, поэтому я едва поспеваю за мужчиной чья ширина плеч просто навсего закрывает весь обзор.
— Как тебе? — гордо срывает старый чехол с двухместной высокой машины. Она цвета хаки и на мой взгляд больше подходит для охоты, нежели для путешествий. Массивные резиновые колёса, кажется даже из болота выберутся.
Он небрежно закидывает сумку назад.
— Переоденемся потом,— говорит он, пока я еле как устраиваюсь с четвероногим на сидении.
— И куда ты меня везешь? — устало любопытствую.
— Выполняю обещание.
Мотор машины громко разрезает ночную тишину. Я от скуки краем глаза наблюдаю за движениями мужчины. Мне кажется по тому, как человек выполняет привычные для него дела можно легко судить о его характере, или хотя бы темпераменте. Все в Бене Харрисе выражает невероятную скупость на эмоции и действия, ни одного лишнего— все четко, будто линеечкой выверено в сравнении со мной взрывной, неконтролируемой, спонтанной. Одна моя мимика работает в таком усиленном режиме, что к двадцати одному году карта из мелких морщин на лбу образовалась. Бен, как видно мужчина скрытный, информацией делится дозировано и только в крайнем случае. Тем не менее, очень легко устанавливает контакт, с ним не чувствуешь себя скованно или зажато. Это немного настораживает. Ведь, о нем я толком ничего и не знаю, фактически чужой человек, а уже свою жизнь доверила. Но выбор не был особо велик— так что сойдёмся на том, что это деловое партнёрство, очень выгодное нам двоим.
Быстро включив фары дальнего видения он приказывает:
— Пригнись!
Согнувшись в три погибели я ныряю головой под бардачок, демонстрируя отличные навыки для начинающего йога, коим не являюсь.Смачно ругаясь, он выруливает за угол :
— Джейкоб, что ты здесь?— он не успевает закончить вопрос.
— Мисс пришло письмо,— запыхавшись произносит консьерж и просовывает мне через окно конверт. На секунду я задерживаю взгляд на его доброжелательном лице, не помню, когда последний раз мне встречались такие услужливые люди. В глазах нет и тени злости, усталости или сварливости. Человек любит свою работу, и судя по тому, как пытался за нами поспеть не чувствует собственного возраста. Я скупо улыбаюсь ему, после чего резко выхватываю письмо и в недоумении верчу, разглядывая со всех сторон. Густой аромат орхидеи истерично приказывает немедленно разорвать аккуратно склепные листы чтобы узнать что написано внутри.
Но я не могу.
Вскрой я его сейчас, вопросов будет куда больше, чем я могу на данный момент ответить. Так что с письмом повременим. Явно игнорируя рычание Адри, я прячу конверт в папку и легко откидываюсь на сидение.
— Не откроешь?— без особого энтузиазма интересуется мужчина. Я отрицательно качаю головой. На что он безразлично пожимает плечами, и больше не открывается от дороги.
Все таки есть в магии что-то, что мне определённо нравится— если ты ей правильно пользуешься навредить ну просто невозможно.
«Не считая твой взрыв в Буфорде»— напоминает мне совесть.
Хорошо, навредить почти невозможно, если нет таких намерений.
Глава 18
— Мирт, давным давно…я наделил тебя властью наступать на змей,— густой мужской голос заставляет каждую молекулу тела испытывать ужас. Маленькие бегающие глаза выдают всеобъемлющий страх, но за ним нескрываемое благоговение, обожание, какое то болезненное поклонение.
— Простите, мой господин, я найду ее. И тогда ей не жить. Я скручу ее тонкую шею, как поступил с ее предшественницей,— торопливо и весьма напыщенно произносит мужчина. Лицо в тот же миг искажает тошнотворное отвращение, будто речь идёт не о девушке, а о гнилой утиной печени.
— Спешка в прошлый раз принесла куда больше проблем, чем я предполагал,— голос, что внушает ужас понизился до зловещего шёпота.
— Но я все исправил, — заикаясь отвечает,— исправлю и в этот раз, господин. Удача всегда была на вашей стороне.
— Довольно мелких побед, Мирт. В этот раз, я намерен найти их змеиное гнездо и истребить каждую. Столетиями мне нет покоя—каждое их перерождение, уродует меня физически, все больше угрожая бесконечному существованию. Эти ведьмы, как плесень под покровительством мерзкой Триединой Богини пробираются сквозь щели на свет.
********
Чуть пораскинув мозгами, пока перед глазами мелькают темные здания тускло освещённые ночными фонарями, я прихожу к выводу, что письма мне отправляет точно не тот с крысиной мордой и уж точно не старина Кинсли, иначе меня бы уже давно тащили за волосы обратно в Буфорд прям по рельсам, по которым я оттуда и укатила.
Увидев мужчину в питомнике я вновь ощутила себя той маленькой беззащитной девочкой, которую выдворили из школы, и чуть ли не под конвоем привезли в глухую деревню. За годы, что не щадят никого, этот тип лишь раздобрел ещё больше, но не изменился— все те же сальные редкие волосы, те же крысиные блеклые глаза. Я брезгливо морщусь. Ох, если бы не тщательно спланированное Беном отравление, в котором он конечно же не признаётся, я бы не оказалась столь растеряна.
Вопросы роем вертятся в голове..
Не знаю, что противнее собственная беспомощность или наличие преследователя?
Разве такие габаритами могут позволить человеку преследовать молодую девушку?
Зачем ему я? Неужели хочет вернуть обратно в Буфорд? Одна только мысль об этой возможности, перекрывает мне доступ кислорода. Нет, я умру но не вернусь. Прозябать среди отбросов общества не входит в мои планы.
За что они держали меня взаперти долгие годы? Кто черт возьми наделил их правом лишать меня свободы?
Чувствуя, как лицо заливается краской возмущения, оно таилось глубоко внутри под миллионами толстых слоев самообладания я сразу пытаюсь отвлечься, в противном случае ещё чуть-чуть и кожа на голове огнём всполохнет.
«Так, Элери, какие бы ни были ответы на все интересующие вопросы, ты уже не ребёнок и если избежать встречи не удастся ты сумеешь дать отпор. У тебя припасено пару козырей в бюстгальтере».
От собственной шутки, я вдруг слабо улыбаюсь и это не остаётся незамеченным от Бена.
— Что тебя так развеселило?
— Тсс,— я приставляю палец к губам и шепчу,— Адри уснул.
Он бросает взгляд на спящего на коленях бегемотика, тот в своей привычной манере похрапывает.
— Где ты пропадала семь лет?— спрашивает, будто мы старые друзья и наконец то встретились. От такого откровенного любопытства, тем более в лоб меня буквально в пот прошибает.
— Откуда ты обо мне узнал?
— Ты не ответила.
— Ты тоже,— скрещиваю руки на груди и откровенно теряю интерес к разговору. Меня охватывает тоска. Вдали виднеется лес, значит мы скоро покинем город. Наверное, поселит меня где нибудь на отшибе.Судьба что ли такая жить вдали от цивилизации? И казалось бы, часть меня просто жаждет отшельницей бегать голышом в белом свете Луны, умываться утренней росой и вдыхать ароматы диких трав, другая же хочет простых человеческих радостей…. По типу любви.
Я вдруг серьезно оглядываю босса с головы до ног.
— Чьи это вещи?— демонстративно оттягиваю джинсы вверх, эластичная ткань звонко шлепает по ноге от чего пёс недовольно кряхтит, мол кто нарушил мой покой. Раз уж мистер Харрис позволяет себе неудобные вопросы, я буду брать пример.
— Ничьи.
Я громко фыркаю и деловито утыкаюсь в папку с документами. Человек, что писал заметки делал невероятное количество путанных выводов. Изначально все так тщательно, детально описано, но потом начинается непонятный сумбур, словно от писателя остался только почерк. Стиль письма, умозаключения, факты— сухо, несвязно, неинтересно.Снова открываю единственно важную для себя страницу и провожу кончиками ногтей по коричневому отрывку. Наглухо приклеен. Не успеваю я сосредоточиться на фифанским письменами, как перед глазами уже складывается послание. Он неожиданности я лишь раскрываю рот. Изумление от собственных возможностей мурашками пробегается по ногам.«Делай, что хочешь, но не вреди окружающим». Вот оно— одно из главных правил викки.
