молча наблюдала за всем, пока этот круговорот благодарностей не завершился. Не могу объяснить почему, но меня что-то не устраивало.
Может, потому, что леди Имоджен не закатила истерику.
Может, потому, что другие «невесты» не слали нам в спину проклятия.
Женщины разучились красиво мстить. Дознавателям станет скучно работать.
Мы вернулись в наши покои под знаком созвездия Близнецов, где Катрина принялась примерять взятые платья.
— Лавли, подскажи, а в чем идти на свидание с Его Высочеством?
— Иди в прозрачном, — закивала я, — не ошибешься.
— В прозрачном, — фыркнула подруга. — Папа не одобрил его покупку. Ужас какой, надо было послушаться тебя.
К нам как-то приезжал один модист, возомнивший себя кутюрье. И он настаивал, что юбки из органзы, из тюли — последний писк моды. Я тогда подумала, что он тоже попаданец, все-таки слишком по-новаторски, а герцог Ревэйн погнал его из замка. Правда, пару нарядов прикупил... исключительно для жены... исключительно для спальни.
— Эй, — остановила этот разгоняющийся грузовик с гормонами, — я пошутила. Надень что-то приличное под вечер. Это ужин, а не ночь после свадьбы. Стерпится, слюбится, белье я тебе организую.
У меня свои связи с этим ткачом имеются.
Внезапно мою Катрину повело. Стоя у зеркала, она дернулась вбок, шагнула к столу и рухнула на пол.
— Катрина, что с тобой? — кинулась к ней.
Послушала сердце, отметила учащенный пульс. Сама перепугалась не на шутку. Я не боялась злобы от ее семьи, плевать на это хотела, но милую блондинку я полюбила искренне. Руки, щеки у нее покраснели, да и мою кожу стало пощипывать.
— Лавли, что делать? — затрепыхалась фамильяр.
— Что-то? — высчитывала пульс невесты. — Бежать и орать на всю ивановскую. Зови на помощь, докричись до распорядительницы и главы тайной канцелярии.
— Я не люблю летать, Лавли, — зашипела мышь.
— Посажу на диету, — просипела в ответ.
Диеты Вспышка боялась больше, чем хищников, стоявших выше по пищевой цепочке. Она упорхнула, обнаружив в себе новые способности, ну, или на нее мотивированный пинок-приказ подействовал.
Пока ее не было, я удостоверилась, что это яд. Протащила на себе, сажая в ванную и смывая остатки отравы. Переодев леди Ревэйн, чудом заставила проглотить ее противоядие, уложила на постель, предварительно стянув все простыни и одеяло, накрыла пледом из своей комнаты.
Проклинала себя. Большинство невест пользовались тяжелыми духами, и под этим ароматным шлейфом я не распознала один из самых известных ядов. Вот дуреха.
Видимо, я ошибалась, и старые способы не дремлют. Победительниц продолжают травить, едва они кого-то опередят. Ощущается какая-то обиженная женщина. Это мужчины строят козни и вызывают на дуэли, а оружие у дам — отрава. А главное, я понятия не имею, на кого грешить. Круг подозреваемых огромен.
Занимаясь бытовыми делами, я не сразу услышала, что дверь в комнаты сломали... нахрен. Раздавили, будто ее и не было. Вышла с чистым бельем, намереваясь его развесить, а мне навстречу выбежала целая делегация.
В покои ворвалась стража, господин Лаулес, мой друг Никлас, глава тайной канцелярии и распорядительница, в руках у которой тяжело вздыхала Вспышка.
— Кого отравили? — хмурился господин Воккер. — Почему за мной прилетела какая-то мышь?
— А надо было голубя отправлять? — поинтересовалась я, выжимая простынь. — Птица мира, все такое.
— Это не шутки, ведьма. — Бешено воскликнул главный дознаватель. — Зачем врать, что кого-то отравили.
— А я не вру, — отступила на шаг, чтобы дать им всем пройти и показывая на чуть порозовевшую Катрину. — Мою госпожу отравили, но, похоже, не знали, что рядом с ней умелая служанка.
Леди Ревэйн лежала мирно, тихо посапывала, как спящая красавица. На покрасневшие участки кожи я наложила повязки с алоэ, чтобы язвы от яда заживали и не оставили шрамов. Я и сама надела перчатки, смело выкидывая в мусорку все ее платья.
— Ее жизни что-то угрожает? — выступил вперед господин Воккер.
— Нет, — я мотнула головой. — Она в порядке. Будет спать несколько дней, но придет в себя. На вашем месте я бы проверила других.
— О чем ты? — сдвинул маг брови. — Какой яд? Как ты ее выходила?
— Сок борщевика, — я медленно вздохнула. — Им облили одежду и постельное белье. Катрина перед этим примеряла платья. Если кто-то будет жаловаться на покраснения, пусть подойдет ко мне. Я дам противоядие.
— Уверена? — уточнил господин Ройс.
— Д-да, — заикнулась я, отвлекаясь на новый шум.
Вся стража, включая Никласа и господина Лаулеса присела на колени. Леди Жуи изобразила изящный реверанс, потому что в покои вошел Его Величество в сопровождении своего сына.
Принц бросился к постели больной, а король приступил к допросу. Между прочим, глава тайной канцелярии не склонился, никак не отреагировал, даже не отвернулся. Кто он такой, вообще?
— Ты ее обнаружила? — отрывисто спросил меня монарх.
— Да, Ваше Величество. — В отличие от чиновника, потайными жизнями я не обладала, так что последовала примеру Андреи.
— Это отрава?
— Да, — опять подтвердила я.
— Хм, — почесал он свой затылок, снимая тяжелую, золотую корону, — что-то рано начали. При моем отборе козни строили с третьего испытания.
— Ей от этого должно стать легче? — прокричал из спальни принц. — Посмотри, что натворили.
— Все невесты знали, на что шли, — рассудил Его Величество, — от всех бед мы их не убережем. Лекаря позвали?
— Не стоит, Ваше Величество, — дернулась я, нарушая все законы этикета. — Леди Ревэйн больше ничего не угрожает, она проснется, от яда не останется и следа, но ввиду произошедшего она бы предпочла пользоваться исключительно моими услугами.
Подурнело всем. Леди Жуи нервно стискивала складки платья, господин Лаулес обрел оттенок обоев в комнате, Никлас, пока монарх его не видел, стучал себе по виску, изображая, что я идиотка.
Но я же идиотка. И никакие лекари нам тут не нужны.
— Ты кто, вообще, такая? — раздраженно бросил Таурус Роялс.
Я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы ответить, но за меня, внезапно, вступился глава тайной канцелярии.
— Нагловатая, хамоватая, но очень одаренная личная служанка леди Ревэйн. Она ведьма, мой король.
— Ведьма? И яды знает?
— Видимо, да, Ваше Величество, — спокойно отвечал господин Воккер, даже не посмотрев в мою сторону.
— Хорошо, — потер переносицу монарх. — Это отлично, что
