подруги, которая просто спросила о моем члене. — Он достал масло из холодильника.
— Нет арахисового масла? Не может быть, чтобы у тебя не было арахисового масла.
Он пожал плечами.
— Да, я не знаю, в чем дело. Все говорят мне, что я люблю арахисовое масло. Рори делала печенье с арахисовым маслом. То есть, все хорошо, но я не испытываю к нему большой любви.
— Я его ненавижу.
— Правда? Интересно. Я не знаю, что я ненавижу. Или не помню, что ненавижу. Странно, что некоторые вещи понятны, а другие просто не существуют. Не то чтобы я их плохо помню, просто их вообще нет.
Я кивнула.
— Мозг — загадочное место. При всем том, что мы знаем о нем, кажется, что мы еще многого не знаем и, возможно, никогда не поймем до конца. Не переживай из-за этого.
— Я и не напрягаюсь, но чувствую, как напрягаются все вокруг.
Я не знала, что ответить. Поэтому молчала еще минуту или около того, прежде чем сменить тему.
— Я принесла тебе кроссворды. — Я положила папку на стойку.
— О… — Он оглянулся через плечо. — Мы закончили говорить о моей памяти и моем члене? — Эта ухмылка…
Другой парень, но все тот же. Просто не хватает нескольких воспоминаний.
— Надеюсь, что да. Тебе помочь намазать это на тост?
— А я похож на себя? — Он намазывал масло, а тост все время соскальзывал с тарелки на стойку, когда он пытался его намазать.
— Нет. Не похож. Ты выглядишь так, будто у тебя все под контролем.
Он прижал баночку с маслом к груди рукой с гипсом и закрутил крышку. Когда он вернул ее в холодильник, я заметила капельку размазанного масла на его футболке. Зажав губы между зубами, я промолчала.
— Ты сегодня не работаешь? — Он опустил глаза и нахмурился.
— Я приступаю к новой работе в понедельник. А ты не работаешь сегодня? Потому что ты явно можешь делать все, что угодно. Этот гипс тебя ничуть не сдерживает. — Я фыркнула.
Фишер поднял голову, сузив глаза.
— Ты придираешься к инвалиду? Как по-христиански с твоей стороны.
— Прости. Что я могу сделать для тебя сегодня? Сгрести листья во дворе? Побрить твое лицо?
— Мое лицо? — Он приостановил жевание. — Энджи сказала, что мне нужно побриться или хотя бы подровнять бороду. Она предложила сделать это, но я сказал, что могу сделать это сам.
— Конечно, сам. — Я ухмыльнулась. — Если бы ты был левшой, все было бы в порядке. Но ты не левша.
— Ты знаешь, что я не левша?
— Да, но если у меня и были какие-то сомнения, то фиаско с маслом, свидетелем которого я только что стала, это подтвердило.
— Умная задница. — Он съел свой тост.
Я смотрела, как он ест. И мы обменялись знакомыми взглядами. Ну, знакомыми для меня.
— Я разрешаю тебе подстричь мою бороду. Но ты никому не скажешь.
— Хорошо. Почему?
— Потому что я хочу, чтобы Энджи думала, что я сделал это сам.
— Ты же понимаешь… это женщина, которую ты попросил выйти за тебя замуж. Все эти «в болезни и в здравии». Верно?
Он покачал головой.
— Я не делал предложения. Это она сделала.
— А… ты помнишь это?
— Она рассказала мне. Она рассказала мне все. У меня официально есть все воспоминания о нашей жизни до сих пор; просто они не мои. Они принадлежат ей, и поэтому для меня это так же реально, как если бы кто-то читал мне выдуманную книгу.
— И она сделала предложение?
— Да.
— И как ты к этому относишься?
Он пожал плечами.
— Не знаю. Я спросил ее, знает ли она, почему я не сделал ей предложение.
— И что она ответила?
— Она сказала, что меня нужно было подтолкнуть.
— Интересно. — Это меня шокировало. Рори не сказала мне, что Энджи была той, кто сделал предложение. — Ну… ты закончил? Если я собираюсь тайно подстричь твою бороду, то должна сделать это сейчас. Мне нужно выполнить несколько поручений.
— Хорошо. Мы можем сделать это сейчас. — Он поставил тарелку в раковину и кивнул в сторону прихожей.
Я последовала за ним в главную ванную комнату, где он снял футболку своей здоровой рукой и бросил ее на пол.
— Ты уже подстригала бороду? — спросил он, вытаскивая триммер из основания и включая его, словно проверяя батарейку.
— Да. Я много чего подстригала. — Я вырвала триммер из его рук. — Садись. — Я кивнула в сторону скамейки, которой не было, когда Фишер жил один.
Он сел, набросив на колени полотенце, чтобы собрать упавшие волосы. Я сосредоточилась на его лице. Не на его шрамах. И уж точно не на его прессе или дорожке волос, спускающейся вниз от пупка. Нет. Я была абсолютным профессионалом. За исключением моих мыслей. Они пронеслись в моей голове, как день в парке развлечений.
Я была в этой ванне голой.
Я знаю, как выглядит твой член, потому что делала тебе минет в дверном проеме твоего шкафа.
— Что смешного? — спросил он.
— Что? — Я включила триммер.
— Ты ухмылялась.
Мне действительно нужно было потренироваться держать лицо, фантазируя об обнаженном рыбаке.
— Извини. Я больше не буду улыбаться. — Я начала с его бакенбардов.
— Не извиняйся. Это красивая улыбка.
Я чувствовала его взгляд на своем лице, но сосредоточилась на стрижке, чтобы не наделать глупостей, например, не задеть его ухо или не поцеловать его.
— Ты оставила парня в Мичигане?
В такой близости от него мне было трудно контролировать дыхание, а вопросы личного характера не способствовали улучшению ситуации.
— В Мичигане у меня было несколько парней, но я рассталась с ними задолго до того, как решила вернуться сюда.
— Тебе нравится Колорадо больше, чем Мичиган? Или ты хотела быть ближе к семье?
Я хотела быть ближе к тебе.
— Немного и того, и другого. Думаю, я знала, что если не вернусь сюда, то твоя борода никогда не будет подстрижена.
— Ха-ха…
Я украдкой взглянула ему в глаза, прежде чем продолжить подравнивать бороду.
— Мне здесь очень нравится. И я скучала по маме. Мы не успели воссоединиться после пяти лет разлуки, которые она провела в тюрьме, как она уехала в Калифорнию. Вскоре после ее возвращения я уехала в Таиланд. Потом в Мичиган.
— Это безумие, что я помню Рори, но не помню, как она уехала в Калифорнию.
— Ну… — Я провела пальцем по его подбородку —…если бы ты помнил, что она уехала в Калифорнию, значит, ты бы помнил и меня.
— Верно. Чем ты занималась в Таиланде?
Я скучала по тебе. У меня возникли чувства к другому мужчине. Отдала свою
