Главное затруднение для меня в том, что не знаю, ни сколько нужно собрать, ни какую цену назначить. Книжка будет страниц 400 с гаком, но это хорошее русское дело. Вот.
Обнимаю Вас, дорогой. Вера шлет привет.
Ваш В. Набоков
8. ЗЕНЗИНОВ — НАБОКОВУ
Нью-Йорк. 8 мая 1944
Дорогой Владимир Владимирович,
я задержал залу «Горизонта» для Вашего вечера на 27 мая, субботу. Как я уже писал, это будет стоить 20 долларов (освещение и уборка). Со специалистами и специалистками этого дела поговорю о том, как поставить предварительное распространение билетов. Для привлечения публики было бы желательно, чтобы Вы как можно скорее сообщили мне — позанимательнее! — что именно Вы предполагаете на вечере читать, можно было бы тогда уже начать помещать заметки в газете.
Что касается издания Вами «Дара», то ауспиции{42} на это плохие — это не только мое мнение. Думают, что книга не разойдется более 200 экземпляров, т. е. нельзя рассчитывать и на покрытие расходов. Кроме того, все типографии сейчас перегружены работой и в кредит ничего печатать не будут — таким образом надо будет одновременно или почти одновременно затратить 1000–1500 долларов без надежды их возместить даже в течение года. Возможно, что в этом пессимистическом{43} распондерабилия и импондерабилия.{44} Советовался я по этому поводу с М. А. Алдановым и М. О. Цетлиным,{45} который как раз сейчас выпускает свою книжку о «Могучей кучке».{46} Я подробнее расспрошу его, что дала ему предварительная подписка, которую он объявил. Все это надо будет учесть.
9. ЗЕНЗИНОВ — НАБОКОВУ
<Нью-Йорк. Май (не ранее 8, не позднее 12) 1944 г.>{47}
Дорогой Владимир Владимирович,
для Вашего вечера необходимо выпустить билеты для предварительной продажи. Посылаю Вам проект — сделайте в нем все необходимые, с Вашей точки зрения, поправки и верните «с обратной почтой» мне, надо торопиться. Участие М. А. Алданова, по мнению многих, привлечет добавочную публику, кроме того, надо немного рассиропить главного героя, чтобы он не слишком надоел публике — это относится не к Вам, конечно, а вообще к героям вечера. Не выдайте меня Марку Александровичу. Когда я ему это предложил, он меня спросил: «Это желание Владимира Владимировича?» Я ему ответил: «Да». ТОЛЬКО после этого он в ПРИНЦИПЕ согласился и дал согласие на то, чтобы это поставить на билете.{48} Но он сейчас ждет вызова в Канаду (по своим визным делам) — это может произойти в любой день. И в Канаде он предполагал задержаться. Таким образом, может оказаться, что 27 мая его не будет в Нью-Йорке — это теперь не от него будет зависеть. Но он дал обещание в таком случае написать о Вас статью в «Н<овом> р<усском> слове» — в день Вашего вечера или накануне.
Некоторые говорили, что надо пустить один музыкальный номер (например, рояль хороший) — я решительно против музыки. А как Вы?
Все указывают на то, чтобы Ваши выступления — в двух частях — были как можно разнообразнее и небольшими кусками. Вдруг Вы закатите «Дар» на 50 минут! Публику надо жалеть.
Простите за все написанное — но все это продиктовано только любовью к Вам. Вуаля!{49}
Для предварительного распространения Ваших билетов я постараюсь мобилизовать отряд Ваших поклонниц — есть такие.
10. НАБОКОВ — ЗЕНЗИНОВУ
<Уэльслей?> 12 мая 1944
Дорогой Владимир Михайлович.
Подписываюсь подо всеми Вашими мерами и очень благодарю, что передали мою просьбу милому Марку Александровичу. Но — предупреждаю Вас: если где-либо по близости будет рояль или какая-либо другая музыка, я надеваю галоши и ухожу.
Все шлем Вам сердечный привет.
Ваш В. Набоков
(простите, что карандашом —
чернил нет)
11. ЗЕНЗИНОВ — НАБОКОВУ
Нью-Йорк, 15 мая 1944
Рапорт.
Два дня тому назад на меня напали Б. М. Авксентьева{50} и В. И. Руднева. — «Нельзя, — говорили они, — устраивать вечер 27-го мая. Это — суббота, во вторник, 30 мая, большой американский праздник — „декорэшон дэй“. По традиции на этот день все уезжают за город, и в этом году праздник начнется в субботу, если не в пятницу вечером». — Я отнесся к этому предупреждению скептически, но сегодня утром — в 7.30 утра! — мне протелефонировала Вера Ивановна. «Я рассчитывала распространить 12 билетов — вчера пятеро из тех, на кого я рассчитывала, заявили, что уезжают 26-го вечером на несколько дней из города. Вечер надо отложить». — А в 9 часов утра телефонировала Мария Самойловна,{51} — «Вечер надо перенести на осень. Кого я ни спрашивала, все говорили, что уезжают на эти дни из города. Да и мы сами уезжаем».
Все это меня очень смутило. По-видимому, действительно, нельзя 27-го устраивать Ваш вечер. А я уже сегодня утром хотел заказать напечатать билеты. Отложил и решил предварительно написать Вам и выждать Ваше решение. Мария Самойловна и Вера Ивановна были моей главной опорой в деле распространения билетов. Есть много опасений, что, несмотря на большой интерес к Вашему вечеру — это я установил вполне определенно, публика может не прийти — «все», действительно, на эти дни уедут из города.
Поэтому я пока все действия приостановил и буду ждать от Вас либо письменного, либо телеграфного решения. Лично я теперь тоже за перенос вечера на осень.
Если Вам спешно нужны деньги, Литературный фонд может Вам выслать 100 долларов — это меня просил Вам написать Марк Александрович, который состоит в правлении Л<итературного> ф<онда>.
12. НАБОКОВ — ЗЕНЗИНОВУ
<Уэльслей?> 18 мая <19>44 г.{52}
Дорогой Владимир Михайлович,
что же делать — не выходит так не выходит.
Почему только сразу откладывать на осень, а не на несколько дней? Впрочем, всецело полагаюсь на Вас.
В этом году у меня особенно мало денег; между тем мне предстоят добавочные и неизбежные расходы. Поэтому очень приветствую мысль Марка Александровича, но хотелось бы ее удвоить и очень прошу мне прислать не сто, а двести долларов. Я перехожу на положение Бунина до-Нобелевского периода.
Вы мне все-таки не сообщили Вашего телефона.
Страшно благодарю Вас, дорогой, за все хлопоты и крепко обнимаю Вас.
Ваш В. Набоков
13. ЗЕНЗИНОВ — НАБОКОВУ
Нью-Йорк, 22 мая 1944
Дорогой Владимир Владимирович,
простите за неаккуратность — вот уже несколько дней прошло со времени получения Вашего письма (без даты!), а я до сих пор не ответил. По единодушному мнению всех специалистов и особенно специалисток по устройству вечера, Вам вечер следует устроить не теперь, а осенью: сейчас люди перестали посещать лекции, всеми овладело весеннее настроение, ближайшие лучшие дни все расписаны (противоречие!). Говорят это лица, искренне к Вам расположенные и желающие, чтобы зала была переполнена на Вашем чтении — поэтому все советуют перенести вечер на октябрь.
Я подчинился этому настроению — вот почему и не торопился с ответом. Весьма сожалею, что так вышло, но, в сущности, никто не может доказать, что перенос Вашего чтения на осень — правильное решение. Простите, если невольно обманул Ваши надежды. Должен, впрочем, сознаться, что, по дополнительным сведениям, действительно, 27-го мая вечер устроить было невозможно — уже 26-го начнется «исход»…
14. ЗЕНЗИНОВ — НАБОКОВУ
Нью-Йорк, 24 мая 1944
Дорогой Владимир Владимирович,
посылаю Вам чек на 200 долларов от правления Литературного Фонда, который мне передали сегодня для пересылки Вам. Решение было принято «единогласно и без обсуждения», как мне сообщили лица, участвовавшие в заседании. Они просят, чтобы Вы прислали расписку в получении на имя Комитета Литературного фонда — для отчетности. Можете ее послать или непосредственно М. А. Алданову, или через меня.{53}
15. НАБОКОВ — ЗЕНЗИНОВУ
<Уэльслей?> 28 мая 1944 г.
Дорогой Владимир Михайлович,
не обращайте внимания на заголовки{54} — просто не оказалось другой бумаги под пальцами. Большое спасибо Вам и обществу за чек. Прилагаю расписку.{55}
По дороге из Корнелл в New Iork{56} я спросонок высадился в Ньюарке вместо Нью-Йорка и затем в каком-то мутном кошмаре добирался местными поездами до места назначения. Вот почему никому не успел позвонить.
Нельзя ли применить какие-нибудь меры общественной безопасности, дабы приостановить печатание в «Новом русском слове» невозможной и неприличной пошлятины Ивана Новикова — о жизни Пушкина?{57}
