Любимым выражением Грэйви было «бред собачий».
Еще одно ее фирменное словцо — «сука».
И наконец, третье — «фармацевтический». «У меня полно фармацевтических дружков», — признавалась Грэйви. Паксил, велбуртин, ксанакс, валиум, викодин[10] прочно обосновались на полках ее шкафчика с лекарствами.
Фигура у Грэйви — закачаешься, шевелюра — роскошь, и мозгов втрое больше, чем у прочих членов Звездной Палаты, вместе взятых. Все нужные телефонные номера она помнила наизусть, могла точно сказать, как пишется любое слово, особенно названия лекарств, и знала несколько языков, хотя чаще всего изъяснялась на диалекте туземцев Беверли-Хиллз.
Дженнифер Элленбах, вторая лучшая подруга Клариссы, садилась от нее по левую руку (с менее телегеничной стороны). Дженнифер воплощала мечту любой девушки об идеальной подружке: соглашалась со всем, что говорили другие, и самое главное, рассыпала комплименты, как еврейская мамочка будущим сватам. Кларисса могла бы разжиреть до размеров призовой хрюшки, а Джен все равно уверяла бы, что она точная копия Кейт Мосс.
В свободное время Дженнифер (счастливая обладательница огромных карих глаз и немыслимо длинных ресниц) обожала заворачивать подарки, писать ободряющие письма осужденным на смертную казнь, печь собачье печенье для своих мопсов, которых Звездная Палата (втайне от Джен) именовала «самыми уродскими тварями на свете», а принадлежащая ей обширная коллекция резиновых утят была самой позорной тайной Звездной Палаты.
И хотя Палата без проблем разодрала бы друг друга в клочья — только накладные ресницы полетели бы, — Джен-Э считалась неприкасаемой: Звездная Палата трепетала перед истинной любовью.
Джен была их «слабым местом».
Поло Паркер — названная так матерью (бывшей моделью и бывшей наркоманкой, а ныне — сверхпопулярным наркопсихологом) в честь магазина на Мэдисон-авеню, а вовсе не в честь вида спорта, — считалась богиней Звездной Палаты. Великолепная, как вкладыш к журналу «Вог», она была помешана на аксессуарах. Например, давала своим туфлям имена в честь членов королевской семьи и собрала коллекцию из двадцати трех синих сумочек: темно-синяя, почти-темно-синяя, темно-темно-синяя, лазурная, аквамариновая, небесно-синяя — всех и не упомнишь. Ростом чуть за метр шестьдесят, она не дотягивала до модели, но при таких кудрях индуистской богини, зеленых глазах и коже цвета капуччино худшее, что о ней можно было сказать (а Звездная Палата всегда искала самое худшее), так это что в моменты стресса ее бедра… еще сильнее стройнели. В начале девяностых Поло попала на обложку майского номера «Плейбоя» — чуток побольше грудь, и стала бы Разворотом Года. На тусовках Звездная Палата частенько использовала Поло как отличную приманку — закинь ее вместо удочки в косяк мужиков, и четыре-пять рыбешек обеспечены.
Увы, что дарует добрый Господь, отбирают дурные гены. Поло не отличалась крепким здоровьем и сражалась то с гриппом, то с насморком, то с извечной женской карой — циститом.
— Скажите правду. От меня несет, как от старухи? — неизменно вопрошала она при открытии очередного заседания Звездной Палаты.
Не Поло, одним словом, а ходячий полиомиелит. Кларисса так и прозвала ее — Полио.
Поло обычно сидела рядом с Грэйви, своей главной союзницей, — единственной, у кого хватало времени и терпения с ней нянькаться. Кларисса втайне была уверена, что Грэйви возилась с Поло из расчета рано или поздно затащить ее в постель; настанет тот день, считала Кларисса, когда Грэйви признается в своих истинных предпочтениях.
У Клариссы была уйма теорий на все случаи жизни — она считала себя гуру Звездной Палаты. Чистая правда: на ней одной все держалось, и без нее эта группа давно перестала бы существовать.
Пятый член команды был и самым жутким, как пятое колесо в телеге. Все остальные недолюбливали Сьюзи Чемберс и к тому же побаивались. Язычок у Сьюзи — даже не змеиное жало, а настоящая турецкая сабля: запросто порубит в капусту как врага, так и друга. Но Кларисса держала ее в группе, чтобы не тупились мозги: маневрировать вокруг Злыдни Сьюзи — все равно что играть в шахматы с Каспаровым.
Тыщу лет назад, в те далекие времена, когда Земля еще остывала, а Марк Гудмэн считался стильным ведущим, Звездная Палата голосовала «за» и «против» исключения Сьюзи из своих рядов. Случилось это после одного весьма неприятного эпизода с чьим-то парнем и надушенной записочкой. Процедура прошла тайно (да-да!), подсчитали голоса… и оказалось, что в глубине души все они любят Злыдню. Кларисса, к примеру, не могла забыть ее доброту: чтобы смягчить душевную боль Клариссы от первого развода родителей, Сьюзи подарила ей новенькую футболку с Шоном Кэссиди.
Кроме того, Сьюзи давала поносить дизайнерские туфли, а для долгой дружбы основы прочнее не придумаешь.
Сьюзи, по мнению Клариссы, смахивала на лимонные или апельсиновые цукаты в черном шоколаде, которые ешь в минуты отчаяния (помирая с голоду в альпинистском лагере или попросту перед месячными): снаружи горечь, внутри горчинка.
Возраст членов Звездной Палаты колебался от двадцати восьми до двадцати восьми (тридцати одного); они были последними из поколения Икс, вскормленного MTV, взращенного на дизайнерских марках, воспитанного родителями, которые сами никак не желали взрослеть. Их матери благодаря аэробике, тренерам, пластической хирургии, дерматологам, диетам и неплохим доходам на равных соперничали с дочерьми за мужское внимание; их разведенные отцы гоняли на новеньких спортивных машинах и встречались с их же собственными подружками. Отпрыски поколения Икс уже на полпоколения отставали от прогресса. Да, они болтали по разноцветным «Нокиям», поутру пристегивали на пояс новенькие «Блэкберри»[11], выбирали для «палмов»[12] модные меховые чехольчики и за всю свою жизнь не отправили ни одного письма на бумаге, но все же до истинно компьютерного поколения Игрек им было далеко. Эти девчонки, с их экзотическими именами, фальшивыми грудями, подправленными носами и волосами, природный цвет которых никто уж и не помнил, просто физически не могли жить в ладу с собой: ведь они сами себя не знали. Но Звездной Палате повезло: теплившаяся где-то очень глубоко интуиция смогла пробиться сквозь оболочку пижонской упаковки и подсказать, что, несмотря на свою (относительную) юность, они уже устарели.
При встрече Звездной Палаты наутро после знаменательной вечеринки (они завтракали в «Поло Ландж» — ресторане, до того всем осточертевшем, что он внезапно сделался ультрамодным) Грэйви мельком взглянула на Клариссу и произнесла одно-единственное слово:
