— Гений! — воскликнула Галя и повернулась к Лиле. — Это и скажешь Конарбу. Общероссийское вам спасибо, мальчики, мы пошли.
Лиля увидела, как губы Поручика дрогнули. Ему очень не хотелось, чтоб она так быстро исчезала.
— Куда же вы?! — пролепетал он страдальчески и сконфузился еще больше.
Лиле стало неудобно отвечать на Поручикову любезность черной неблагодарностью, хотя отвечать чем-либо другим страшно не хотелось.
— Может быть, вы погостите чуть-чуть? — с надеждой спросил Ржевский.
Галя тут же сообразила, куда он клонит, и решила поспешно ретироваться.
— Ой, у меня молоко убегает! — соврала она и выскользнула за дверь.
Поручик явно обрадовался ее исчезновению. Глаза его заблистали. Бравым жестом поправив лямку от майки, он показал Лиле на место за обшарпанным столом.
— Присаживайся, пожалуйста! Тебе чаю или воду с вареньем?
Лиля прокляла Галю, буржуя Конарба и его щура.
* * *
«Финики» развлекали Лилю целый час. Поручик рассказывал ей о птицах, Борис рассматривал журналы с культуристами, а она изобретала повод, чтобы смыться. Вот Галя всегда могла придумать что-нибудь простое и мудрое, ни капли при этом не напрягаясь. А Лиле надо было всю голову сломать.
Она уже было решилась на крайний шаг — сказать, что ей надо в туалет, как вдруг дверь в комнату растворилась и в нее всунулась рожа, которая сообщила, что сейчас по телику будет матч «Спартак» — «ЦСК». «Финики» стали нервничать, так как оба разрывались между девушкой и футболом. Лиля воспользовалась моментом и убежала к себе.
Когда она вернулась, Галя сидела на расправленной постели и, согнувшись в три погибели, красила ногти на ногах.
— Ну как? — спросила она, не поднимая головы.
Лиля с размаху упала на свою кровать.
— Видала я зануд, но чтоб таких…
На что Галя в очередной раз выдала житейскую мудрость:
— Ничего. Искусство требует жертв.
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
(Пятница)
АО «Гармония», где работала Галя, специализировалось на оптовой торговле товарами для дома.
Как Лиля осмелилась пойти туда, она и сама не знала. Она упиралась из последних сил, но дело кончилось тем, что Галя привела ее к большому четырехэтажному зданию в центре города, выписала пропуск и указала на кабинет директора. А сама сразу же удрала в свою бухгалтерию.
Лиля долго томилась перед дверью. За ней обитал страшный человек, который почему-то ассоциировался у нее с Карабасом Барабасом.
В конце концов ей надоело стоять без толку, и она осторожно постучала.
— Можно?
В приемной сидела кудрявенькая секретарша Света и ела бутерброд. Испугавшись ее, Лиля рванула было назад, но Света кивнула ей и указала подбородком на стул.
Выпрямив спину и поджав ноги, Лиля села на самый краешек сидения и стала дожидаться окончания Светиной трапезы.
В приемной директора было бело и тихо, как в больнице, отчего хотелось говорить шепотом. На стенке тикали золоченые часы китайского производства, в углу возвышалась ваза с искусственными розами, покрытыми искусственной росой и едва заметным налетом натуральной пыли.
Наконец Света вытерла рот использованной с одной стороны бумажкой, не глядя, подкрасила губы и приняла важный вид.
— Вы по какому вопросу?
Лиля смутилась. Все подготовленные заранее слова вылетели у нее из головы.
— Мне бы вашего директора.
Видать, ее испуганный голос настолько не внушал доверия, что даже милая и общительная Света стала мнительной и подозрительной.
— А вы сами-то кто?
— Я тоже директор… Модельный директор… То есть, директор модельного агентства.
Услышав такое, Света стала соображать. С одной стороны, долг каждого секретаря — беречь покой руководства, но с другой стороны, совершенно непонятно, как надо себя вести в ситуации, когда к твоему руководству заявляются перепуганные симпатичные девицы… И это при том, что от руководства только что ушла жена.
В конце концов, Света решила сделать по-умному и спросить, надо ли пускать эту посетительницу или не надо.
* * *
Конарбу Семеновичу Попугаеву не хотелось жить. Люська, его любимая супруга, после сто пятидесятого предупреждения все же решила осуществить свою угрозу и, забрав детей, уехала к маме. Конарб Семенович знал, что вторичным женским половым признаком является стремление видеть своего мужа как можно чаще. Но он считал, что Люська — баба умная, и поймет, что директорство требует времени. А многочисленные деловые партнеры требуют его еще больше и постоянно зовут то в баню, то в казино, то просто пивка попить. Люська понимала это с самого начала перестройки, а теперь в ее женских мозгах что-то переклинило, и понимать она раздумала. Она заявила, что трое детей Конарба растут безотцовщинами, что ей не надо никаких денег, и что сам Конарб Семенович любит только стиральные порошки, выбивалки и пакеты для мусора, которым с упоением отдает всю свою жизнь.
И вот неделю назад директор «Гармонии» был брошен на произвол судьбы. В первый день он злился и ел на ужин недосоленые макароны. На второй день он опять злился и ужинал в ближайшем кафе. На третий день Конарб Семенович запил горькую. Его любимое АО сразу стало не мило, цены на моющие средства и парфюмерию не будоражили воображение, а поставщики не поднимали настроения. На четвертый день секретарша Света объявила всему коллективу «Гармонии», что впервые за десять лет директор заболел.
Коллектив всполошился и стал перешептываться. Кто-то как всегда оказался самым сведущим в начальственных делах и рассказал народу о беде Конарба Семеновича. Народ стал изобретать выход из ситуации, но никто ничего выдумать не смог. И только мудрая бухгалтерша Галя сказала, что в таких ситуациях самое главное — не чесать проблему, сама, мол, пройдет.
Но время шло, а ничего не проходило. В квартире Конарба выстроились в ряды многочисленные бутылки, окурки заполонили всю имевшуюся в наличии посуду — от чашек до цветочных горшков, а в раковине скопилась небольшая пирамидка из немытых тарелок. Он понял, что так жить нельзя и решил вернуться к обществу. Первым представителем общества стал друган Федор, тоже директор, только Конарб Семенович каждый раз забывал, чего именно.
Узнав по телефону о горе, Федор, недолго думая, заявился к нему с поллитрой, а после рукопожатия застенчиво вытащил из коридора нечто прямоугольное и накрытое тряпочкой.
— Что это? — удивился Конарб.
— Подарок.
Под тряпкой оказалась клетка, а в клетке птичка щур — серая в невнятную крапинку тварь с обиженными на весь мир глазами-бусинками. Увидев Конарба Семеновича, щур сказал «курлы» и отвернулся.
— Он, наверное, полетать хочет… — предположил директор «Гармонии», подумав, что пока он будет изливать свое горе, птица вполне может насладиться полетами по ванной.
Орущий от страха щур был выловлен толстыми волосатыми пальцами и водворен в санузел. А чтобы птичка не врезалась в стены, ей оставили свет. Сами же друзья отправились пить водку и обмывать несчастье, удачное приобретение щура, а также удачное от него же избавление.
Утром Конарб Семенович обнаружил, что Федор исчез в неизвестном направлении, и, немилосердно страдая после вчерашнего, поплелся в ванную. Но как только он переступил порог, его очень удивило одно обстоятельство: белоснежная поверхность раковины была усеяна какими-то бело-зелеными стружками. Сначала директор испугался: уж не белая ли горячка была у них вчера с Федором, раз они настрогали в раковину нового мыла? И мало того, ни фига не помнят…
Конарбу Семеновичу стало нехорошо под сердцем, он сел на край ванной, озадаченно почесывая волосатую грудь. Но тут над раковиной раздалось печальное «курлы». Директор поднял ослабшие веки. На веревочке от душевой занавески сидела птичка.
Значит, в раковине было не тертое мыло, а продукт работы птичьего организма.
Вспомнить сразу, как зовут эту чертову тварь, было невозможно, и только после напряженных усилий Конарб Семенович догадался, что перед ним находится щур.
— Щур, ты зачем нагадил в раковину, сволочь?! — спросил он устало.
Птица помялась с лапы на лапу и нехотя бросила «курлы».
Надо сказать, что щур благотворно подействовал на директорскую психику. Во-первых, у Конарба Семеновича появилось в жизни занятие, отвлекающее от пьянства. Он тыкал щура клювом в его бело-зеленые кучки, думая, что того, как кота, можно научить делать свои дела в баночку. Во-вторых, наблюдая за птичкой, он на время забывал о горе. Выяснилось, что щур не пьет пива, а из еды любит почему-то семечки.
Возвращение в клетку совершенно не входило в птичьи планы. Вместо этого щур облюбовал гардину в гостиной, где и решил временно погнездиться. Разумеется, издержками производства стали навек загубленные занавески и горы семечковой шелухи на полу.
