Анита бросилась к лестнице, с отчаянной быстротой преодолела несколько пролетов и оказалась в другом холле Дворца правосудия. Она побежала по коридору, пытаясь отыскать еще одну лестницу, но ей это не удалось. Лестницы в этом конце коридора не было.
Вдруг она очутилась прямо перед распахнутой дверью лифта. Над дверью горела красная лампочка.
– Вниз! – предупредил лифтер. Анита заскочила в кабину.
– Что за спешка? – поинтересовался лифтер. Постепенно к охваченной паникой Аните стало возвращаться ее природное самообладание.
– Сейчас объявят слушание моего дела… – затараторила она. – Высадите меня, пожалуйста, на…
– Я знаю, – сказал лифтер, улыбаясь. – Третий этаж. Семейные разбирательства.
Кабина лифта мягко остановилась на третьем этаже.
– Налево, – пояснил он. – Двенадцатый зал.
Анита окончательно пришла в себя, действуя здравомысляще и решительно.
Она с улыбкой поблагодарила лифтера, быстро свернула налево, открыла дверь двенадцатого зала и вошла в полупустое помещение суда с уверенным видом свидетеля, вызванного для дачи показаний.
Она прошла по центральному проходу, извиняюще улыбнулась женщине, которая сидела с краю, миновала ее и тихо уселась в середине ряда кресел. И почувствовала себя в безопасности – никто ее здесь не знал. Только слегка прерывистое дыхание и гулкий стук сердца могли выдать, что она – тот самый человек, которого сейчас искали по всему зданию Дворца правосудия.
Прошло несколько секунд, и торжествующая улыбка сползла с ее лица. Она лишь сейчас осознала непоправимые последствия ее бегства. Этим она как бы признала свою вину. Теперь она может бежать хоть на край света, но ее вина всегда будет преследовать ее. Она всегда будет объектом презрения и насмешек.
Перри Мейсон доказал, что она не убивала Карвера Клементса, но он представил доказательства того, что в понимании мужчины гораздо хуже убийства. Она предала дружбу. Она попыталась запятнать репутацию Фэй Эллисон. Она хотела убить подругу, подсыпав ей в горячий шоколад смертельную дозу снотворного.
Многое ли сумеет доказать Мейсон? Она не знала. Этот человек был слишком умен и слишком проницателен. Однако теперь ему и не придется ничего доказывать. Ее бегство стало тем самым доказательством, которое было столь необходимо Мейсону.
Она должна исчезнуть. И это будет нелегко. К вечеру ее фотографии поместят на первых полосах все городские газеты.
Глава 11
В опустевшем (если не считать полицейских, окруживших Ширли Тэннер) зале суда Мейсон негромко задавал вопросы.
Ширли Тэннер не оказала никакого сопротивления, да она и не в силах была его оказывать. Она как бы со стороны слышала, как ее голос безразлично отвечает на настойчивые вопросы Мейсона.
– Вы знали, что Клементс занимает квартиру 702? Вы намеренно предложили арендатору квартиры 701 такую большую сумму денег, чтобы взять ее в субаренду? Вы подозревали Клементса в измене и хотели проследить за ним?
– Да, – говорила Ширли слабым и, как ей казалось, едва слышным голосом, хотя она видела, что судебный стенографист, стоящий рядом с ней, исправно заносит в протокол все ее ответы.
– Вы были в ярости, когда узнали, что у Карвера Клементса есть еще одна любовница и что все его обещания жениться на вас и просьбы немного подождать, пока он разведется с женой, были лишь приманкой, на которую вы неосмотрительно клюнули?
– Да, – подтвердила она.
Это было легче всего и единственное, что она могла подтвердить. У нее больше не было сил лгать.
– Ваша ошибка была в том, что вы полюбили его, – сказал Мейсон. – Вам были не нужны его деньги. Он вас обманул, и вы дали ему яд. Как вы сделали это, Ширли?
– Я подсыпала яд в бокал с виски, который держала в руке, – объяснила она. – Я знала, что Карвер всегда сердится, когда я выпиваю, от виски я теряю контроль над собой, и он никогда не знал, чего от меня ожидать, если я выпью. Я позвонила в его дверь, держа бокал в руке. Когда он открыл, я изобразила полупьяную улыбку и вошла. Потом я сказала: «Привет, Карвер, дорогой. Познакомься с твоей новой соседкой. Теперь я живу рядом» – и поднесла бокал к губам. Он отреагировал именно так, как я и рассчитывала. Он разъярился и воскликнул: «Ты, маленькая чертовка! Что ты здесь делаешь? Я говорил тебе, что всегда буду пить за нас двоих». И он тут же выхватил у меня бокал и выпил его почти до дна.
– Что произошло дальше? – спросил Мейсон.
– Сначала ничего, – ответила она. – Он сел в кресло. Я склонилась над ним и поцеловала его в лоб. Это был прощальный поцелуй. Он взглянул на меня, нахмурился и внезапно вскочил и кинулся бежать к двери, но, не сделав и нескольких шагов, рухнул на пол лицом вниз…
– А что сделали вы?
– Я вынула у него из кармана ключ от квартиры, чтобы иметь возможность позже вернуться, прибрать все так, как я хотела, и забрать бокал. Мне было страшно оставаться наедине с ним, пока он… он корчился в судорогах и… и умирал.
– Вы отправились в свою квартиру, – кивнул Мейсон, – а когда через несколько минут вы решили, что все уже кончено, и хотели вернуться в квартиру 702, вы не смогли этого сделать. У двери стояла Анита Бонсел.
Ширли Тэннер кивнула и подтвердила:
– У нее был ключ. Она вошла в его квартиру. Я, конечно, подумала, что она вызовет полицию и что они могут приехать в любую минуту. После нее я сразу не осмеливалась войти туда. Я попробовала уснуть, но не смогла. Мне показалось, что полиция, скорее всего, той ночью не приедет. Было начало первого… и я…
– Вы вернулись в его квартиру? Вы были там, когда Дон Рэлстон нажал на кнопку домофона. Вы…
– Да, – ответила она. – Я вернулась в его квартиру. Я надела пижаму, накинула сверху халат и слегка растрепала волосы. Если бы меня кто-нибудь застал в той квартире, я бы сказала, что я услышала стук соседней двери, потом кто-то пробежал по коридору, и я открыла свою дверь и увидела, что дверь квартиры напротив распахнута настежь, и я просто заглянула к соседу, чтобы узнать, не случилось ли чего.
– Хорошо, – сказал Мейсон, – ваша история ясна. Что было дальше?
– Я вошла в квартиру и вытерла отпечатки моих пальцев на бокале, который валялся на полу. В этот момент загудел домофон.
– Что вы сделали?
– Я успела заметить, что кто-то подтасовал улики именно так, как я задумала сама. На столе появились бутылка виски, сифон с содовой и термос со льдом.
– И как вы поступили?
– Я нажала на кнопку домофона, чтобы открыть парадный подъезд, и тут же бросилась обратно к себе в квартиру. Я едва успела закрыть за собой дверь, как услышала, что на нашем этаже остановился лифт. Это было совершенно мне непонятно, потому что те люди, которых я только что впустила, никак не могли подняться так быстро. Я стояла у двери, прислушиваясь, и ясно различила, как вы вдвоем идете по коридору. Потом я услышала тихий звонок в соседнюю квартиру. Я открыла дверь, чтобы прогнать пришедших, и в тот момент увидела, что вы входите в квартиру. Мне пришлось наспех придумать оправдание, мол, меня разбудил дверной звонок. Ворча, я захлопнула дверь, а когда явились те четверо, я решила, что вы все еще в его квартире, и я умирала от желания увидеть, что же там происходит.
– Как долго вы были знакомы с потерпевшим? – спросил Мейсон.
– Я любила его, – грустно заговорила женщина. – Он хотел жениться на мне после развода с женой. Я не знаю, сколько длился его второй роман. Подозрения начали мучить меня давно, и, когда однажды мне представился случай порыться в его карманах, я нашла у него ключ со штампом «Мэндрейк-Армс Апартментс, № 702». Я сразу все поняла, но хотела удостовериться. Я разузнала, кто занимает квартиру 701, и предложила квартиранту такие большие деньги за субаренду, что он просто не мог отказаться. Я стала ждать и следить. Однажды брюнетка прошла по коридору и открыла дверь его квартиры своим ключом. Я тут же выскользнула в холл и стала подслушивать под его дверью. Господи, да он ей говорил те же слова, что не раз повторял и мне. И в тот миг я поняла, что ненавижу его. Поэтому я убила его… но сама оказалась в западне.
Мейсон повернулся к Стюарту Линну и сказал:
– Пожалуйста, молодой человек! Вот вам ваша убийца. Возможно, вы смелый обвинитель, однако полагаю, вам вряд ли удастся убедить жюри присяжных в совершении предумышленного убийства.
– Не могли бы вы поделиться, мистер Мейсон, как вы догадались? – спросил пристыженный Линн.
– У Клементса не было ключа, – ответил Мейсон. – Но он должен был быть у него, когда он входил в квартиру. Вероятнее всего, ключ забрал убийца. Для чего? Для того чтобы он или она могли вернуться в квартиру. А если Дон Рэлстон говорил правду, значит, в квартире действительно был кто-то, кто нажал на клавишу домофона изнутри и открыл парадный подъезд ему, Рэлстону, и его друзьям. Куда исчез открывший дверь? Я шел по коридору спустя считаные секунды после того, как Рэлстон нажал внизу на кнопку домофона, но из квартиры 702 никто не выходил. В коридоре тоже никого не было. Становится очевидным, что человек, который открыл дверь ночным гостям, скрылся в ближайшей квартире. А когда я выяснил, что в день убийства молодая красивая женщина наняла квартиру напротив, происшедшее перестало быть для меня загадкой.
