– Но ведь подавлять силу чар может только ведьма-хозяйка на своей земле, – пискнула Улья с опаской – кажется, ей под раздачу матери попасть не хотелось, – может быть, эта Марьяна…
– Нет! – раздраженно буркнула Софик. – В ее жилах нет крови ди Бухе, она не могла стать хозяйкой дома без помощи магического магистрата. А туда она сходить не додумалась. Ищите алтарную. Сколько бы ни протянули чары – делать нечего. Все, что мы затратим сейчас – окупится сторицей.
– А если этот дом проклят? – не унималась Улья. – Я не хочу жить в проклятом доме, мама.
– Просто продадим его и дело с концом, – отмахнулась Софик, – вкупе со сбережениями старухи Матильды это уже будет неплохой навар на ровном месте. Хватит на нормальный дом, в центре города. А титулярная фамилия даст нам пропуск в дворянский круг.
– А их там так ждут, конечно, – насмешливо уронил Джулиан, – там ведь так любят маловыдающихся выскочек.
– Цыц! – всю жизнь мечтала цыкать на почти столетнего старика-вампира.
– Давайте разделимся, – Софик недовольно оглядела родню и ткнула мужу пальцем в самую узкую тропку, далекую от места захоронения аракшаса, и потому – неразгребенную от слова совсем, – Ольмар, иди туда. Улья – прогуляйся вдоль той стороны зала, – дочь Софик милосердно отправила к местам наших с Джулианом раскопок, а сама вздохнула и развернулась лицом к лестнице на второй этаж.
– Не забываем про герб на ручке. И дайте знать, когда найдете нужную дверь!
С приподнявшим крылья боевым духом, на ходу сотворяя освещающие огни, которые быстро чахли, Елагины медленно зашагали в разные стороны.
Зря это они. В наших ужастиках решение разделиться обычно ни к чему хорошему не приводит!
Из всех троих, пожалуй, самой впечатлительной была именно Улья-Ульяша. Именно она сильнее всего вздрагивала от каждого шороха, именно она медленнее всего двигалась вперед. Именно её осветительные огни гасли за считанные секунды. Глядя на неё, я очень жалела, что присутствую в доме исключительно мысленно и не могу подойти к ней со спины и ка-а-ак чихнуть над её ухом!
Вот она бы подскочила! Небось даже люстру бы задела головой.
Впрочем, шороху хватало и без меня. То тут, то там я замечала гибкую хвостатую тень – это Прошка скакал то с одной стороны кучи, то с другой. Ронял то один предмет из общей кучи, то другой.
В какой-то момент гибкая тень проявилась на вершине высокой кучи хлама, возведенной вокруг высокой витрины, в которой ди Бухе явно хранили всякие сувениры из разных миров. По крайней мере, так я подумала, когда увидела разнообразные статуэтки, выставленные на полочках. Впрочем, после того, как безумная предыдущая хозяйка дома обновила коллекцию, теперь рядом с вычурными миниатюрными скульптурами стояли и грубо отесанные деревянные кружки, и облезлые мягкие куклы, и пустые флаконы, очень похожие на флаконы из-под духов.
Вокруг витрины были свалены какие-то пыльные коврики, скатанные в трубы, и мятые свитки пергамента.
Дочка Софик брезгливо ковырнула носком один из ковров и двинулась влево, чтобы обойти кучу и подойти к стене. Кажется, она хотела заглянуть за витрину – вдруг её придвинули, скрывая потайную дверь?
Мысль разумная, но с учетом того, что Улья дергалась даже от звука шагов собственной матери…
Прошка крутнулся на своем Олимпе и тут же куда-то исчез, как и не было, а к ногам Ульи покатилось что-то белое, округлое. Подкатилось, ударилось о модненький малиновый сапожок юной ведьмочки. Та наклонилась, подняла этот предмет, зажгла огонь, и в рваных красноватых лучах магического пламени увидела…
Череп!
Я сразу его рассмотрела – тем более, что я неплохо знала этот череп, я уже привыкла видеть его всякий раз, когда захожу в свой недоразобранный холл. Я уже звала его Германом и желала доброго утра всякий раз, когда мы с ним “встречались”.
Но Улья-то с ним виделась впервые. Знакомство не пришлось ей по душе.
Визг грянул знатный. Звонкий. Сложно было не оглохнуть.
Сбоку с потусторонним воем выплыло что-то беловатое, расплывчатое, с двумя светящимися люминесцентно-желтым глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Улья швырнула череп подальше от себя и бегом припустила по тропке обратно к разгребенной части холла. Здесь она и налетела на свою мать, прежде Ольмара среагировавшую на визг дочери.
– В чем дело, – напустилась на дочь взвинченная Софик, – что ты орешь, будто тебе руку откусили?
– Тут-т, тут-т, тут водится полтергейст, – заикаясь и запинаясь простонала девчонка, – он на меня напал, мама, я видела! Он тут совсем рядом.
– Отойди, – Софик решительно шагнула вперед, на ходу снова заставляя шар ядовито-розового света разгореться сильнее. Её огонь вспыхивал ярче, освещая больший участок пространства. И высветил он… Ничего.
Швабру, небрежно брошенную в сторону от прохода. Скомканную, мятую, и не очень чистую простынь, валяющуюся в нескольких шагах...
Сложить два и два у Софик не получилось. Да и не видела она, как с ужасно пакостным выражением котовьей морды мой домовой – он же горящие глаза “полтергейста” – ныкался за дальним краем мусорной груды.
– Проясни мне один вопрос, это та твоя швабра, которая треплется без умолку? – шепотом, будто опасаясь, что Елагины нас услышат, поинтересовался Джулиан.
– И роль полтергейста ей определенно удалась, – хихикнула я тихонько. Завывала Помеленция как настоящий упырь. А мне уже было с чем сравнивать!
Как не прессовали Ольмар и Софик – Улья наотрез отказалась двигаться с места одна. Когда родители плюнули и снова вернулись к своим маршрутам – Улья снова занервничала и затрусила следом за отцом, оглядываясь в три раза чаще, чем до этого.
А меж тем хвостатая тень скользнула вслед за Софик, огибая её по заметной дуге. Что ж, эта жертва мне определенно по нраву.
Софик оказалась хладнокровнее своей боязливой доченьки. Она довольно четко реагировала на шорохи, оборачивалась именно туда, где я успевала заметить длинный Прошкин хвост. Когда вокруг её пальцев вдруг начали потрескивать мелкие синеватые молнии, я аж напряглась. Интуиция, а она меня подводила очень редко в этом мире, говорила, что если эта гадость прилетит в Прошкину голову – то вряд ли это пойдет домовому на пользу.
И стоит ли оно того?
У меня не было времени подумать над этим вдумчиво.
Со звучным бряцаньем упала на пол задетая пушистым задом деревянная кружка.
С победоносным видом Софик развернулась в ту сторону и метнула свой энергетический шар на звук.
С ужасно странным влажным звуком взорвалось металлическое ведро, оказавшееся на пути шаровой молнии.
Это ведро я обычно обходила по дуге. Мы так и не придумали, что с ним делать, и я очень надеялась, что гноллий шаман заберет его в первую очередь, но Ррото и сам не знал, что ему уносить из моего дома прежде всего остального.
В ведре лежал жезл. Странный, черный из гладкого полированного камня, с треснувшей полусферой в навершии. И из разлома этой самой полусферы в ведро ползла черная смола. Каждую секунду, по маленькой капельке. Определенно, кто-то зачаровал ведро, потому что смола из него не выливалась, но…
Сколько там её было? Сколько натекло за пять лет? Надеюсь, не все это сейчас разлетелось во все стороны? Хотя… Не совсем во все стороны. Я не могла ощутить ветер сама, ведь в доме я присутствовала телепатически, но я определенно увидела, как в момент взрыва чей-то вездесущий хвост вызвал сильнейший воздушный поток. Прошка это умел – он так частенько убирал мелкую пыль. Но сейчас цель была другая. Цель была в том, чтобы направить оказавшуюся в воздухе смолу в одном, нужном домовому направлении…
В первую секунду после того, как её окатило смолой, госпожа Елагина не шевелилась – и не удивительно, ведь в смоле она была по самые уши. Теперь уже было совершенно непонятно, какого цвета было её платье ранее, сейчас-то оно было черное. И лицо у неё было черное. И с высокой вычурной прически капали тягучие капли...
– Жестко… – прокомментировал Джулиан, любуясь, как Софик замерла, медленно и вдумчиво обтекая, – напомни мне потом, что я не хочу враждовать с твоим домовым. У него очень изощренная фантазия.
