Решив довериться новым друзьям, мушкетер двинулся за ними и вскоре оказался у дома Портоса. Богатырь скучал в одиночестве от отсутствия новостей, а потому с радостью согласился последовать за необычными проводниками, тем более что те привели не куда-нибудь, а к любимому кабачку «Сосновая Шишка»!
– Вряд ли они хотят, чтобы мы угостили их бургундским! – проворчал не любящий загадок Портос.
– Да, думаю, нам предстоит дожидаться здесь наших товарищей! – предположил Арамис, усаживаясь за их обычный стол.
Не успел Портос сделать то же самое, как в зал вбежал слуга Д’Артаньяна, за которым понуро вышагивал пес.
– Не к добру все это! – одновременно подумали мушкетеры.
И оказались правы – задыхаясь от волнения, Планше сообщил, что гвардейцы арестовали Атоса!
– Как это произошло?! – хором вскричали друзья.
А Савельич и Рыжий укоризненно обратились к Мартину:
– Как ты такое допустил?!
Несчастный пес поведал, что возле дома галантерейщика их поджидала засада. Правда, гвардейцам был нужен Д’Артаньян, но его благородный хозяин почему-то позволил солдатам себя увести, приказав Мартину не вмешиваться!
– Может, ты его неправильно понял? Ты же еще плохо знаешь французский! – горячился Рыжий.
Мартин вздохнул – эта мысль ему самому не давала покоя, но Атос так выразительно покачал головой, когда он оскалил пасть и собрался перекусать всех, на ком была красная накидка, что пришлось сдержаться и разрешить гвардейцам забрать красивую шпагу мушкетера, а затем и его самого…
Глава двадцатая, в которой Брысь узнает много нового
После ухода де Жюссака и графа Рошфора в кабинете установилась тишина, нарушаемая лишь скрипом гусиного пера и возней котят. Вскоре, однако, двери снова распахнулись, и дежурный офицер объявил, что доставили арестованного, того, кто помог скрыться госпоже Буанасье. Брысь чуть не подпрыгнул от неожиданности, рискуя выдать свое местоположение, но вместо юного гасконца в кабинет ввели… Атоса!
Кардинал мельком взглянул на мушкетера и снова погрузился в бумаги. Лишь сухой тон, с которым он, не поднимая глаз, обратился к сопровождающему пленника гвардейцу, выдал с трудом сдерживаемую ярость:
– Вы кого привели?!
Офицер растерялся и, запинаясь, пояснил:
– Господина Д’Артаньяна…
– Д’Артаньян – кадет Академии, о чем вам прекрасно известно! Так как же вы могли не узнать голубой мушкетерский плащ?! – все больше вскипал Ришелье.
– Но он подтвердил, что его так зовут! – пытался оправдаться подчиненный.
Его высокопреосвященство вопросительно посмотрел на Атоса.
Тот со спокойной улыбкой сообщил, что всего лишь не стал разубеждать господ гвардейцев в их заблуждении.
Кардинал поднялся из-за стола – он оказался высокого роста, ничуть не ниже статного мушкетера – и, не выпуская из рук белого котенка, в задумчивости прошелся по кабинету.
– Вы пытаетесь выиграть для вашего друга время, господин Атос, граф де Ла Фер?
Услышав громкий титул, Брысь тут же вспомнил герб на ларце – ничего себе, целый граф!
Ришелье между тем продолжал:
– Для чего же, позвольте спросить?
Он остановился прямо перед арестованным. Котенок тоже попытался вывернуть крошечную голову, чтобы посмотреть, с кем беседует тот, кого он считал папой. Так что на Атоса уставились две пары глаз: с гордой надменностью – карие и с ласковой бестолковостью – голубые.
– Не для того ли, чтобы помочь скрыться беглянке, этой интриганке Констанции Буанасье, а возможно, и кое-кому более высокородному…?
– Ума не приложу, о чем вы изволите говорить, ваше высокопреосвященство! – все так же непринужденно (а главное, искренне, поскольку был не в курсе произошедших в доме Д’Артаньяна событий) ответил мушкетер.
Маленькая белая лапка потянулась к завязкам его кружевного воротника, но повисла в воздухе – далековато…
– Что ж, я не могу задерживать вас только за глупость моих подчиненных (последовал уничтожающий взгляд в сторону красного, как шелковые портьеры, гвардейца), но предупреждаю – не играйте с огнем! И передайте вашим друзьям, что нам совсем не обязательно ссориться, а вашему капитану, господину де Тревилю, лишаться своих лучших солдат! – с этими словами кардинал снова уселся за письменный стол, а сгорающий от стыда офицер вернул Атосу шпагу и проводил к выходу.
Чтобы быстрее добраться до кабачка «Сосновая шишка», в котором, как успел шепнуть Планше, собрались друзья, мушкетеру пришлось взять наемный экипаж, из тех, что уже более семи лет колесили по Парижу, заменив собой носилки и за пять су доставляя пассажиров в любую точку города.
Впрочем, Брысь не увидел, как Атос разместился в крытой повозке и каким внимательным взглядом проводил въехавшую во двор кардинальского особняка карету с золотыми вензелями на дверцах, потому что не последовал за подопечным Мартина (сам пес называл его хозяином, что было выше кошачьего понимания!) – искателю приключений непременно хотелось увидеть прекрасную миледи!
За дверью кабинета послышались стремительные легкие шаги, и почти сразу же в комнату вошла молодая женщина. Копна белокурых вьющихся волос и нежной голубизны глаза, по мнению Брыся, никак не вязались со славой хитроумной кардинальской шпионки. Шурша длинными юбками, она приблизилась к Ришелье, присела в реверансе и прикоснулась губами к протянутой навстречу, унизанной перстнями руке его высокопреосвященства. (К Миледи тут же кинулись двое котят, но по пути отвлеклись на хвостики друг друга и покатились по ковру веселым клубком.)
– Какие будут приказания, монсеньор? – раздался мелодичный голос, словно кто-то позвонил в хрустальный колокольчик.
Кардинал, все еще раздраженный полученными недавно известиями, ответил резко:
– Немедленно отправляйтесь в Лондон, каким угодно образом срежьте две из двенадцати подаренных королевой Анной этому выскочке Бекингэму алмазных подвесок и привезите мне!
Не задавая лишних вопросов, миледи вышла, а вскоре стих и дробный стук колес ее кареты по булыжной мостовой.
Расстроенный скоротечностью беседы, не позволившей перенять хоть каплю ценного шпионского опыта, «секретный агент» задумался о странности поручения, с которым Ришелье отправил Миледи в Англию, – зачем портить хорошую вещь? Неужели из вредности?! Но потом осенило – а увез ли герцог подарок ее величества? Не лежат ли алмазные подвески в коробочке синего бархата, тщательно закопанной на пустыре под лопухами? Нужно срочно проверить – если Мартин разгрыз крышку от бутылочки с эликсиром перемещения, то и с футляром легко справится!
Брысь хотел уже спрыгнуть с подоконника в сад, но услышал, как кардинал велел закладывать экипаж, чтобы ехать в Лувр. Искушение изучить содержимое письменного стола его высокопреосвященства оказалось слишком велико, а потому искатель приключений решил немного задержаться «в гостях» у Ришелье.
Он дождался, когда слуги вынесут из опустевшего кабинета кошачье семейство, и соскочил на узорный паркет…
Глава двадцать первая. В «Сосновой шишке»
В кабачке Атос появился почти одновременно с Д’Артаньяном, так что друзья смогли наконец спокойно выдохнуть, после чего забросали вновь прибывших нетерпеливыми вопросами.
История Атоса была короче, а потому он и начал, в свойственной ему скупой манере изложив суть произошедшего и слово в слово передав предупреждения де Тревиля, а затем и кардинала.
– Но как же стражники, с которыми я лично дрался, не смогли распознать, что вы не я? – удивился Д’Артаньян.
– Единственное разумное объяснение, которое приходит мне на ум, так это то, что вы, любезный друг, слишком сильно огрели их табуреткой, что повлияло на память несчастных! – весело предположил Арамис.
– Наверное, вы правы! Но нет моей вины, что у господина Буанасье такая тяжелая мебель! – рассмеялся юный гасконец и вдруг вспомнил про своего посланца:
– А где мой кот?
Он заглянул под стол, где смирными калачиками лежали Савельич и Рыжий (Мартин с появлением «хозяина» не отходил от него ни на шаг и сейчас сидел рядом, положив крупную голову на колени мушкетеру и не отводя преданных глаз от его лица).
