в здравом уме и трезвой памяти. Ведь, по сути, больной человек, – который еще долгие годы просто гниет по частям, не ощущая ничего.
Все это было рассказано с широко раскрытыми глазами Ксеней и как будто не мне, как в пространство, но навсегда отложилось в моей памяти.
А еще меня в то лето волновали меня другие события. В 6 лет у меня бушевала «первая любовь» – да еще и с двумя сразу.
Глава 21. Первая любовь – втроем
Помните, в самом начале я рассказывала, что именно маме на работе в санатории дали 3-х комнатную квартиру? Так вот, работая там, она сдружилась с нашими соседками – Надей и Таней. Была такая лихая троица, как их все называли. Вот так же лихо сразу втроем они и залетели. Так как все трое, разом и ушли одна за другой – в декрет.
Ох, как гудела подколками вся медсанчасть санатория – вас что, сразу в один день оприходовали, что ли? Так кто там станет многодетным отцом? А Вы что, все вместе живете? – и это не прекращалось практически до самых родов. И родила эта троица в период конца июля, начала сентября.
Гошка, Юрка и я. Два парня и я.
Гошка на долгие годы закрепил за собой прозвище – Тузик, такой же игривый, бесшабашный и веселый. Юрка – очень серьезный, как будто заторможенный в реакциях. И я Лариска – Крыска, так как про Шапокляк тогда только начали показывать мультик по ТВ.
В тот год мы родились этой троицей во дворе единственные. И росли тоже вместе, шкодили, обносили сады, ходили в лесополосу, слушали соловьев, рвали подснежники. И как оказалось именно эти двое в меня влюбились одновременно. Но если Гошка, как говорится – за компанию, то Юрка – на полном серьезе.
– Ну, че, свадьбу готовить будем? – а то, как говорится, Юрок, надо посадить дерево, выстроить дом, вырастить сына, – так подшучивал над Юркой его папаша.
А тот на полном серьезе обдумывал такую возможность. И однажды ближе к концу лета моего отпуска он позвал меня во двор.
– Пойдем, первый пункт будем выполнять.
– Какой? – удивилась я.
От этого мелкого молчуна я никак не могла ожидать такого серьезного подхода в наши шесть лет. Во дворе был разбит цветник, в его середине он расчистил место, принес туда уже пустившие корни ветки тополя, которые прорастил сам дома, лопатки и взрослую лейку.
– Ну как какой? Будем сажать дерево. Я у мамы спрашивал – жениться низя до 18 лет, а в 18 можно, но я буду в армии служить – ты меня дождешься?
Вот чего-чего, а ответить я ему не смогла сразу, горло перехватило. Ведь он мне тоже нравился до безумия, ведь только им я бредила и только с ним я хотела быть дальше и именно этот сценарий я рисовала в своем пусть и детском тогда сознании. Но никак не думала, что такие мысли могут быть и у него.
– Дождусь. Обязательно дождусь! Что бы ни случилось в жизни, я буду ждать только тебя.
– А я обещаю, что после армии построю дом, для тебя, а этот тополь как вырастет, нарисую на картине и повешу в доме – что бы ты знала – что я готов выполнить и третий пункт – вырастить сына. Или дочь, что еще лучше. Вы девчонки такие забавные. А можно и обоих – сразу.
– А че вы тут делаете? – Гошка возник из воздуха, раздвигая кусты, – аааааа, так вот что! Жених и невеста, тили-тили тесто! Пойдемте дом строить. Я там наломал веток у соловьиных гнезд, спионерим со стройки толь и сделаем шалаш, а вечером спечем картошку!
И наша ватага понеслась воровать с соседней стройки рубероид с толем.
Но кто бы мог подумать, что лето кончится, я уеду снова на Север и приеду очень-очень не скоро, но Юрка никогда больше из моей жизни не пропадет, а будет моим персональным Ангелом-хранителем.
Глава 22. Первое сентября и школа
Ночь. Самолет. Север. 30 августа. За окном подвывает ветер и срываются мелкие снежинки, а я не могу заснуть, мысли крутятся о форме, ранце, не забыть сказать папе, что бы купил самые шикарные цветы. А ведь еще вчера я была в самом разгаре лета с Юркой и Гошкой. Ау, как Вы там, тоже готовитесь к школе?
И вот ОНО, утро накануне школы – 31 августа. Суета с самого утра субботы, мама затеяла субботнюю уборку (зачем?), меня и брата впрягли мыть полы и пылесосить. Папа спит с ночной смены и ему все равно, что пылесос гудит как оглашенный. Тишка ныкается под диваном и злобно потявкивает на вторгающуюся в его пространство швабру. Я в очередной раз смотрю на школьную форму, и мне не верится, что завтра я буду лучше всех и с красивыми цветами, которые мне скоро купят. Ведь я умею не только читать, ведь Мишка Лысый научил меня таблице умножения. А они все (будущие мои одноклассники), не знают ничего.
– Мам, а когда папа проснется, он сходит за цветами? – мне безумно хотелось подарить учительнице обязательно шикарный букет, что бы она меня запомнила лучше всех.
– Ну как выспится, так и пойдет, – был короткий ответ. И потянулись нудные часы ожидания.
– Ура! Папка проснулся. Пап, пап, купи самых красивых, ну вот самых, самых. Я хочу учительнице подарить – я козой прыгала вокруг него, пока он одевался и шел в почти темноту и в начинающийся снегопад.
Когда папа вернулся – я не знаю, меня сморил сон. Форма в очередной раз мной была выглажена, воротничок мной перешит заново, куртка на пятидесятый раз померена, а вот с бантиками – облом. Не было. Волос не было под бантики – жиденькие и короткие, но меня это не парило. Ведь я умела ЧИТАТЬ и знала ТАБЛИЦУ умножения. Я самая умная!
Утро. Слышу разговор родителей:
– И что я могу сделать? Эти гвоздики и так были последние, я оббегал 6 ларьков, а сегодня они вообще по заоблачной цене. Ну, нету у меня денег, ну нет! Я тебе всю зарплату отдал, ты сапоги югославские на них купила, а о ребенке ты подумала?
Гвоздики. Красные. В вазе. Головы их лежат на столе. Они просто вчерашним вечером поморозились пока их папа нес домой или их уже такие привезли, я не знаю. И что делать – тоже не знаю. У
