– Не знаю… – покачала головой Ласточка. Она старалась незаметно освободиться от тяжелой теплой лапы. Кривые когти отвратительно цеплялись за нежные перышки на беззащитной шейке.
– Ночами не сплю. Все об этом думаю. – Голос у Кошки стал вдруг печальным, жалобным. – Так и заболеть недолго. Уж выручи по дружбе. Давай посчитаем: я – мышей, а ты – звезды. А?
Черная Кошка убрала жаркую лапу с шеи, просительно замурлыкала.
– Ладно уж, – неохотно согласилась Ласточка.
– По гроб жизни не забуду! – обрадовалась Кошка. – Главное, запомни: звезды, они без хвостов. А мышь, она, моя лапочка, ну непременно с хвостом. Ни за что не спутаешь. Ну, берись за дело и не отдыхай, пока все до одной не сосчитаешь!
Черная Кошка легко и мгновенно исчезла в темноте.
Ласточка подняла голову, посмотрела вверх на небо.
Звезды раскинулись над ней, то собираясь в гирлянды, то рассыпаясь врозь. Не поймешь, с какого края начинать считать. Решила: слева направо, по порядку.
Считала, считала, сбилась, начала снова. Вдруг Ласточка Два Пятнышка обомлела. По небу, кувыркаясь, покатилась, видимо не удержавшись, звезда. Яркая, лучистая, а позади, рассыпаясь во все стороны искрами, – хвост.
– Звездомышь! Звездомышь! – не своим голосом закричала Ласточка и бросилась искать Черную Кошку.
Обыскала всю «Мечту» – Черной Кошки нигде не было. Случайно заглянула в трюм. Там в глубине таинственно блестели две золотые монеты. Ласточка свесила вниз голову.
– Мышезвезд! Мышезвезд! Вы только подумайте! – с волнением воскликнула она.
На нижней ступеньке лестницы, ведущей в трюм, Ласточка Два Пятнышка, присмотревшись, разглядела Черную Кошку. Рядом с ней корабельную повариху в рваном белом переднике.
– Это вы?.. – удивилась Ласточка. – А что вы там делаете?
– Мышей считаем… – угрюмо буркнула Черная Кошка.
Они о чем-то пошептались там внизу, в темноте. Потом Черная Кошка двумя скачками взлетела вверх по ступенькам.
Корабельная повариха поднялась вслед за ней. Ласточка приметила, что она была босая, туфли держала в руке. Проходя мимо, красотка Джина обожгла Ласточку бешеным, ненавидящим взглядом.
Странным показалось Ласточке все это. До утра просидела она на палубе, глядя на проворный острый месяц, неутомимо бегущий за «Мечтой», время от времени стряхивая с перьев капли тумана.
Но солнце поднялось из моря такое умытое и ясное. Лучи его сквозь прозрачные волны дошли до самого дна. Видно было, как гибкими стайками проплывают рыбы, а еще сонные крабы вертят выпуклыми глазами, разглядывая просмоленное днище «Мечты».
Ласточка Два Пятнышка отогрелась, повеселела, и тревожные мысли рассеялись вместе с ночным туманом.
Неожиданно глубоко под волнами мелькнуло что-то большое, круглое. Сверху розовое, по бокам зеленые прожилки. Покачиваясь, стало подниматься вверх, ни дать ни взять розовый кит в зеленую полоску.
– Остров Пряток! Остров Пряток! Справа по курсу! – ликующим голосом закричала Ласточка Два Пятнышка. Она так стремительно взлетела с кормы, что «Мечта» качнулась и нос ее резко задрался кверху.
Весь экипаж столпился у правого борта. Мало кому даже из самых бывалых моряков выпадала удача увидеть остров Пряток. Стоило вдали показаться какому-нибудь кораблю, как игривый, легкомысленный остров тут же с насмешливым бульканьем уходил под воду.
Ходили слухи, что остров Пряток покрыт ажурными коралловыми гротами, а на деревьях вместо листьев растут водоросли.
Но сколько ни вглядывались моряки в даль, они видели только голубые волны, мягко перекатывающиеся слепящие солнечные пятна, словно солнце напекло и разбросало по волнам золотые блинчики. А капризный остров Пряток бесследно исчез из глаз.
– Вот он! Слева по борту! Скорее! Скорее! – пронзительно закричала сверху Ласточка.
Все бросились к левому борту.
На миг показались розовые коралловые беседки, оплетенные струистыми водорослями. Послышалось веселое хихиканье, плеск, и все скрылось.
– Так или иначе, заветная Черта уже где-то недалеко, – задумчиво сказал капитан Тин Тиныч. – Как твое больное пятнышко, Ласточка? Тебе придется лететь и указывать нам путь.
– Да все отлично, капитан, не беспокойтесь, – ответила Ласточка. Она старалась сохранить невозмутимость, но видно было, что она волнуется. По приказу капитана Тин Тиныча подняли из трюма ластик. Шестеро матросов с трудом выволокли его на палубу.
– А кто-то его ножичком чик-чик!.. – наивно сказал юнга Щепка.
– Странно, – заметил старпом Бом-брам-Сеня, – не пойму что-то… Похоже, и вправду с этого края от него отхватили порядочный кусок. Интересно, кто бы это мог так постараться?
На палубу легче птички выпорхнула корабельная повариха, сияя своей неизменной неподвижной улыбкой. Белый передник аккуратно зашит, заштопан.
– А вы что жевали, мои милые? А теперь отказываться? Ай-яй-яй! – укоризненно качая головой, проговорила она. – Все просили еще, еще, хоть кусочек. А уж вам, Тельняшка, вовсе должно быть совестно. Третью порцию у меня клянчили.
– Разве? Что-то не помню, – удивился простодушный Тельняшка.
– Какая глупость! Вы не должны были без моего разрешения… – с досадой нахмурился капитан Тин Тиныч. – Ну да что сейчас говорить.
– Стараешься как лучше, и вот пожалуйста… – Красотка Джина с обидой отвернулась. – Ведь от чистого сердца я. Дай, думаю, порадую. Какое-то разнообразие в меню.
Чем ближе подходила «Мечта» к Нарисованной Черте, к краю Сказки, тем беспокойней вел себя океан.
Ветер дул неровными порывами. Все выше вздымались волны, украшенные белыми, словно сахарными, гребешками.
– Нервничает, тревожится, – объяснила Ласточка Два Пятнышка, на минуту опустившись на палубу. – Впрочем, это обычное явление в этих широтах. Все-таки что ни говорите, а где-то здесь, рядышком, кончается Сказка. А там… там, за Нарисованной Чертой, все уже совсем другое…
К полудню тяжелая, сизая, с багровым отливом туча обложила все небо. Стало сумеречно и душно.
Туча опустилась так низко, что ее края цеплялись за грот-мачту, туманными щупальцами свисали с рей.
Огромные волны вздымали «Мечту», словно великан перекладывал невесомый кораблик с ладони на ладонь. «Мечту» сотрясала тяжелая дрожь до самых верхушек мачт.
– Посмотрите, – сказал капитан Тин Тиныч старпому Сене, указывая на стрелку компаса.
Стрелка компаса выплясывала какой-то дикий танец, беспорядочно вращаясь то в одну сторону, то в другую. Это и понятно. Ведь сказочный север и юг вовсе не совпадают с тем, другим, севером и югом…
– Ох, тошно мне, домой хочу! – стонала Черная Кошка. Глаза ее светились в тумане, как зеленые дымные факелы.
– Я вижу!.. Нарисованная Черта! – донесся откуда-то сверху невнятный голос Ласточки.
И в тот же миг чудовищной силы удар потряс корпус «Мечты», как будто ее бросило на подводные скалы.
Капитан Тин Тиныч перегнулся через борт. Сквозь мрак и взвихренные клочья пены прямо впереди «Мечты» он разглядел темную полосу. Она лежала совершенно ровно и неподвижно, и даже исступленное буйство волн не могло ни сдвинуть, ни пошевелить ее, словно она была им неподвластна.
Новый безжалостный удар. Со свистом согнулись мачты. Затрещало днище.
– В щепки нас разобьет! В малые щепочки! – дурным голосом выла Черная Кошка. – Не желаю на дно! Не имеете права! Полный назад, родненькие! Все тайны вам открою, все секреты!
Тут Кошка пронзительно взвизгнула и умолкла. Мелькнул во мраке белый передник корабельной поварихи.
– Спускайте ластик! Скорее! – крикнул капитан Тин Тиныч. Нельзя было медлить ни минуты. Волны сокрушительной силой били корабль о Нарисованную Черту.
Заскрипели блоки. Обмотав стальными тросами, ластик спустили на талях.
– Придется мне самому… – И, не договорив, капитан Тин Тиныч ловко прыгнул вниз, в клокочущую, кипящую бездну.
Волна подняла «Мечту», и все увидели, что он стоит на ластике, устойчиво расставив ноги, крепко ухватившись руками за канаты.
– Ниже, еще ниже! – скомандовал он.
Наконец ластик упруго коснулся черной полосы. Волны раскачивали его, и ластик, пружиня и сжимаясь, заскользил по Нарисованной Черте.
В первый момент показалось, что черная полоса не поддается, надежды рухнули, все напрасно. Но уже через мгновение капитан Тин Тиныч с замиранием сердца увидел, что Нарисованная Черта словно тает под ластиком и по волнам разбегаются скрученные, как паленая береста, черные обрывки.
– Поддается! – крикнул капитан Тин Тиныч.
И с каждым движением ластика словно рассеивался мрак над «Мечтой», светлело и поднималось небо, утихал ветер.
Просвет в черной полосе становился все шире.
Еще несколько беззвучных, мягких движений ластика… И вот уже «Мечта» осторожно вошла в образовавшийся пролив.
Да, «Мечта» прошла через Нарисованную Черту! Края Нарисованной Черты проскрежетали по обшивке корабля, сдирая с нее краску, и «Мечта» остановилась.
