почти без шей, они появлялись в горячих точках отеля всегда неожиданно и всегда своевременно.
Только этим и ничем другим объяснялась беспечность Уолтера, постоянно курсирующего во время своих ночных дежурств от будуара своей герлфренд к пультам наблюдения и обратно. Уолтер знал, что в этой системе его роль — незначительная, почти бесполезная.
***
Третий час ночи, впереди еще почти шесть часов дежурства. Шесть долгих часов тупого смотрения на экраны.
— Мэн, у меня для тебя есть интересное предложение, — говорит Уолтер, вытирая шею влажной ароматизированной салфеткой.
Что ни говори, это маленькое ночное приключение вынудило Уолтера попотеть в буквальном смысле слова. Совершить двадцатиминутную пробежку по Манхэттену от будуара прекрасной Лизы до оцепленного полицией гостиничного бара! Потом еще корпеть над рапортом, что всегда давалось Уолтеру с невероятным трудом.
Он бросил скомканную салфетку в урну и, довольный попаданием, продолжал:
— Мой бывший шеф купил себе дом в Нью-Джерси. Роскошная вилла, с террасами, садом и бассейном. Обошлась ему в полтора миллиона, но он смог взять в банке кредит под хороший процент.
— А какое отношение имею я к вилле твоего бывшего босса? — Осип полез в карман брюк, достал оттуда крохотную пластиковую бутылочку с острым носиком.
Жжет глаза, жжет после долгого всматривания в экраны. Словно горячим песком посыпана роговица. И зрение, похоже, падает — постоянно приходится щурить то правый, то левый глаз. Запрокинув голову и подняв над ней руку с бутылочкой, Осип оттянул веко и легонько сдавил пальцами пластик. Из носика упала в глаз спасительная капля.
— При чем здесь ты? Объясняю: шеф хочет, чтобы ты отснял и его виллу, и, разумеется, его самого. Бассейн, сад, рядом с виллой — поле для гольфа и озеро с лебедями. Он хорошо заплатит, — продолжал Уолтер, расстегивая кобуру слева на груди и вынимая пистолет. — А еще помимо денег ты заведешь очень полезное знакомство с шефом отдела нью-йоркской полиции по борьбе с особо опасными преступлениями. Такими знакомствами, приятель, не разбрасываются. Джозеф, не будь зазнайкой, ближе к реальности! — завершил Уолтер любимой фразой, выражавшей его жизненное кредо. Поднявшись, направился к сейфу.
Осип сидел, наклонив голову и зажмурив глаза, откуда выбегали и катились по щекам тонкие ручейки, он называл их «мои слезки». Слышал, как за спиной что-то брякнуло, затем глухо захлопнулась металлическая дверца оружейного сейфа.
— О’кей, я подумаю.
— Или ты ждешь предложения из Голливуда? Чудак, знаешь, сколько таких, как ты, мечтают о Голливуде? — продолжал Уолтер, который, следует заметить, не имел ни малейшего понятия о жизни артистов или режиссеров, разве что по обложкам желтых журналов. — Вот ты снял фильм, так? Получил бабки и позолоченную фигурку, так? И что дальше? Ну поставил фигурку на полку, ну показали тебя разок-другой по телевизору, ну в газете что-то там тиснули. И что дальше? — допытывался Уолтер, пытаясь приподнять этот чугунный для него занавес и проникнуть за кулисы искусства.
— Дальше — ничего, — Осип пожал плечами. На Уолтера он не сердился, понимая, что с некоторыми людьми разговоры об искусстве вести не имеет смысла.
А и впрямь, что изменилось в его жизни после успеха на фестивале? Кажется, все это было еще вчера: во время показа его картины он напряженно считал, сколько зрителей покинуло зал. Ожидал-то, что выйдет почти ползала. Но вышли четыре зрителя! Потом он произнес со сцены короткую речь, ответил на какие-то вопросы зрителей. Когда в списке победителей назвали его имя, Осип почему-то даже не удивился. Лишь после вручения приза, когда возвращались в машине домой, он вдруг сбавил скорость и вытер слезы.
Телефон в те дни звонил, не умолкая, фейсбук и электронный почтовый ящик даже не хотелось открывать — столько там было поздравлений! Он почти что проснулся знаменитым. Но... где же выгодные предложения и контракты? Пару раз какие-то мелкие агентства предложили ему снять 15-минутные рекламные фильмы, толком не выделив ему на это ни средств, ни времени. Несмотря на ворох хвалебных рецензий, его фильм для проката пока никто не купил. Продюсеры ведут переговоры с дистрибьюторами об ограниченном прокате картины в США и Канаде. Заинтересовались в России. Пока всё. Короткий звон литавр перед гробовой тишиной.
Механизм киноиндустрии, как известно, весьма громоздкий и запутанный. Новичку Осипу было совершенно непонятно, какие колесики и шестеренки взаимодействуют, приводя этот механизм в движение. Но уже было очевидно: для того чтобы стать звездой, только успешного дебюта недостаточно.
Фильм «Призраки Бруклин Хайтс», во время съемок казавшийся Осипу шедевром, теперь как-то поблек, потерял свою призовую золотистость, уже зиял огрехами и виделся ему рядовым фильмом, который скоро забудут, если уже не забыли.
А ведь нужно теребить продюсеров, связываться с новыми агентствами, совать им всем под нос свою призовую статуэтку, унижаться, предлагать новый сценарий.
Да, кстати, немаловажный вопрос — о чем будет его новый фильм? Долгое время он вынашивал художественный замысел — снять картину о детях, больных раком на последней стадии. Когда-то, работая санитаром в хосписе, он познакомился с некоторыми из них и их родителями. Эти дети еще не знали, что такое смерть, но как будто понимали, что из хосписа уже никогда не выйдут, поэтому как-то не по-детски ценили каждую минуту жизни...
Но сценарий до сих пор так и не написан, несколько раз он принимался за него, но в конце концов отложил в долгий ящик. Пока хочется снимать только Стеллу.
— Смотри, к старому хрычу из 218-го номера опять идут две шлюхи. Ну-ка увеличь, — распорядился Уолтер, указывая на один из экранов.
Щелчок — и две вытянутые фигуры девушек возникли в полный рост. Коротенькие платьица, туфли, по-видимому, на очень высоких каблуках, потому что походка у девушек шаткая.
— Знаешь, что в сумочках у этих красавиц? Думаешь, только презервативы и виагра? Нет, там самый чистый, самый свежий колумбийский кокаин. Наверное... — Уолтер сощурил один глаз, будто мысленно проникая в сумочки пришедших дам. — Грамм пять, не меньше. Интересно, сколько они сегодня вытрясут денег из этого старого пердуна?
Что ни говори, Уолтер — профи: сидит, болтает о всякой чепухе, а замечает каждую мелочь.
Уолтер еще что-то рассказывал, но Осип его не слушал. Он внимательно присмотрелся:
— Извини, мне нужно срочно, — промолвил Осип, поднявшись и направившись к выходу.
Чтобы сократить себе путь и не ждать лифт, он воспользовался дверью пожарного выхода. На лестничной клетке, на ступеньках, спал молодой негр в униформе
