«Вы даже не представляете, каким великолепным отдохновением я нахожу чудо общения с вами, — заметил он, впервые коснувшись Алексии. — Все равно что почти всю жизнь плавать в слишком теплой ванне и вдруг окунуться в ледяной горный поток. Это потрясает, но, я уверен, полезно для души, — он изящно пожал плечами. — Я наслаждаюсь тем, что вновь чувствую себя смертным, пусть лишь на один миг и лишь в вашем восхитительном присутствии». Мисс Таработти дала лорду весьма нехарактерное для старой девы разрешение брать ее за руку, когда он только пожелает, при условии, конечно, что они будут совсем одни.
Алексия пригубила шампанское.
— Этот вчерашний вампир в библиотеке не знал, кто я такая, — сказала она. — Он бросился прямо на меня, вцепился мне в шею, а потом лишился своих клыков. Я думала, большинство ваших обо мне осведомлено. Не сомневаюсь, БРП внимательно следит за мной. Лорд Маккон появился прошлой ночью куда скорее, чем можно было ожидать. Даже для такого, как он, это слишком быстро.
Лорд Акелдама кивнул. Его волосы блестели в пламени ближайшей свечи. Лунтвиллы установили у себя новомодное газовое освещение, но Алексия, если только не читала, отдавала предпочтение пчелиному воску. В свете свечи волосы лорда Акелдамы казались такими же золотыми, как пряжки на его туфлях. От вампиров всегда ждешь, что они будут этакими роковыми брюнетами, но лорд совершенно не соответствовал этому стереотипу. Он отращивал свои светлые волосы и зачесывал их назад по моде, миновавшей несколько веков тому назад. Акелдама поднял взгляд на Алексию, и его лицо вдруг стало старым и серьезным. Несмотря на весь его наряд, он не выглядел сейчас нелепо.
— В основном они действительно о вас знают, моя жемчужина. Во всех четырех зарегистрированных роях детве сразу после метаморфозы сообщают, что в Лондоне живет душесоска.
Мисс Таработти скривилась. Обычно лорд Акелдама проявлял деликатность, зная, как она не любит этот термин. Именно лорд первым употребил его при ней, как раз в тот вечер, когда наконец осознал, кто она такая. Впервые за очень долгую жизнь он утратил все свое старательно взлелеянное обаяние, и причиной стало потрясение от того, что под обликом старой девы скрывалась запредельная. С тех пор лорд Акелдама старательно избегал этого слова, за исключением тех случаев, когда требовалось подчеркнуть что-то. И сейчас у него было что подчеркнуть.
Явился Флут с супом, огурцами в сметане и кресс-салатом. Лорду Акелдаме не было никакой пользы от пищи, но он ценил ее за вкус. Не в пример самым отталкивающим из себе подобных, он не следовал традициям, заведенным при древнеримских вампирах. Алексии не было нужды посылать за ведерком для рвотных масс. Проявляя вежливость, он лишь пробовал по чуть-чуть от каждого блюда, чтобы слуги могли потом доесть остальное. Совершенно незачем зря переводить хороший суп (а он действительно был хорош). О Лунтвиллах можно было наговорить множество нелестных слов, но никто еще не упрекал их в скаредности. Даже Алексия, будучи отпетой вековухой, получала достаточно средств, чтобы одеваться по последней моде, пусть она, как правило, и следовала всем тенденциям в этой области несколько чересчур дотошно. Бедняжка просто ничего не могла с этим поделать, ведь в ее выборе нарядов просто не хватало души. В любом случае благодаря своей расточительности Лунтвиллы держали очень хорошую кухарку.
Флут незаметно ускользнул за следующей переменой блюд.
Алексия высвободила руку из хватки своего друга-вампира и со свойственной ей прямотой перешла к делу:
— Лорд Акелдама, пожалуйста, расскажите мне, что происходит? Кем был вампир, который вчера напал на меня? Как он мог не знать, кто я такая? Он даже не знал, что я такое по своей сути, словно никто никогда не говорил ему о запредельных. Я прекрасно осведомлена о том, что БРП скрывает наше существование от обычных людей, но стаи и рои, как правило, отлично информированы.
Лорд Акелдама подался вперед и снова щелкнул по обоим камертонам глушителя:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Моя дражайшая юная подруга! Вот это, я полагаю, и есть главнейшая ваша проблема. Поскольку, к несчастью для вас, вы устранили индивида, о котором идет речь, все заинтересованные стороны теперь считают, что именно вы знаете ответы на эти вопросы. По поводу случившегося высказывается множество догадок, а вампиры — существа подозрительные. Кое-кто уже считает, что рои сознательно оставлены в неведении не то вами, не то БРП, а скорее всего, вы состоите с бюро в сговоре, — он улыбнулся, демонстрируя полный комплект клыков, и пригубил шампанского.
Алексия откинулась на спинку стула и с присвистом выдохнула:
— Что ж, это объясняет ее довольно-таки настойчивое приглашение.
Лорд Акелдама не изменил вольготной позы, но казалось, выпрямился на своем диванчике:
— Ее? Чье «ее»? Кто пригласил вас, нежнейший цветок моего сердца?
— Графиня Надасди.
При этих словах лорд Акелдама действительно выпрямился. Водопад его галстука взволнованно задрожал.
— Королева Вестминстерского роя, — зашипел он, демонстрируя клыки. — Слова, которыми можно ее описать, существуют, моя радость, но никто не станет произносить их в приличном обществе.
Флут принес рыбное блюдо, простое филе камбалы с тимьяном и лимоном. Высоко подняв брови, он посмотрел на жужжащее устройство, а затем — на возбужденного лорда Акелдаму. Алексия слегка покачала головой, когда дворецкий явно вознамерился остаться для ее защиты в комнате. Потом она внимательно вгляделась в лицо лорда Акелдамы.
Он был отщепенцем — вампиром без роя. Среди кровососов подобные ему были редкостью. Чтобы отделиться от роя, вампиру требовалось много дипломатических, психологических и потусторонних способностей. А став независимым, отщепенец частенько начинал проявлять всякие странности, в результате которых слыл в свете в лучшем случае чудаком. Принимая во внимание свой статус, лорд Акелдама держал все документы в полном порядке и, как было положено, зарегистрировался в БРП. Однако это означало, что он был несколько предубежден против роев.
Лорд попробовал рыбу, но ее нежный вкус, кажется, не исправил его настроения. Он задумчиво отодвинул от себя тарелку и откинулся на диване, постукивая одной дорогой туфлей о другую.
— Вы недолюбливаете королеву Вестминстерского роя? — спросила Алексия с притворно невинным видом, широко раскрыв свои большие темные глаза.
Лора Акелдама вроде бы опомнился, все его пижонство мгновенно вернулось к нему, а движения расслабленных кистей рук вновь обрели плавность и выразительность.
— Ба, любезнейшая моя маргаритка! Между мной и этой королевой есть кое-какие… серьезные разногласия. У меня создалось впечатление, будто она находит меня слегка, — он помолчал, словно подыскивая верное слово, — слишком колоритным.
Мисс Таработти не сводила с лорда взгляда, осмысливая одновременно и произносимые им слова, и то, что скрывалось за ними.
— А я-то было подумала, что это вы не любите графиню Надасди.
— Однако, голубка моя, кто наговорил вам такого?
Алексия ковырялась в своей тарелке, демонстрируя тем самым, что решительно отказывается раскрыть ему свой источник информации. Когда она покончила с рыбой, на некоторое время воцарилась тишина. Флут унес грязные тарелки и поставил перед ними основное горячее блюдо — великолепно сервированные свиные отбивные и томленные на медленном огне маленькие картофелины. И к этому всему — яблочный компот. Когда дворецкий вновь удалился, мисс Таработти решила задать своему гостю более важный вопрос, ради ответа на который она, собственно, его и пригласила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Как вы считаете, милорд, чего она от меня хочет?
Лорд Акелдама прищурился. Не обращая внимания на отбивную, он бездумно теребил крупный рубин на булавке своего галстука.
— Мне видится, что причин может быть две. Либо она совершенно точно знает, что случилось вчера вечером на балу, и хочет купить ваше молчание, либо понятия не имеет, кем был этот вампир и что он делал на ее территории, но полагает, что вам это известно.
