Недолго думая, я выскочил из такси, нажимая в приложении кнопку «онлайн-оплата», побежал быстро забирать наши пакет и сумку из багажника, попутно пожертвовав водителю десять процентов чаевых за терпение и поощрив его пятью звёздами рейтинга. Кто знает, может моя доброта мне когда-нибудь воздастся, ну или хотя бы выведет меня в ноль и не даст закончить свои дни, как не самому лучшему и удачливому представителю своего вида.
Набрав на домофоне номер квартиры мамы, дождался, что, по своей, непонятно откуда взявшейся привычке, она, не спросив «кто там?», сразу нам откроет. На пятый этаж пятиэтажки мы, с Серёгой, практически забежали. В проходе нас уже ждала моя нарядная мама и на её лице было написано, что пусть конкретно сейчас она не станет кричать и портить праздник, то потом обязательно выскажет всё, что думает о нашей пунктуальности.
— Проходите. Разувайтесь. Стол уже накрыт. — Серьёзно, процедив сквозь зубы, сказала она.
Я всегда чувствовал себя неудобно на подобных мероприятиях, куча родственников, которые приезжают к нам два раза в год и то для того, чтобы посидеть на днях рождения бабушки и мамы. Сами же они не торопились нас куда-то звать, а мама объясняла это тем, что они люди бедные и не могут устраивать подобного рода торжества, а мы, хоть и далеко сами не богаты, но можем пару раз в год собрать у себя дома гостей. Меня же эта позиция никогда не устраивала, а мама ещё и подливала масла в огонь, стараясь всячески меня опозорить перед своими родственниками бесконечными расспросами о моей личной жизни.
— Русланчик, ну расскажи, как у тебя дела? Как с работой всё обстоит? Девушку нашёл себе уже может?
— Мам, слишком много вопросов для одного предложения. Да и тем более я не очень-то и хочу об этом говорить. С работой всё хорошо, работа есть, а об остальном я трепаться не буду, не тот контингент вокруг нас сидит, что бы я делился чем-то настолько личным.
Ох вы бы видели эти недовольные гримасы на лицах бесконечных маминых и бабушкиных сестёр, братьев, сватов и прочего зоопарка. Терпеть их не могу. Бабушка от моих слов даже оливкой поперхнулась, но всё обошлось. Мама же только нервно улыбнулась, всем своим видом показывая, что она в очередной раз за меня извиняется и всё сейчас уладит.
— Рус, будь хоть немного вежливей, прошу тебя, это и твои родственники тоже. Ты уже взрослый, а ведёшь себя как подросток, может и правда уже пора начать немного серьёзней относиться к жизни? — Сказала моя, как седое и сердитое облачко, наряженная в цветочный сарафан и бусы, бабушка.
— Я предельно серьёзен, бабуль, всё у меня хорошо, давай не будем дальше развивать эту тему, в конце концов? Сегодня у тебя день рождения, святой день, практически, зачем его портить?
Один из родственников одобрительно крякнул и многозначительно поднялся, держа перед собой наполненную рюмку, будто это кубок с божественным нектаром. Его зовут дядя Саша, он приходится мужем двоюродной маминой сестры, если не ошибаюсь, в таком количестве родни не грех запутаться. Грузный, слегка горбатый, с красным лицом и огромным, похожим на картошку синюшным носом, человек, по которому сразу видно — опытный выпивоха. Уверен, что он точно сможет отвлечь на себя всё внимание.
— А и правда, давайте выпьем за здоровье уважаемой Антонины Ивановны! Крепкого Вам здоровья и долгих лет жизни! Ведь здоровье, это самое важное, что у нас есть! Без здоровья никуда!
Прям мастер, тост до слёз. Здраво он оценивает своё состояние, раз так зациклен на здоровье. Главное в его словах было, конечно же «выпьем», ведь именно за этим он сюда и пришёл. Но всё сработало как надо, люди начали чокаться своими рюмками, бокалами, кулачками, сразу поднялся гомон и про меня, вроде бы, все забыли.
Я встал, чтобы пойти немного освежиться на балкон и, проходя комнату мамы, на минуту завис. Кое-что зацепило мой взгляд и поманило к себе. Я не сразу сообразил, что именно, пока не увидел стоящую на серванте за стеклом фотографию. На ней были мама, папа и маленький я. Мне тут, около трёх лет. Папа покинул нас, когда мне было пять, поэтому я его и толком не помню. Связь мы с ним не держали, он тогда просто на просто исчез, о его судьбе ни моей маме ни мне до сих пор ничего не известно. Но зацепила меня не эта фотография, её я видел уже сотню раз, а то, что вокруг отца была какая-то серая дымка, которой, я уверен, раньше не было. Что это? Взяв фотографию за рамку я попытался потереть пальцем то место, на котором была та самая дымка. Она была полностью обволакивала силуэт моего отца и ни в какую не хотела оттираться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Рус, ты чего? Ностальгия пропёрла? Всё в порядке? — с беспокойством спросил Серый.
— Серёг, не стой сзади, подойди сюда и посмотри на фотографию. Ничего странного не замечаешь?
— Обычная фотография. Что я должен увидеть странного? Тебя маленького, если только. Так я плюс-минус таким тебя и помню. Что стряслось, Рус? Ты будто сам не свой.
— Ничего, Серёг, всё хорошо. Просто немного грустно стало, что я практически не помню отца. Кроме его имени и этой фотографии, от него больше ничего и не осталось, даже неизвестно жив ли он сейчас вообще.
— Пойдём покурим, подышим на балконе — полегчает.
— Так ты же бросил. Да и я уже не балуюсь особо.
— Ничего, сегодня можно. Сегодня можно. — Утешительно похлопав меня по плечу, сказал Серёга.
Последнее, что я увидел перед тем, как мы отправились на балкон, это внезапно всплывшую перед глазами строку:
Навык «Проницательность» повышен до второго уровня.
Теперь вы можете отличать пустых от жителей.
Глава 9
Ньютону на голову упало яблоко, и он открыл закон всемирного тяготения, ну или так принято считать. Менделееву во сне приснилась периодическая таблица химических элементов. Пифагор придумал таблицу умножения. Все «взрывные» открытия в истории нашего мира приходили людям неожиданно и внезапно. По крайней мере так нам рассказывают в школе. Я не считаю, что это так. Всё это — огромный труд, который тянулся долгие годы и лишь для тех, кто не участвовал в разработке какого-либо открытия, оно является внезапным. Но с давних пор подобные моменты, когда ты до чего-то вдруг внезапно додумался, люди начали называть красивым словом "Эврика", или нашим русифицированным вариантом — «Озарение». Именно озарение ко мне сейчас и пришло, а если проще, то меня осенило.
Мы стояли с Серёгой на балконе и курили, а точнее просто держали тлеющие сигареты меж пальцев, потому, что они больше не приносят такого удовольствия, как раньше, а всё равно, при их наличии, как-то легче разговаривается. Было видно, как мой друг пытается меня отвлечь, заболтать, чтобы я так сильно не грузился. Он знает меня, как облупленного, мы уже давно дружим и через многое с ним прошли. Хотя то, как мы познакомились, не предвещало долгой и крепкой дружбы.
Помню это была наша первая школьная линейка, маленькие новоиспечённые первоклассники, все с огромными букетами в руках, одеты в рубашки, костюмчики, галстуки. Загляденье. Грузная женщина директор, которая, сколько её помню, всегда ходила с химической завивкой волос, говорила в микрофон о том, как она рада нас всех видеть и желает нам лёгкой учёбы, напутствовала нам, что бы мы хорошо учились и слушались родителей и своих преподавателей. Мой букет, собранный бабушкой на даче из тюльпанов, бархатцев и гладиолусов, был настолько огромным, что я еле мог держать его двумя руками. Он то и дело заваливался из стороны в сторону и это начало бесить мальчика, который стоял рядом и уже несколько раз получил моими цветами по своему лицу.
Через два часа мы сидели в кабинете директора, с распухшими губами, фингалами под глазами и разбитыми кулаками. Моя жилетка была порвана, а галстук мальчишки больше походил на облезлый хвост дворовой собаки. Как же нашим родителям было стыдно за нас. Директриса отчитывала их, ругала нас и сказала, что если они нас не помирят, то им придётся искать другую школу. Целый месяц нам пришлось ходить в школу за руки с Серёгой, родители провожали нас в школу и забирали из неё и следили, что бы мы вели себя хорошо и не разрывали руки ни на секунду. Уже через пару недель нам это перестало доставлять дискомфорт, мы открыто шли на контакт, а к концу своего наказания были уже отличными друзьями. Вот с тех пор мы с ним уже и дружим, двадцать лет уже прошло, хотя у настоящей дружбы нет срока годности.
