То, что затраты рабочего времени на производственный цикл уменьшались и можно было перейти на 3–4–разовое доение, что даст резкий прирост удоев (чем чаще корову доить, тем больше молока она даёт – закон природы), что работа становится легче намного и приятнее, коллектив превращался из стаи волчиц, гребущих под себя, в дружную бригаду…
Короче, приехала из правления совхоза комиссия главных специалистов, собрали совещание и объяснили, что так дело не пойдёт. Что технологию придумывали люди все сплошь профессора и никто не позволит какому-то практиканту изгаляться над ней в циничной форме, а те доярки, которым это не нравится – могут переходить в разнорабочие, там они будут еще более материально «обеспечены».
Можно было, конечно, мне возмутиться, написать в крайком, ЦК и дедушке Калинину… Вот Калинин уже умер. Ему можно было написать. А Мише-меченому мне в голову не пришло послание сочинять. Коноплю я всё же не курил.
Но для меня один плюс был. Я знал уже много о сельском хозяйстве у буржуев, и начал понимать, почему они со своей политической системой – полное дерьмо. У них напрочь отключена инициатива работников. Буржуй может платить только по тарифу (об автомойках, где платят за каждую вымытую машину говорить, надеюсь, не стоит?). А если работник заинтересован материально и морально в результате труда, то он будет почти рефлекторно результат наращивать и наращивать. И горе тому, кто ему станет мешать – Сибирь большая, там место для вредителей найдется.
Вот тогда, на практике, я понял, что вся брехня о Стаханове (в 1989 году уже вовсю брехали), будто его для показухи использовали – яйца выеденного не стоит. Потому что Стахановым платили всё, что они зарабатывали, и еще ордена давали. И не обогнать Америку по молоку и мясу СССР мог только в одном случае: если рельсы, по которым несся сталинский локомотив, взорвали диверсанты.
Вот теперь сами подумайте, стоит ли называть собственность в СССР общенародной, социалистической? Если народу, которому эта собственность, в виде тех же молочных ферм, принадлежала, даже вякнуть не давали.
У И. В. Сталина кадры решали всё. У Лёни Брежнева и его верных товарищей по партии Юрика Андропова и Михайло Горбачева кадры уже всё решили. Окончательно. Но, думаю, не бесповоротно.
Сначала им «не пришло» в голову, что если на селе жизнь человека в бытовом плане будет отличаться от жизни городского жителя, то из деревни народ побежит в города. Наслаждаться свежим воздухом вдали от пыльного асфальта люди могут и на пикнике, выехав за пределы цивилизации на электричке. Но зато у них будет на кухне не рукомойник с ведром под стекающую воду, а кран, подключенный к водопроводу, и под подоконником батарея водяного отопления, а не печка, для которой нужно пилить-рубить дрова… Естественно, город – он не резиновый, всю деревню в себя не всосет. Поэтому в этом забеге будет конкуренция и соревнование, как на Олимпийских играх, победит сильнейший и умнейший. Значит, самая активная и умная молодежь год за годом станет делать ноги из своей маленькой родины. А останутся аутсайдеры, если брать по школе – троечники. Тех редких чудаков, которые влюблены в родные поля-перелески и поэтому никогда не променяют теплый сортир на толчок в конце огорода, заметенного снегом, можно во внимание не принимать, как ничтожную статистическую погрешность. Это не могло не привести к тому неизбежно, что студенчество сельскохозяйственных ВУЗов стало комплектоваться из ребят, которые и школьную-то программу освоить толком были или не способны, или из-за лени не учились нормально. В результате конкурс на основные специальности в сельхозинститутах отсутствовал. А основные специальности – агрономия и зоотехния. И туда был открыт доступ всему школьному браку. Мои одноклассники, которые едва не со справкой уходили за порог школы, поступали на агрономические и зоотехнические факультеты без всяких проблем.
На факультет механизации конкурс, хоть и небольшой, но был. Потому что инженер-механик он и есть инженер-механик, ему что трактор, что трамвай – он и в городе работу найдет. И на экономический факультет был конкурс по той же причине. А на ветеринарный самый высокий конкурс был. Во-первых, потому что ветеринарные факультеты были самыми маленькими по численности. Во-вторых, туда ломились дурочки, зомбированные сказкой про Айболита и записками Джеймса Хэрриота. Только когда эти дурочки начинали осознавать, что их ждет на производстве, они летели в разные стороны прочь от сельского хозяйства и ветеринарии.
Но даже там, где был конкурс, контингент студентов… ну им же с кем конкурировать приходилось? Это в мед. и в универ ломились медалисты. В Приморском сельскохозяйственном институте ни одного медалиста за всю его историю, наверно, не было.
Вот из-за того, что никому в Политбюро не пришло в голову, что бытовые условия у специалистов на селе должны быть, как минимум, не хуже, чем в городе, с кадрами наступил полный кирдык. Это был цирк с клоунами-идиотами, которые играли антрепризы про управленческую деятельность…
Мой родной брат, тоже ветеринарный врач, работал там же, в совхозе «Хорольский». Как-то в компании с управляющим отделением (механиком по образованию) и агрономом он пил водку и закусывал ее салом. Под этот натюрморт, братец убедил этих специалистов, что силос уже сидит у коров в печенках, это самая натуральная отрава для животных (так оно и есть с учетом качества советского силоса), корове вообще-то сено хорошее нужно, а в совхозе все сенокосы – дикорастущие, с жидкой и малосъедобной для жвачных травой. Поэтому хорошо бы взять и завести сенокосы культурные, засеять их клевером и тимофеевкой, тем более что семена этих трав хозяйствам бесплатно выделялись государством. И тогда сена будет – завались. А убирать его проще и дешевле, чем кукурузу, которую потом еще и тракторами нужно черт знает сколько трамбовать в силосных траншеях.
Вот эти два кулика и решили последовать совету. Засеяли культурной травой поле площадью 700 гектаров. Потом в августе прибежали к моему брату с претензиями. Если бы Славка не валил быка ударом кулака, то они даже наверно драться бы стали. Дело в том, что они промухали время уборки клевера и тимофеевки, и получили гигантское поле, покрытое почерневшей травой. А Славка был виноват в том, что не предупредил их – у клевера есть свои болезни, нужно за ним следить и скашивать вовремя. Т. е., ветеринар не подсказал агроному, какие нужно проводить агротехнические мероприятия.
А так, вроде ничего работали. Как обрабатывали поля при царе Горохе, так и обрабатывали. А чего хорошее портить лучшим? Урожайность поднять надо? Без проблем. Луг, на котором частники своих гусей пасут – под распашку. В отчетах его не показывать, а зерно с него добавку даст к урожайности, если его на показанные площади раскинуть. В результате гуси в деревне перевелись. А потом «повысили» урожайность, распахав луга, где люди коровам своим траву косили…
Я был всего лишь практикантом, но понимать начинал: организация труда в животноводстве вступала в прямое противоречие с крупным производством. Вместо объединения людей в один трудовой коллектив – разделение их. Бригады существовали только в умах чиновников Минсельхоза, на самом деле производственный процесс был индивидуализирован.
Но даже идиоту должно быть ясно, что если каждая доярка или свинарка будет отвечать только за свою группу животных, то это рушит весь производственный процесс. И неизбежно люди начинают понимать, что их влияние на конечный результат ничтожно, даже если они каждой корове маникюр будут делать и свиноматкам пятачки помадой красить. Слишком много факторов, независящих от них, этот результат определяет. А люди, ответственные за другие цепочки (кормозаготовители, зоотехники, ветеринары…) напрямую в результате не заинтересованы. Тариф. Оклады.
И вместо социалистического производства получается какая-то пародия на него. Вместо работы на общий результат – упор на индивидуализм. Хозяйства крупные, но только при такой организации разделение труда почти полностью исключается. Один работник выполняет массу технологических операций, что снижает их качество и увеличивает трудовые затраты.
Гибрид буржуазного фермерства с социалистическим предприятием. Только фермер сам отвечает за производство, сам и контролирует его, у него и кнут (безработица) в руках.
А мы, имея преимущество в создании крупного сельскохозяйственного производства, сознательно эти преимущества, которые позволяли запустить полноценный процесс разделения труда, рывком повысить производительность и продуктивность, уничтожали.
И получается, что даже в небольших хозяйствах, какими были сталинские колхозы, работа за трудодни, пресловутые палочки, которые оплачивались по конечному результату, коллектив сплачивала, производительность росла, число сельскохозяйственных рабочих сокращалось постоянно, а выпуск продукции увеличивался.
