дивизию! – взревела вдруг Лизка, и меня бросило лбом в стекло: подруга ударила по тормозам. – Дурында, что ты делаешь?!
– Сама дурында, – огрызнулась я сиплым шепотом: ремень безопасности разом выжал весь воздух из груди.
– Я не тебе. – Подруга отстегнула свой ремень и спешно выбралась из машины.
Я распрямилась, сдула с глаз упавшую челку и посмотрела, куда это Лизка спешит. И к кому. И, что немаловажно, зачем. Такие интонации в голосе подруги я слышу редко, но знаю, что ничего хорошего они не предвещают.
Не исключено, что сейчас кого-то будут бить!
Но нет, Лизавета не вступила в кулачный бой, ограничилась словесным поединком. А с кем?
Хм… Да, реально с какой-то дурындой.
На дороге прямо перед нашей машиной замерла в неловкой позе гражданка весьма убогой наружности: тощая, сутулая, патлатая, замотанная, несмотря на летнее тепло, в просторный цветастый платок. Синие персидские огурцы узора и красные шерстяные лохмы бахромы контрастировали с блекло-серой юбкой, при виде которой в моей памяти дипломированного филолога всплыли красивые староруские слова «сермяжный» и «посконный».
– Тебе жить надоело, тетеха?! – Лизка тоже вспомнила исконное русское слово. – Сама под колеса и ребенка туда же?!
Тут только до меня дошло, что неопрятный куль в руках тетехи и дурынды – характерной формы сверток из застиранной байковой пеленки. Понимание это мгновенно повергло меня в ужас, даже струйка холодного пота по спине побежала.
Это что же, мы чуть не сбили мамашу с невинным младенцем?!
– Дай сюда! – Поскольку тетеха ничего не ответила, наверное, от испуга потеряла дар речи, Лизавета, которая сама еще недавно была матерью невинного младенца, решительно вырвала у нее из рук байковый куль.
– Как он? Цел? – Я отмерла, тоже выскочила из машины и подлетела к подруге.
В три руки – одной Лизка держала и рефлексивно потряхивала сверток – мы принялись осторожно ворошить слои ткани, выкапывая из-под них ребенка.
Поглощенные этим занятием и вполне понятным чрезвычайным беспокойством, мы машинально посторонились, пропуская мимо уютно урчащую машинку.
И слишком поздно поняли, что это был прекрасно знакомый нам зеленый «Матиз» – любимая Лизаветина Лягушонка-коробчонка!
– Не поняла, – сказала подруга и перевела озадаченный взгляд со своей удаляющейся машинки на разворошенный байковый куль с задорно торчащим из него древесным сучком. – Это что?
– Буратино, – нервно хихикнула я, созерцая замотанное в тряпки полено.
– Не поняла, – повторила подруга и сузила брови. – Это нас так развели? Поймали на удочку благородства?
– На крючок гуманизма, – поддакнула я и щелкнула по сучку. – Где твой мобильный? Мой остался в сумке на заднем сиденье, а надо срочно звонить…
– Мой айфон в пиджаке, а пиджак на крючке. – Лизка ассоциативно посмотрела на суковатое полено и тоже нервно хихикнула.
С минуту мы стояли посреди пустой дороги, смешливо хрюкая, как парочка умалишенных.
Наконец я почувствовала, что меня отпустило. Дерзкий угон, жертвой которого стала Лягушонка-коробчонка, почему-то впечатлил меня гораздо меньше, чем едва не случившийся наезд на «мамашу с младенцем».
– Значит, сигнализировать о случившемся кому надо мы не можем, – резюмировала я и огляделась.
– Сами – нет, – согласилась подруга и тоже огляделась, для лучшего результата приставив козырьком ко лбу ладонь свободной от Буратино руки. – Надо ждать, пока кто-то мимо поедет.
– И что тогда? Тоже бросаться под колеса? – Я осторожно уточнила план.
– Нет. – Подумав немного, Лизка помотала головой. – Мы ж не сволочи последние, чтобы так пугать людей. Идем в лес. – Она решительно зашагала к обочине.
– А это зачем? – Я все еще нуждалась в объяснении. – Вернем деревянного мальчика в его естественную среду обитания?
– И снова нет. – Подруга уже лавировала между березками. – Найдем людей, попросим телефон!
– В лесу? – Я посмотрела направо – на деревья, потом налево – на реку, за которой тянулись дома нашей деревни.
– А где ж еще? – донеслось из-за частокола стройных светлых стволов. – Говорят, белые пошли.
– Куда? В наступление? – Я нетипично тупила. Потому что переволновалась. Я в нервах всегда туговато соображаю, зато болтаю за троих, причем обычно несу чушь.
– Да я про белые грибы! – высунулась из-за дерева Лизка.
Вот она несла не чушь, а свет истины. И еще полено.
– Грибы – это хорошо, – пристыженно согласилась я, стесняясь минутного помрачения рассудка, и заспешила вслед за подругой. – Но ты уверена, что мы идем в правильном направлении?
В выборе направления нас ничто не ограничивало. Тропинок и прочих следов человека в этой части леса не наблюдалось.
– Так, давай рассуждать логически. – Лизка, опытный менеджер, привычно организовала мозговой штурм. – Подосиновики растут где?
– Под осинами, – против воли включилась я в брейнсторминг.
– Правильно, а подберезовики под березами. Правда, название «белые» нам в этом плане мало что подсказывает. – Лизка остановилась, чтобы присмотреться к ближайшей березе.
Та была не чисто белой и вряд ли идеально гармонировала с одноименными грибами.
– Кажется, у белых есть еще одно название – боровики, – припомнила я, пнув своего внутреннего филолога с его богатым лексическим запасом. – А бор – это народное название соснового леса, произрастающего на хорошо дренированных песчаных, супесчаных и легкосуглинистых почвах…
– Не знаю, как насчет почвы, – подруга присела и задумчиво ковырнула пальцем мшистую кочку, – но растут тут не сосны, это точно.
– Березы, – подтвердила я, и мы переглянулись, довольные собой.
Не дурынды, однако. Березу от сосны отличаем.
Хотя с поленом в пеленках позорно сплоховали, кстати говоря. Приняли его за живого младенца.
Я стерла улыбку с лица, а Лизавета – грязь с пальца и тут же указала им в условный мрак чащи:
– Значит, нам туда! У дороги сосен не было.
Сосен не было нигде. Мы их честно искали, искренне надеясь обнаружить под ними белые, а уже вблизи грибов – охочих до них людей с желанными нам телефонами.
Вместо сосен, белых, грибников и мобильников мы нашли огромный малинник и от души попаслись в нем. Вкусных спелых ягод на кустах было много, даже удивительно, что к ним не прилагались медведи. Они же вроде любят малину.
Наверное, со стороны наши действия выглядели странно. Какие нормальные люди засядут в малиннике, когда у них машину украли? По идее, следовало куда-то бежать и каким-то образом бить тревогу, поднимать родную полицию на поиски супостата-автоугонщика. Но не зря же психологи говорят, что самый распространенный способ борьбы со стрессом – заесть его вкусненьким.
Мы с Лизкой пережили немалый стресс, и заедать его пришлось основательно. Медведям в малиннике после нас уже нечего было делать, мы самым добросовестным образом собрали в себя все антистрессовые ягоды.
Я очнулась, когда пробившийся сквозь листву косой солнечный луч вонзился мне в глаз, как красный лазер.
– Что
