Из факса вылезли бумажки с нашими данными. Знаете, к получившимся копиям фотографий даже марсианин бы подошел. Но Николай Степанович выглядел вполне довольным.
– Ну вот, все и уточнили. Давайте ваши заявления. Так… Наталья Сергеевна, а что ж вы не указали, как знакомого проводника зовут? Надо ж уточнить.
– Знаете, Николай Степанович, не буду я хорошего человека подставлять! Ему и так из-за нас алиевские накостыляли, да еще по вашему ведомству неприятности выйдут… Он нас, сирот, пожалел, а ему такие хлопоты теперь будут, – уперлась девушка.
– Хм… Ну, значит, так. Справки я вам сейчас выпишу. На автобус посажу. Только получать паспорта новые лучше у нас, по месту утери, иначе действительно штраф будет. Вы сейчас заявления напишите, да и оставьте мне. А в пятницу подъедете, заберете. Можно будет здесь часть выходных провести, места у нас красивые. Устроит вас так?
Это что ж красота-то с человеком делает! Ведь так и стелется перед Наташкой!
– Ой, Николай Степанович, вы ж нас совсем спасаете. А вам удобно будет? – закокетничала девушка.
– Работа у меня такая. Было б неудобно – не предлагал бы.
Они бы еще долго любезничали, но вмешался я:
– Давайте бланки-то!
Спустя два часа мы наконец вырвались из этого липко-сладкого царства правопорядка и устроились в автобусе. Я уже устал отбивать поползновения участкового от Натальи и был откровенно рад покинуть это сверхгостеприимное местечко. Он бы и дольше нас держал, но автобус уходил по расписанию и ждать не собирался. Жаль только купить одежду не удалось.
– Ну, Наталья, ты и артистка! Что теперь?
– Домой поедем, дорогой племянничек, наконец-то домой!
Интерлюдия пятая
Молодой лейтенант в форме Волковской гвардии стоял навытяжку перед капитаном и получал выволочку.
– Лейтенант Борисов, скажите, какой у вас был приказ?
– Убрать подразделение Алиевых, действующее на железнодорожной ветке! Шамана уничтожить!
– Не уничтожить, а взять живым или мертвым, причем живым – лучше! Ты зачем его добил?
– Господин капитан, этот гад уже десяток наших положил, а я должен был с него пылинки сдувать?
– Борисов, не зли меня! У тебя на руках был живой Шаман! Который стоит полмиллиона рублей! Вот зачем?!
– Он не жилец уже был! Ему ногу оторвало, он кровью истекал.
– Да не твоя забота! Эти одаренные и не при таких ранах выживают!
Капитан устало потер переносицу. Лейтенант стоял, упрямо склонив голову.
– Шамана точно прикончили?
– Яковлев контроль делал. Точно в сердце. В рапорте все изложено.
– Почему тело не привез?
– А куда мне его? Фотографии сделаны. А труп команда Иваненко должна была доставить.
– Борисов, ты представляешь, что через сутки на жаре с трупами происходит? Почему сразу Иваненко не вызвал?
– Виноват, господин капитан! Завертелся.
– Виноват он… Вот именно, что виноват! Это ж надо, полмиллиона рублей!.. Ладно, закрыли тему. Доложу наверх, что Шаман выбыл. Что там за история с гражданскими?
– В ходе операции в лагере обнаружились трое гражданских. Их не тронули, просто отпустили.
– Просто отпустили?! А что ж помощь не оказали, почему бросили в поле?! Нам здесь дальше работать; почему до места не доставили?
– Виноват, господин капитан! Там до Заливки всего пара километров было. Кто ж знал, что они так и останутся на месте?
– Борисов, опять нарываешься! Тебе победа над Шаманом глаза застила! Как они с раненым бы потащились? Там тяжелый без сознания оказался!
– Не было там раненого, все целы были: так, одни царапины! Вот кого хотите спросите, проверьте! Поршнев их выводил из лагеря, Матвеев и Ильин в оцеплении стояли.
– И проверю! Дежурный: Матвеева и Поршнева ко мне!
Вызванные явились спустя несколько минут.
– Рядовой Поршнев, доложите о состоянии гражданских, найденных на месте лагеря! Были у них травмы?
– Есть доложить! Девушка и парень вроде целы были, только посечены сильно, а у мужчины на голове рана была, кровило сильно.
– Рядовой Матвеев, есть что добавить?
– Так точно! Мужчине потом хуже стало, а девушка с парнем в шоке были!
– Свободны!
Рядовые вышли из кабинета, а капитан многозначительно посмотрел на лейтенанта.
– Борисов, я тебя прикрываю только потому, что победителей не судят! С гражданскими кто надо поработал, отказ от претензий они написали. Но имей в виду: в другой раз никто за тобой подтирать не будет! То, что Шамана завалил, да еще без особых потерь – поздравляю, молодец; но то, что живым не взял или хотя бы тело не привез – это твой косяк! Идите, лейтенант Борисов, подумайте. Премию вашему подразделению выпишут до конца месяца.
– Есть идти! – И лейтенант с видом победителя покинул кабинет начальства, услышав напоследок:
– Это ж надо, полмиллиона рублей!..
Интерлюдия шестая
Наташе Ивановой с детства внушали, что, если хорошо учиться, много трудиться, помогать младшим и слушаться старших, все в жизни сложится хорошо. Наташа старалась. Затемно вставала, чтоб покормить скотину, затем бежала пять километров по горному серпантину из своей деревушки в школу, потому что если жить в интернате, некому будет помочь маме с младшими детьми. Уроки старалась делать на переменах, чтобы дома успеть постирать, прибрать, погладить, искупать, покормить, подоить… И искренне не понимала, почему ее все вокруг жалеют. Мама, стремясь подарить отцу наследника, родила одну за другой пятерых дочерей, и только после получилось родить сына. Частые роды измотали женщину, а бабушка была старенькой и успевала только готовить на всю ораву, так что почти весь быт многодетной семьи пришлось взвалить на себя старшей дочери. Но Наташа вовсе не унывала: у нее подрастали четыре помощницы и гордость семьи – Максимка, будущий хозяин дома. Правда, сестры как-то не спешили помогать по дому, предпочитая допоздна проводить время в школьном селе, где были клуб, библиотека, детские площадки, так ведь и Наталья со временем приноровилась справляться со всем хозяйством быстрее и частенько успевала прибежать вечером на часик к подружкам. А мелкие что?.. Успеют еще наработаться…
Первый звоночек прозвенел после седьмого класса. Наташа закончила среднюю ступень на одни «превосходно» и «хорошо» и была рекомендована к зачислению в старшую школу. Одна беда – обучали старшие классы только в Павловке, которая находилась еще дальше. И директор школы наотрез отказывался принимать девочку без проживания в интернате.
– Да поймите вы! – объяснял он родителям. – Тридцать километров по нашим горам нельзя каждый день бегать! Это ж как марафон ежедневный! А если случится что-нибудь с девочкой?! А если обидят лихие люди?! Вы же сами локти кусать будете!.. Только интернат!
Но за проживание и питание надо было платить. Пусть и не очень большую сумму, но сильно ощутимую для их многочисленной семьи. Еще и младшие вой подняли, осознав, что могут остаться не только без няньки-кормилицы-поилицы, но и без обновок к школе. Всем миром Наталью уговорили годик потерпеть, пообещав взять на откорм скотину, чтоб забить по осени и заплатить за двух сестер разом.
– У тебя ж направление три года действует! Потерпи, родненькая. С Анечкой-то, поди, еще и веселее учиться будет! А пока дома сидишь – заработаешь еще. Вон козий и кроличий пух как в городе ценится: шали по пятерке на рынке продают; да и молочко парное можно возить, и творожок…
И Наташа терпела. Чесала кроликов и коз, откармливала гусей и овец. Даже пару индюков на пробу завела. За зиму бабушка научила ее вязать тонкие платки и шали, а в выходные отец сажал ее на телегу и возил в город, где она стояла на базаре и торговала рукодельем и деревенскими продуктами. Свинья с поросятами сыто хрюкала в загоне, а свинка-копилка, купленная отцом, пополнялась рублями.
Гром грянул, откуда не ждали. Сестрица Аня, окончив среднюю ступень, сбежала из дома поступать в старшую школу в Махачкалу вместе со своими подружками. Попутно опустошив копилку и родительскую заначку. Обезумевший отец вместе с другими родителями разыскал беглянок, когда уже было поздно. Девчонок ограбили, избили и изнасиловали. Существо с потухшим взглядом, вернувшееся домой, мало напоминало смешливую легкомысленную сестренку. Все деньги, заработанные той зимой, ушли на лечение и развлечение Ани.
Не было счастья, да несчастье помогло: осознав, что могут пролететь с учебой благодаря средней сестре, младшие сестры-близняшки встали насмерть и все-таки заставили родителей откладывать снова деньги и сами стали учиться их зарабатывать.
И вот долгожданный день настал. Копилка торжественно разбита, деньги сосчитаны, начали собирать пожитки. И опять нелады! Сестрица Аня, поняв, что может остаться на хозяйстве одна, взбеленилась и устроила истерику:
– Я тоже хочу учиться! Я не поеду на следующий год с малолетками!!!
