Как только Нана проник в проход, он издал условный свист и в ответ услышал подобный же свист. Это не было эхо. В темноте показался свет.
Тотчас появился индиец, держа в руке фонарик.
— Погаси свет! — сказал Нана.
— Это ты, Данду Пант? — спросил индиец и сразу же погасил свой фонарь.
— Я, брат!
— Ну как?
— Сначала дай поесть, — ответил Нана, — потом поговорим. Но, чтобы разговаривать и есть, мне не нужен свет. Возьми меня за руку и проводи.
Индиец взял руку Наны, увлек его в глубь узкой крипты и помог ему растянуться на куче сухой травы, с которой только что поднялся сам. Свист факира прервал его сон.
Этот человек, привыкший ориентироваться в темном убежище, вскоре нашел какую-то провизию, хлеб и что-то вроде паштета, приготовленного из куриного мяса, — блюда, очень распространенного в Индии, и флягу с полупинтой[64] крепкого напитка, известного под названием «арек», получаемого путем перегонки сока арековой пальмы.
Нана поел и выпил вина, не говоря ни слова. Он умирал от голода и усталости. Вся жизнь сосредоточилась в тот момент в его глазах, сверкавших в темноте, как у тигра.
Индиец, неподвижный как статуя, ждал, когда набоб заговорит.
Этот человек был Балао Рао, родной брат Наны Сахиба.
Балао Рао, старший брат Данду Панта, старше его всего лишь на год, обликом своим походил на него до такой степени, что их можно было перепутать. По духу это был вылитый Нана Сахиб. Та же ненависть к англичанам, та же хитрость при составлении планов, та же жестокость к пленным — одна душа в разных телах. Во время восстания братья не расставались. После поражения их приютил лагерь на границе Непала. И сейчас, связанные единой мыслью о том, как возобновить борьбу, оба были готовы действовать.
Когда Нана, наскоро подкрепившись, восстановил свои силы, он некоторое время лежал неподвижно, подперев голову руками. Балао Рао, думая, что ему нужно несколько часов поспать, хранил молчание.
Но Данду Пант поднял голову, схватил руку брата и глухим голосом произнес:
— Меня обнаружили в президентстве Бомбея! Губернатор оценил мою голову. Две тысячи фунтов стерлингов обещаны тому, кто выдаст Нану Сахиба!
— Данду Пант, — воскликнул Балао Рао, — твоя голова стоит дороже! Пожалуй, это цена моей головы, а не пройдет и трех месяцев, они будут рады получить обе наши головы за двадцать тысяч!
— Да, — ответил Нана, — через три месяца, двадцать третьего июня, будет годовщина той битвы при Плассее[65], столетняя годовщина которой, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, должна была положить конец владычеству англичан и освободить солнечную расу! Наши пророки это предсказали! Наши барды это воспели. Через три месяца, брат, исполнится сто девять лет, а Индию все еще попирает нога захватчика!
— Данду Пант, — ответил Балао Рао, — то, что не удалось в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, может и должно удаться через десять лет. В тысяча восемьсот двадцать седьмом, тысяча восемьсот тридцать седьмом, тысяча восемьсот сорок седьмом годах в Индии были волнения. Через каждые десять лет индийцев охватывает бунтарская лихорадка. Но в этом году они излечатся от нее, умоются в потоках европейской крови!
— Пусть Брахма ведет нас, — прошептал Нана, — и тогда кровь за кровь! Горе командирам королевской армии, которые не пали под ударами сипаев! Лоуренс мертв, Бернард мертв, Хоуп мертв, Напиер[66] мертв, Ходсон мертв, Хавелок мертв! Но некоторые из них еще живы! Кэмпбелл, Роуз пережили все и среди них тот, кого я больше всех ненавижу, — полковник Монро, этот преемник палача, того, кто первым стал привязывать индусов к жерлу пушек и расстреливать их. Полковник своей рукой убил мою подругу, Рани из Джханси! Пусть только попадет в мои руки, он увидит, забыл ли я ужасы террора полковника Нила[67], казни Секундер Багх, расправы во дворце бегумы, в Барели, в Джханси и Мораре, на острове посреди Гидаспа и в Дели! Он увидит, забыл ли я, что он поклялся убить меня, как и я поклялся убить его?!
— А он не ушел из армии? — спросил Балао Рао.
— О, — отвечал Нана Сахиб, — при первом же возмущении индийцев он вновь пойдет на службу. Но если бунт не удастся, я его заколю кинжалом в его собственном бунгало в Калькутте!
— Пусть будет так, а что сейчас?..
— Сейчас надо продолжать начатое дело. На этот раз движение должно быть общенациональным. Пускай индийцы городов и деревень поднимутся, и вскоре сипаи будут заодно с ними. Я обошел центр и север Декана. Повсюду зреет мятежный дух. Нет таких городов и деревень, где у нас не было бы командиров, готовых начать действовать. Брахманы будут фанатично призывать народ к восстанию. Религия на этот раз вдохновит последователей Шивы и Вишну. В назначенное время условный сигнал поднимет миллионы индусов и королевская армия будет уничтожена!
— А Данду Пант?.. — спросил Балао Рао, схватив брата за руку.
— Данду Пант, — ответил Нана, — будет не только коронованным пейшвой в замке Билхур! Он станет господином священной земли Индии!
Произнеся эти слова, Нана Сахиб замолк, неподвижный, скрестив руки на груди, с затуманенным взглядом человека, который наблюдает уже не прошлое или настоящее, но прозревает будущее.
Балао Рао поостерегся прерывать его. Ему нравилось наблюдать, как эта дикая душа воспламеняется сама собой, но когда было нужно раздуть тот огонь, что теплился в ней постоянно, брат был рядом. Нана Сахиб не мог иметь более близкого сподвижника, более пламенного советника. Как говорится, это было его второе «я».
Нана, помолчав несколько минут, поднял голову.
— Где наши товарищи? — спросил он.
— В пещерах Аджанты[68], там, где и было условлено, — ответил Балао Рао.
— А лошади?
— Я оставил их на расстоянии ружейного выстрела, на дороге от Эллоры к Борегами.
— Их стережет Калагани?
— Да, он, брат. За ними хорошо присматривают. Они отдохнули, накормлены и ждут только, чтобы пуститься в путь.
— Тогда пойдем, — сказал Нана. — Надо быть в Аджанте до восхода солнца.
— А куда направимся дальше? — спросил Балао Рао. — Это поспешное бегство не нарушит твои планы?
— Нет, — ответил Нана Сахиб. — Мы доберемся до гор Сатпура, там я знаю каждый камень, среди этих гор легко сбить со следа всю английскую полицию. К тому же там мы будем на земле бхилов и гондов, которые остались верны нашему делу. Среди горного района Виндхья, где пламя мятежа всегда готово вспыхнуть, я могу дождаться благоприятного момента.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
