– Перестряпаем! – вразнобой, давясь кусками, подтвердили кухонные орлы.
– Устряпаем! – пискнул кто-то остроумный с конца стола, где сидели поварята.
– Сегодня – день разминки! – не обращая внимания на последний выкрик, продолжил свою речь Главный Повар. – На наше счастье не все ещё прибыли, поэтому мы попечём сегодня того-сего, разных мелочей. Покажем себя чуть-чуть, карты на стол выкладывать не будем.
То, сё и разные мелочи (по разумению Главного Повара) были:
три сотни песочных пирожных с масляным кремом,
полторы сотни песочных корзиночек с кремом и фруктами,
сотня слоёных бантиков, обсыпанных сахарной пудрой,
полсотни слоеных трубочек с белковым кремом,
двести бисквитных пирожных с мармеладом и орехами
и сто пирожных “картошка” с “глазками” из розового масляного крема.
В полуподвале каждой башни имелась образцовая кухня со всем, что надо отряду кулинаров.
Были там и духовые шкафы, и разделочные столы, и плиты для жарки и варки.
Но Главный Повар всё равно был недоволен.
– Ну что это за духовой шкаф?! – возмущался он гневно. – Это не шкаф, это коробка от обуви! Здесь даже полусотни пирожных не сделаешь! И о н и называют э т о кухней! А ещё на конкурс приглашают. Да у меня скалки шире их разделочных столов!
Но, несмотря на его ворчание, кухня была удобной и даже уютной. Пока Главный Повар бесновался, повара и поварята распаковали ящики, достали свои поварешки, скалки и терки, повесили сита и укрепили мясорубки.
И работа потихоньку закипела.
Замесили тесто для песочных и слоёных пирожных. Застучали венчики, взбивающие белки с желтками для бисквита.
Кухня наполнилась рабочим шумом. Запахло подрумянившимися орехами, которые поджаривали для того, чтобы украсить ими пирожные.
Два повара в четыре руки привычно наполняли формы для пирожных песочных тестом, накручивали на специальные рожки полоски слоёного теста для трубочек, резали и крутили бантики, выкладывая их на широкие железные листы.
Другие повара, стараясь не дышать, выливали бисквитное тесто в форму.
– Всем замереть! – раздался рык Главного Повара.
Кухня онемела и обездвижела, форма с бисквитным тестом отправилась в духовку.
Повара и поварята замерли, боясь произвести малейшее сотрясение. Чтобы капризное тесто не осело от толчка, не стало плоской лепёшкой.
Бисквит неторопливо пёкся, миллионы воздушных пузырьков наполняли его, делая пышным и нежным.
Главный Повар стоял около духового шкафа и поварским нюхом угадывал то мгновение, после которого бисквиту уже ничего не угрожает.
– Отмереть! – раздался его успокоившийся голос.
Кухня ожила.
В другом духовом шкафу выпекались песочные корзиночки, скоро настал черёд и слоёных пирожных.
Подошло время для кремов.
Пока выпеченные заготовки остывали, на кухне опять завели свою песню взбивалки всех конструкций. В одном углу взбивали масло для масляного крема, в другом – белки с сахаром для белкового.
На плитах уваривались сиропы и повидла, кипела вода. Фрукты резали на красивые кусочки и опускали на мгновение в кипяток.
Главный Повар лично проконтролировал, как унесли в прохладную кладовую бисквитные пласты: они должны были пролежать в прохладе всю ночь, и лишь потом их можно пропитать сиропом, чтобы сделать торты и пирожные не из сухого, а из пропитанного бисквита.
Дело близилось к концу: в корзинки укладывали фрукты, выдавливали из отсадочных мешков с кремом всякие цветочки и листочки, завитушки и зубчики.
Смешав измельчённые до крошек кусочки бисквита с кремом, ликёром и орехами, одни поварята катали “картошки”. Другие (и Бублик в их числе) наполняли воздушной белковой массой трубочки, посыпали бантики сахарной пудрой.
Новый кондитер, отказавшийся сменить оранжевый платок на белоснежный колпак, но фартук всё-таки повязавший, железной рукой выписывал на пирожных затейливым почерком бесконечные: “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”. Таких приветов должно было получиться двести штук.
Наконец пирожные были готовы, радовали и глаз, и нос, теперь хотелось порадовать ими язык.
У поваров наступил заслуженный отдых, а вот поварятам отдыхать было рано: вместе с посудомойками они принялись отмывать кухонную утварь.
Глава девятая
Ночь и утро
Ближе к вечеру Бублик понял, что ему разонравилось спать в отдельной комнате – но как это сообщить Главному Повару, он не знал.
Попробуй-ка объясни с помощью жестов, что к тебе всю ночь кто-то ломился. И на бумаге не изложишь, – Бублик не знал, какие нужно написать слова, чтобы Главный Повар поверил. Вот Затычка бы написал, да. А у него, Бублика, как-то не получалось.
Поэтому он не стал ничего предпринимать, просто решил всю ночь не спать. Просидеть на кровати до утра.
Когда все разошлись по комнатам, Бублик, войдя в свою, тщательно задвинул засов, проверил решётку на окне. И решительно сел на покрывало.
Скряг и Солонка, уже поджидавшие его, недоуменно попискивали, не понимая, чего это Бублик спать не ложится.
“Да спите вы!” – грозно посмотрел на них Бублик – “И без вас тошно…”
На крыс его грозный взгляд не произвёл никакого впечатления. Наоборот, они явно решили бодрствовать за компанию. Но сидеть в тёмной комнате им скоро наскучило и Бублик, который незаметно для себя задремал, проснувшись, обнаружил, что остался один.
Крысы пошли прогуляться по ночному дворцу.
Бублик лишь вздохнул: со Скрягом и Солонкой было не так страшно, как одному. Он попытался найти дыру, через которую они уходили из комнаты, но не смог.
Потом сел на кровать и широко раскрыл глаза, приказав себе ни в коем случае не спать.
На улице было темно, но всё равно светлее, чем в комнате. Решетка на окне делила сиреневое ночное небо на квадратики.
“Убаюкивает специально своим цветом!” – рассердился на ни в чем не повинное небо Бублик, слез с кровати и решительно задвинул шторы.
И снова сел, радуясь, что теперь спать не хочется…
…На этот раз он проснулся, потому что пилили решётку на окне. И пилка была куда солиднее, чем прошлую ночь, она вгрызалась в железную решётку с противным визгом.
Первым желанием Бублика было броситься к двери сломя голову, распахнуть её и заорать на весь коридор.
Но он вовремя вспомнил, что заорать-то как раз и не сможет, нечего и пытаться.
Поэтому усилием воли сжал громадное желание “ринуться куда-нибудь сломя голову” до крохотного комочка, не мешающего думать, подошел к двери очень осторожно. И замер, вслушиваясь.
А потом похвалил себя: с той стороны двери его ждали.
Ждали, когда он, услышав царапанье пилки о решётку, выбежит в страхе в коридор, где и попадёт в мышеловку.
Боятся больше, чем он уже боялся, Бублик не смог, поэтому он даже успокоился немного.
“Ладно!” – подумал он. – “Тоже мне загонщики! Только я вам не заяц и на охотников не побегу! Шумите, сколько влезет. До утра всё равно не успеете выпилить такой кусок решетки, чтобы человек прошёл. Квадратики-то там узкие!”
Он стащил с кровати покрывало, подушку, скатал всё в тугой валик и сел на него около двери (подальше от окна).
И просидел так до утра, пока труба не пропела, что на Архипелаге Какао пришло новое утро.
* * *
Утром Бублик пошёл к единственному человеку, который мог помочь – к тётушке Гирошиме.
Тётушка Гирошима была ещё в ночной рубашке и халате сверху. (Разумеется, цветастом). Не дав даже переодеться, Бублик потащил её в свою комнату. И подвёл к окну.
– Так-так… – сдержанно отреагировала тётушка Гирошима, увидев надпиленную решётку.
Бублик показал ей засов.
– Ого! – удивилась она. – Со всех сторон, значит, обложили. Но почему к тебе?
Бублик недоумённо и чуть виновато пожал плечами.
– Ладно, разберёмся! – мрачно пообещала тётушка Гирошима. – Поспишь в комнате для больных. Пойдём, скажу об этом Главному Повару.
Но получилось по-другому.
Они ещё только подходили к покоям Главного Повара, когда услышали страшный рев.
Повар в длинной ночной рубашке и шлёпанцах ревел и бесновался, словно панак весной.
– Убью!!! – кричал он и махал багровым кулаком перед носом замершего в страхе Главного Мажордома. – На кусочки, как для рагу, порежу! Или отобью, как отбивную!
Повара и поварята столпись в коридоре, боясь зайти в комнату и попасть под раскаты гнева Главного Повара.
Тётушка Гирошима решительно всех раздвинула и, кокетливо расправив оборки ночного чепчика, бесстрашно шагнула через порог. Бублик за ней. За ним робко, готовые в любую минут броситься наутёк повара и поварята.
– По какому поводу вой? – с интересом спросила тётушка Гирошима.
– Ненормальный какой-то! – тут же переместился за её спину Главный Мажордом. – Я зашёл спросить на каких скатертях и с какими салфетками будем первое конкурсное блюдо подавать, а он из меня чуть котлет не наделал! – объяснил он уже из коридора и пустился в бега.
