Видимо, многие, кто служил в Афганистане, да и не только, слышали это слово: Кандагар. Я считаю, что это в условиях Афганистана был наиболее опасный район, в котором помощь афганскому народу в защите завоеваний Апрельской революции - я говорю в выражениях того времени - оказывала только 70-я бригада. Она, действуя самостоятельно на территории этих огромных провинций Афганистана, разрывалась на части, успевала подавить бандитские формирования и непосредственно в провинции Кандагар, а также в провинциях Пактия, Логар и Заболь. Мне пришлось повоевать на территории Афганистана, если учитывать 56 десантно-штурмовую бригаду и 70-ю отдельную мотострелковую бригаду, 2 года и 9 месяцев. Первый свой орден я получил за успешное проведение операции по захвату крупной базы мятежников в районе Рабати Джали, расположенной в 400 метрах от иранской границы и в 150 метрах от пакистанской. Второй орден получил за руководство боевыми действиями по деблокированию населённого пункта Марчжа, недалеко от с. Лашкаргах. За эту же операцию тогдашним руководителем Афганистана Бабраком Кармалем был награждён орденом Звезды Афганистана. Последний свой советский орден получил в 1984 г. за бои в районе Махаджири, Лаль Мухаммед и Пассаб. В ходе этих боёв был тяжело ранен и в течение пяти с половиной месяцев пролежал в госпитале им. Бурденко в Москве. Затем, когда смог самостоятельно ходить на костылях, был по своей просьбе переведен по месту жительства семьи в госпиталь г. Горького. Военно-врачебной комиссией был признан годным к продолжению военной службы без ограничения и снова уехал на месяц в 70-ю бригаду в Кандагар, где сдал дела и должность начальнику штаба этой бригады. Затем был направлен в Одесский военный округ, где решением командующего войсками округа был назначен командиром 19-го танкового полка. Через полгода этот полк расформировали, а меня перевели командиром 166-го танкового полка.
Через пять месяцев командования этим полком был назначен начальником штаба 180-й мотострелковой дивизии. В течение полутора лет был начальником штаба, а затем командиром 28-й отдельной мотострелковой дивизии окружного подчинения, которой командовал без малого три года. На этом моя служба в Вооруженных Силах СССР закончилась, и по собственному рапорту я был уволен в запас Вооруженных Сил Украины.
— Как проходил развал Советской Армии, который начался с того, что наше политическое руководство заставило офицеров принять украинскую присягу. Что стало с теми, которые её не приняли?
— Это очень болезненный вопрос для всех офицеров Советской Армии, ныне Вооружённых Сил Украины. Выражение “развал Советской Армии” точно отражает суть дела. Я могу рассказать на уровне дивизии, как болезненно шёл этот процесс.
Украинское руководство очень спешило с принятием присяги. 9 января 1992 года на совещании у президента Кравчука было дано много обещаний руководящему составу Вооружённых Сил Украины. Там присутствовали практически все командиры дивизий всех родов войск, областные военные комиссары, командиры и командующие корпусов армий, округов. Но эти обещания так и остались, на мой взгляд, пустым звуком.
В тот период я не навязывал своё мнение личному составу и офицерам дивизии, давал возможность самим определиться в своей дальнейшей службе и военной судьбе. Практически у офицеров и прапорщиков не было выбора - или принятие присяги, или ничего. Были обещания о том, что, не принимая присягу, они, тем не менее, продолжат службу. Что, мол, есть двухсторонние соглашения между Украиной и Россией и человек поедет служить в Россию. В конечном итоге, мы стали ненужными как Украине, так и России.
Всё делалось под покровом таинственности, например. Я как командир дивизии получаю звонок из Киева: “К вам вылетела комиссия, встречайте ее на вертолетной площадке”. Встретил, докладываю генерал-лейтенанту. У меня все упорно стали интересоваться, где находится командующий войсками округа генерал-полковник Морозов. Я ответил, что он у себя, на месте. Меня попросили уточнить, когда он вылетит.
Около полудня оперативный дежурный доложил, что командующий уже взлетел. Тогда вся эта комиссия стала садиться в машину. Я опять начал докладывать, а мне уже говорят: “Вот докладывайте своему новому командующему”.
Смена командующих происходила втайне, и это было неприятно. В последующем такие же неприятности произошли в один и тот же день со мной и другими офицерами, командирами дивизий, начальниками управлений округа.
Нас, командиров частей и соединений, всегда учили, что перед снятием с должности даже выпускника училища с ним должны побеседовать все, включая командира дивизии. А здесь про то, что вместо меня был уже назначен новый командир дивизии, я узнал в 15 часов в кабинете командующего округа. Точно так же в тот же день об этом узнали и ещё четыре человека. Смена командующего и командиров дивизий на том этапе, по моему мнению, показывает определенную непорядочность высшего военного и, наверное, не только военного руководства Украины.
Таково было выполнение обещаний. В конечном итоге офицеры и прапорщики, которые не приняли присягу и рассчитывали на то, что их переведут, как это было обещано, в Российскую армию, оказались ненужными ни Украине, ни России. Они были уволены в запас Вооружённых Сил Украины и многие из них, прослужив по 20, 25 лет, а некоторые даже и по 30 лет, и по сей день не имеют крыши над головой. Так на практике выполнялись те обещания, которые давались 9 января.
Принятие присяги в 28-й дивизии, согласно приказу командующего войсками округа, было организовано в два этапа. Я присягу Украины не принимал, потому что считал и считаю, что я уже принял присягу 1 сентября 1966 г. в Ташкентском высшем танковом командном училище, где клялся в верности Советскому народу. Считаю, что украинский народ остался тем же Советским народом. Зачем я должен был принимать её ещё раз?
С формальной стороны принятие присяги проводилось согласно положению Устава внутренней службы, Строевого устава Вооруженных Сил СССР, никаких отклонений не было.
После моего отстранения от должности начались варианты перевода меня в российскую армию, но я не был нужен в российской армии, как сотни и тысячи таких же офицеров и прапорщиков. В конечном итоге, пробыв 6 месяцев за штатом, я получил предложение от командующего войсками округа, через начальника управления кадров округа, написать рапорт об увольнении из Вооруженных Сил Украины, как это сделал и мой коллега, командир Николаевской учебной дивизии. Понимая, что ничего уже не получу ни в Вооружённых Силах Украины, ни России, куда меня, естественно, никто не приглашал, и получив во второй раз предложение написать рапорт, я написал его и на его основании был уволен.
В последующем смена проходила аналогичным порядком, в том числе и многих командиров полков. Критерий смены был один: на этой должности должен стоять человек украинской национальности. Командиры дивизий ОдВО в границах, в которых он был в 1992 г., были заменены все, командиры полков в 28 дивизии были заменены процентов на 40. На более низком уровне это не ощущалось, там этот процесс шёл более последовательно в первую очередь за счёт того, что многие командиры батальонов, дивизионов, рот, батарей, взводов сами писали репорта на увольнение, не видя перспективы для своей дальнейшей службы. Вместо них ставились люди в первую очередь украинской национальности, хотя для этого звена это не было критерием. Сегодня в 28-й дивизии очень многие офицеры батальонного, ротного и дивизионного звена являются представителями и других национальностей.
— Речь идёт об украинской национальности или владении украинским языком?
— Именно украинской национальности, о владении языком речи не шло. Слушая сессии нашего Верховного Совета, можно заметить, что украинским языком в совершенстве не владеют даже многие депутаты.
Попытки перевести делопроизводство на украинский язык проводились уже после того, как я ушёл. Пытались ввести доклады, использовать язык при выполнении тех или иных учебно-тактических задач. В конечном итоге всем стало ясно, что такой резкий переход от русского к украинскому языку при управлении войсками ни к чему хорошему привести не может.
Современная военная терминологии в украинском языке практически отсутствует. На мой взгляд, полный переход на украинский язык будет возможен, когда будет подготовлена смена офицеров на украинском языке, после того как будет детально отработана военная терминология, первый этап должен пройти через 4-5 лет.
— О состоянии Украинской армии?
— Опять трудный вопрос. Судить о моральном состоянии армии в целом не берусь, но хочу высказать несколько замечаний. Меня, как бывшего командира, поражает, что сегодня творится на улицах Одессы. Например, солдат без всякого страха покупает пару бутылок водки и открыто, не прячась, несёт их по всему городу. Меня глубоко удивляет, поражает и возмущает, когда по городу ходят неопрятные солдаты в грязнейшем обмундировании. Хотя патрули иногда и встречаются, требовательности с их стороны, чтобы привести людей в порядок, я не вижу.
