Войдя в дом с дочкой на руках, Лекси достала из холодильника бутылочку и покормила Эмму Розу, неотступно думая о ящике.
Что может в нем быть? Возможно, ничего важного. Скорее всего, рукопись последнего романа Эммета, того, что он надеялся закончить. А может, неоплаченные счета, письма от бывших подруг или…
Сытая Эмма Роза радостно улыбалась.
Лекси отнесла девочку наверх и положила в кроватку.
Просторная спальня находилась напротив детской. Окна здесь выходили на разные стороны, стены были покатыми, но так как рост Лекси составлял всего сто пятьдесят восемь сантиметров, ей это не доставляло неудобств.
Она еще не привела в порядок эту комнату, но здесь не было ничего лишнего, кроме коробок Эммета. Одежда Лекси была аккуратно развешана или сложена в комод, привезенный из прежней квартиры. На нем стояли и фотографии в рамках, включая ту, где Лекси была снята с Эмметом.
Старая белая железная кровать когда-то принадлежала бабушке Нилон. На ней Лекси спала с Эмметом, но вспоминать сейчас об этом было слишком больно…
Лекси увидела, как Эмма Роза замахала пухлыми ножками и попыталась перевернуться.
– Скоро мама не сможет оставлять тебя на кроватке, да, Эм? Потому что ты уже будешь переворачиваться и ползать по всему дому.
Словно в подтверждение этого девочка перекатилась на бок, потом на живот.
– О, Эм! – Лекси обняла дочку и прижала к себе. – Ты перевернулась! – Она снова положила девочку на спину. – Ну-ка, попытайся сделать это еще раз. – Малышка засучила ножками.
Лекси наблюдала за дочерью, жалея, что никто не видит ее достижений. Конечно, можно позвонить родителям, но мать чувствует себя плохо, а отец собирался на рыбалку.
Оставшись без работы, Скотт много времени проводил с удочкой, и Лекси считала, что он успокаивается, сидя один на залитом солнцем берегу океана. Над ним нависла угроза потерять жену.
Отец знал о смертельном недуге Кэтлин, но никогда не говорил об этом и строил планы на ближайшее лето и другие годы так, словно жена всегда будет рядом с ним. Порой у него срывалось: «Когда Эмма Роза пойдет в детский сад и получит главную роль в рождественском спектакле, мы с бабушкой будем смотреть на нее из первого ряда». Кэтлин, понимая, что ее ждет, обычно останавливала мужа, но в последнее время, чувствуя себя все хуже, она уже не могла смотреть правде в глаза. Лекси вздохнула и направилась к чулану. Пора и ей взглянуть в глаза правде.
– Зайчик, о чем ты думаешь?
Йейл стиснул зубы – его раздражало, когда игриво настроенная Джастин так обращалась к нему.
Она лежала на диване в его гостиной, накручивая на палец прядь крашеных и закрепленных лаком волос.
– Ни о чем, – ответил он. – Ни о чем.
– Неправда, – капризно возразила Джастин. – Я дважды задала тебе один и тот же вопрос. Ты его даже не услышал.
– Какой вопрос?
Она надула губки.
– Ты меня просто не замечаешь.
– Напротив, но я думал… о работе, – солгал он. – В офисе возникла серьезная проблема с одним документом.
– О!..
Она явно обрадовалась его ответу.
«Подозревает ли она, что мои мысли заняты другой женщиной?» – размышлял Йейл.
– Вобщем, – продолжала Джастин, глядя на свое отражение в серебряном подстаканнике, – я поинтересовалась, не возражаешь ли ты, если я покину тебя на этот вечер?
– Что? – удивился Йейл.
– Моя кузина Анджела устраивает сегодня девичник, помнишь?
– Ах, вот оно что. Конечно, Джастин, я не имею ничего против и желаю тебе хорошо провести время. Не беспокойся обо мне.
– Не буду. – Она провела длинным алым ногтем по его щеке. – Просто я подумала, что вечером ты будешь скучать без меня.
– Ты права. – Несмотря на раздражение, он почувствовал, что возбужден.
– И еще я решила, – палец с алым ногтем опустился вниз, скользнул под воротничок белой рубашки, – доставить тебе удовольствие сейчас, до ухода к кузине.
Джастин прикоснулась губами к его шее и принялась покусывать мочку уха. Как всегда, тело Йейла отреагировало на это, но его мысли блуждали очень далеко.
Йейлу претило, что Джастин ведет себя с ним как шлюха, готовая удовлетворить любую его прихоть.
Он хотел видеть на ее месте другую женщину – ту, которая была ему недоступна.
Когда зазвонил телефон, Джастин возмущенно застонала:
– Зайчик, предоставь это автоответчику.
– А вдруг звонит твой отец.
При упоминании Франко ди Пьерро Джастин быстро отстранилась от Йейла и взяла в руки журнал. Дочь своего отца, она чтила бизнес превыше всего. Так считалось в родительском доме, и того же должен был придерживаться тот, за кого она собиралась выйти замуж.
Йейл взял трубку, надеясь, что это не Франко. Сейчас ему не хотелось говорить о бизнесе, ибо его мысли были заняты другим.
– Здравствуй, Йейл.
Он затаил дыхание. Голос принадлежал не его партнеру по галерее, а женщине, о которой он думал со вчерашнего дня.
– Здравствуй, – осторожно сказал Йейл, заметив пристальный взгляд Джастин. Он покачал головой, давая понять, что звонит не ее отец. Она снова уткнулась в журнал, но Йейл видел, что Джастин прислушивается к разговору.
– Мне необходимо поговорить с тобой, – взволнованно сказала Лекси. – Это очень важно. Я звоню из автомата, у меня не хватит монет для длинного разговора. Это связано со смертью Эммета.
– С чем?
– Йейл, можешь приехать сюда?
– Постараюсь, – ответил он деловым тоном, наблюдая за Джастин. – Когда?
– Как можно скорее. Лучше сегодня.
– Да. Сейчас выезжаю. Спасибо.
Он положил трубку. Его сердце отчаянно билось.
– Что случилось? – спросила Джастин.
– Это одна из моих клиенток, спрашивала, могу ли я найти интересующую ее картину.
– Понятно…
– Я должен заняться этим немедленно. – Йейл пошел в спальню за ключами от машины. – Прямо сейчас? А как насчет…
– Джастин, ты же знаешь, что больше всего на свете я бы хотел остаться с тобой. Но это мой бизнес. К тому же ты идешь на вечеринку, верно?
– Да, – согласилась она, бросив журнал на столик и поднимаясь с дивана. – Позвонишь мне утром?
– Как обычно.
– Можешь отвезти меня домой? – спросила Джастин.
Йейл покачал головой.
– Мне в другую сторону. Я еду в Сохо. – Он вынул из кармана две бумажки достоинством в двадцать и десять долларов. – Это тебе на такси.
Через несколько минут, когда Джастин ехала по Третьей авеню в свою ист-сайдскую квартиру, Йейл завел черный «лексус» и вскоре влился в плотный поток машин, направлявшихся по Восточной Двенадцатой улице.
Поворачивая в сторону шоссе Рузвельта, он заметил, что у него дрожат руки.
Однако Йейл не знал, вызвано ли это тем, что Лекси хочет поговорить с ним о смерти Эммета, или тем, что он снова увидит ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
