Кстати, другим знатным городом Хадрамаута, где также проживала влиятельная община евреев, арабский историк и географ Абу-л-Фида’ называет Тарим (шибам и тарим — имена двух крупных родоплеменных кланов, занимавших эти земли в древности).
Описывая Шибам с «сильной цитаделью на склоне горы того же названия», ал-Идриси не преминул рассказать и о «покоящейся подле Шибама гробнице пророка Худа». По словам Плиния, в его время в Шибаме насчитывалось 60 храмов (в сочинениях Плиния этот древний город фигурирует как Сабота, а в работах Арриана — как Саббата). Тарим славился своей уникальной библиотекой и мечетью Эль-Михдар, с самым высоким в южной части Аравии минаретом (65 метров).
Делясь своими наблюдениями об обычаях и нравах аравийцев, путешественники отмечали, что мужчины и женщины в еврейских семьях в Южной Аравии, также, кстати, как и в арабских, принимали пищу раздельно. Отцы и старшие сыновья — на мужской половине дома, матери с дочерьми и малолетними сыновьями — на женской. Когда еврей умирал, то их обряд похорон предусматривал, опять-таки, как у арабов, «ритуал оплакивания». Исполняли его «профессиональные плакальщицы».
Повествуя в своих книгах о древних городах Йемена, которые он посещал, С. Цвемер писал, что Таиз в конце XIX века являлся центром культуры ката, откуда этот легкий, широко распространенный в Йемене и сегодня наркотик поступал в Аден (’Адан) и Ходейду (Эль-Худайду), Сану и Моху. Таизом, с населением в то время 5 тыс. чел., управлял наместник имама; в ведении его находились также два порта на Красном море — Моха и Ходейда. Действовали почта и телеграф. Турецкий гарнизон, расквартированный в Таизе, насчитывал 1 300 человек. На местном рынке, «пестром и богатом», имелись лавки греков и евреев, «поселившихся в Таизе с незапамятных времен».
О Таизе в прошлом знали, по выражению С. Цвемера, «все ученые мужи Востока», ибо славился он своей уникальной библиотекой с хранившимися в ней прижизненными сочинениями великих арабских историков и географов, мореплавателей и собирателей древностей. Неслучайно в Таизе жил и творил одно время великий Мухаммад ибн Йакуб Фирузабади (1329–1415), арабский лексикограф, составитель толкового словаря арабского языка «Ал-Камус ал-Мухит». С. Цвемер, к слову, величает его «Вебстером арабского языка». Ной (Ноа) Вебстер (1758–1843) — автор американского словаря английского языка (48).
Почти все ремесла в Таизе, по свидетельству С. Цвемера, находились в руках евреев. В «иудейском квартале», на окраине города, где в 1891–1893 гг. их, по его подсчетам, проживало не менее 7 тыс. человек, действовала синагога (49). В ней хранились древние подсвечники и тексты Священного Писания, попавшие в Йемен вместе с первыми евреями-переселенцами. Помимо Саны и Таиза, еврейские общины существовали также в Иббе (крупный торговый пункт на караванном пути из Адена в Сану), Йариме (Яриме) и Даммаре.
Описывая Забид, еще один древний и знатный город Йемена, многие из европейских исследователей-портретистов Аравии сообщали, что славился он, прежде всего, своей исламской академией, где обучались многие, ставшие со временем именитыми, муфтии и кади (судьи) Йемена. Михлаф (провинция) Забид управлялся «династией эфиопского происхождения» из племени бану наджах.
Моха, откуда во все концы света уходили когда-то корабли с грузами кофе (отсюда — и широко известное в мире название сорта кофе «мокка»), являлась в период своего расцвета ведущим торговым портом бассейна Красного моря и его главной судоверфью. Дома в этом городе, по воспоминаниям путешественников, все без исключения, фасадами обращены были к морю.
В начале XX столетия, когда часть Йемена все еще находилась под властью турок, впервые появившихся там и захвативших Таиз в 1516 г., в Мохе располагался небольшой турецкий гарнизон, «численностью в 200 человек, с 80 лошадьми и двумя орудиями». Небезынтересным представляется тот факт, что оружие себе солдаты-турки приобретали сами, на собственные деньги. Оклад рядового, как следует из записок С. Цвемера, составлял 2,5 долл. США в месяц.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
О Мохе в Европе заговорили, когда в Красном море появились португальцы. В 1506 г. португальская флотилия во главе с Тристаном да Кунья и герцогом Афонсу д’Альбукерки захватила Сокотру. Во время второй морской экспедиции к берегам Южной Аравии (1515) великий «конкистадор Востока», легендарный д’Альбукерки, в борьбе с «непокорными маврами» Мохи и Адена, пытался привлечь на свою сторону ненавистную йеменцам Абиссинию, когда-то «пленившую» их страну. Надо сказать, что след, оставленный в Йемене абиссинцами в VI веке, хорошо просматривался и в XIX столетии. Должности чиновников в некоторых провинциях, по рассказам путешественников, занимали потомками тех абиссинцев, кто во главе с Абрахой ходил со слонами на Мекку, а также отпущенные на свободу рабы-абиссинцы. В 1823 г. наместником владыки Йемена в Мохе, к примеру, служил абиссинец, бывший раб-слуга имама. Добившись благосклонности своего господина, он получил свободу и «жалован был высоким местом». Вместе с тем, деятельность таких, «выбившихся в люди», абиссинцев находилась под пристальным надзором. Так, секретарем-писцом (катибом) у наместника-абиссинца в Мохе состоял приставленный к нему доверенный человек имама, его «глаза и уши» в провинции. Судебные разбирательства среди местных жителей вел назначаемый имамом кади. Все трое они и составляли диван Мохи, то есть администрацию провинции.
В самом городе, что тоже небезынтересно, жительствовали (речь идет о начале XIX столетия), только коренные йеменцы. Иноземцы, к какой бы национальности они не принадлежали, селились, «согласно их ремеслу», в одном из трех кварталов в окрестностях Мохи. В одном из них проживали простые рабочие, в другом — торговцы и моряки. Среди последних насчитывалось много абиссинцев; местные арабы называли их сомалисами. Третий квартал населяли евреи, приторговывавшие, со слов путешественников, алкоголем, скрытно, из-под полы. Даже в 80-е годы XX столетия алкоголь в Йемен, в страну со строгими мусульманскими порядками и правилами жизни, все также нелегально ввозили через Моху. Морем его доставляли туда потомственные контрабандисты Красного моря, деревни которых с незапамятных времен существовали на побережье Сомали и Эфиопии.
В очерках о Йемене, принадлежащих перу Карстена Нибура, одного из лучших портретистов Йемена, говорится о том, что евреям в Мохе, славившимся, кстати, своими золотых дел мастерами, не дозволялось носить тюрбан, то есть чалму, иметь при себе оружие и ездить по городу верхом. Речь, заметим, шла только об осликах и мулах. Передвигаться на лошадях, где бы то ни было, им запрещалось изначально и категорически. Вместе с тем, пишет он, в еврейском квартале Мохи отрыто действовала синагога (50).
Из истории Мохи известно, что в 1538 г. там размещался штаб Сулеймана-паши, руководившего турецко-египетским флотом в Красном море. В 1609 г. Моху, игравшую в то время важную роль в торговле Индии с Египтом, впервые посетили британские корабли.
Самым ходким экспортным товаром Йемена в XVIII веке был кофе. На крупнотоннажных аравийских парусниках доу его доставляли сначала в Джидду, а оттуда — в Константинополь, либо же в Александрию (как по суше, с торговыми караванами, так и на судах, через Суэц). И уже из Александрии и Константинополя кофе попадал в Европу. С течением времени кофе в Европу стали завозить из Мохи напрямую, минуя Египет и Турцию, морским путем, вокруг мыса Доброй Надежды. Естественно, это сразу же негативно отразилось на таможенных сборах турецких властей в Египте. Турки незамедлительно направили в Сану своих уполномоченных представителей, и потребовали от имама соблюдения договоренностей насчет поставок кофе в Европу через Египет.
Хроники тех лет свидетельствуют, что в XVIII веке из Джидды в Египет ежегодно поступало «не менее 16 тыс. тюков с кофе» (1 тюк кофе приравнивался к 138,32 кг.). Так продолжалось до 1803 г., когда в Мохе бросило якорь первое американское торговое судно, и американцы напрямую начали закупать кофе в Йемене. Их примеру последовали европейцы: сначала — французы, потом — англичане. Это привело к тому, что вывоз йеменского кофе в Европу через Египет сократился наполовину (51). Увидев стремительно растущий спрос на кофе, йеменцы подняли на него цены и увеличили таможенные сборы. Реакция европейцев не заставила себя долго ждать. Французы, к примеру, используя военную силу (прибегнув к бомбардировке Мохи орудиями палубной артиллерии специально направленной туда эскадры), добились от йеменских властей снижения для себя таможенных пошлин на кофе до 2,5 %.
